Свет погасших звезд. Люди, которые всегда с нами - Федор Раззаков

После окончания института Фурцеву направили на партийную работу. Сначала она была членом районного совета физкультуры, затем ее избрали сначала вторым, а потом и первым секретарем Фрунзенского райкома партии. С повышением изменилось и материальное положение Фурцевой. Если до этого она с матерью, дочкой и вечно пьющим братом ютилась в маленькой комнатке в обычной коммуналке, то теперь им вручили ордер на новую двухкомнатную квартиру в центре города. Правда, чуть позже с этой жилплощадью вышла незадача. В 44-м в нее вернулись бывшие законные жильцы, которые в начале войны покинули ее, уехав в эвакуацию. Однако Фурцева приложила все силы, чтобы это жилье осталось за ней: бывших жильцов вызвали в райком партии и уговорили съехать в другую квартиру.

Став секретарем РК, Фурцева рьяно взялась за свое образование. Поскольку все эти годы она уделяла мало внимания учебе и до сих пор даже читала с ошибками, ей пришлось срочно наверстывать упущенное. Дома, перед зеркалом, она по десятку раз читает партийные доклады, заучивая их наизусть и по ходу дела исправляя ошибки. Поскольку память у нее была отменная, на этом поприще Фурцева достигает хороших результатов. Ее эмоциональные доклады без бумажки пользуются неизменным успехом у слушателей, поскольку в те годы это было редчайшим явлением – выступать без текста.

В конце 40-х Фурцева по-прежнему руководит райкомом, однако не забывает и о личной жизни. У нее случается роман с секретарем Московского горкома партии Николаем Фирюбиным. Встречаются они тайком, но отпуск неизменно проводят вместе – в Сочи. Поскольку Фирюбин был женат и имел двоих детей, этот роман грозил ему большими неприятностями. Влюбленных даже пытались увещевать по партийной линии, но они продолжали встречаться. Наконец в 1951 году Фирюбин сделал окончательный выбор: развелся с первой женой и два года спустя женился на Фурцевой, которая тогда уже работала 2-м секретарем Московского горкома партии. Но эта свадьба им дорого стоила: вместо медового месяца Фирюбина отправили советником посла в Чехословакию.

Что касается Фурцевой, то ее опала не коснулась. Более того, ее продолжали ценить за организаторские способности, активность и красоту. Последнее имело немаловажное значение, поскольку в советских партийных органах женщин на руководящих постах было не очень много. А тем более таких красивых женщин, какой была Фурцева. Говорят, сам Сталин ценил ее за это и на одном из совещаний даже специально поставил ее рядом с собой, чтобы она попала в общий с ним кадр. Хрущев тоже не был слепцом по этой части и часто брал Фурцеву в свои зарубежные поездки – пусть для антуража, но Фурцевой это было приятно. Как вспоминал бывший партийный работник Владимир Селиванов: «В те годы бытовало какое-то превратное мнение о женщине – партийном работнике: с умом, мол, но с непривлекательной внешностью. Екатерина Алексеевна Фурцева была с умом и очаровательной внешностью. Она была попросту красива. К ней вполне применимо понятие – гордая красота. Без малейшего намека на вычурность, строгого покроя юбка, белоснежная кофточка с кружевными манжетами и воротничком, на высоком каблучке туфли. Ею любовались все секретари райкомов Москвы, ее любили, и она это знала…»

Именно Хрущев в 1954 году рекомендовал Фурцеву на пост 1-го секретаря Московского горкома партии, а два года спустя сделал ее секретарем ЦК КПСС. Фурцева ему этого не забыла, и в июле 1957 года, когда карьера Хрущева грозила рассыпаться в прах – так называемая «антипартийная группа Молотова – Кагановича» собиралась снять его с поста Первого секретаря партии и отправить руководить сельским хозяйством, – именно Фурцева спасла Никиту Сергеевича. Она лично обзвонила всех членов ЦК КПСС, проживающих в Москве, и подняла их на защиту Хрущева. В результате тот остался во главе партии, а заговорщики были сняты со своих высоких постов.

Пройдет всего три года, и Хрущев ответит Фурцевой черной неблагодарностью. В мае 1960 года он снял Фурцеву с поста секретаря ЦК после того, как ему доложили, что она позволила себе построить роскошную дачу в Подмосковье. Снятие выглядело унизительно. Фурцева в своем кабинете вела очередное совещание, когда в разгар его в кабинет вошел мужчина и без всяких слов обрезал провода правительственных телефонов. Этого унижения Фурцева, которая хорошо помнила, как еще недавно спасла Хрущева, пережить не смогла. Она приехала на свою дачу в Барвихе и вскрыла себе вены. Но рядом оказалась домработница, которая заподозрила неладное и вызвала врачей. Фурцеву спасли.

Судя по всему, ни Хрущев, ни кто другой из руководства страны не ожидал такого поступка от Фурцевой. Они-то думали, что она твердокаменный коммунист с железным характером, а она оказалась всего лишь обыкновенной слабой женщиной. Это открытие потрясло их и… разжалобило. И в день 50-летия Фурцевой Хрущев в компании Брежнева и Микояна приехал на дачу к Фурцевой, чтобы поздравить ее с юбилеем. Имениннице было вручено множество подарков, но самыми дорогими были два: орден Ленина и новость о том, что ее мужа ввели в состав кандидатов в члены ЦК КПСС. Кроме этого, Фурцеву оставили при делах, назначив министром культуры СССР. И хотя после секретарского поста в ЦК это было явное понижение, Фурцева была благодарна: без любимой работы она бы однозначно долго не прожила.

На посту министра культуры Фурцева проработала 14 лет и в целом зарекомендовала себя очень хорошо. Даже несмотря на то, что в ее работе случались ошибки и даже откровенные несправедливости по отношению к некоторым деятелям культуры, Фурцева принесла много пользы. Достаточно сказать, что ни один министр культуры СССР ни до нее, ни после не оставил такого заметного следа в истории, как она. Например, именно благодаря ее стараниям в Москве стали проводиться международный кинофестиваль, конкурс Чайковского, был построен стадион в Лужниках. Именно Фурцева способствовала возрождению Театра на Таганке при новом руководителе – Юрии Любимове, а Святославу Рихтеру помогла выехать на первые зарубежные гастроли (до нее ему этого делать не давали из-за определенных сложностей в биографиях его родителей). Были у Фурцевой и свои любимчики, которые чувствовали себя за ней как за каменной стеной. Например, Галина Вишневская, которой Фурцева постоянно устраивала зарубежные гастроли, выбила ей орден Ленина, а ее мужа, Мстислава Ростроповича, спасла от смерти, когда тот попытался покончить с собой (отравился), а Фурцева подняла на ноги всю столичную медицину. Или Майя Плисецкая, которую Фурцева постоянно опекала и прощала любые звездные капризы. Другая любимица Фурцевой, Людмила Зыкина, тоже не знала никакого отказа. А когда Фурцевой не стало, чуть ли не единственная не отреклась от нее, хотя большинство прежних любимчиков Фурцевой стали поносить свою бывшую благодетельницу на чем свет стоит.