Держи меня крепче - Рида Сукре

и Малик, как дети богатых и знаменитых персон, занимающих особо высокие должностные места, особо не разбредались, что было бы в порядке вещей, ведь у каждого из них здесь было множество своих личных знакомых, которые желали перетереть с ними разные темы за жизнь, а больше держались вместе и вовсю юморили, не в силах сдержать радость от предстоящего выброса адреналина на площади. Своё шоу они проводили не ради денег, не ради того, чтобы подключить на свою волну ещё больше людей, но лишь с целью получить свой заряд радости и позитивного настроя, а также поделиться эмоциями со зрителями.

Малик пришёл на благотворительный вечер раньше всех в сопровождении своей любимой девушки, восточной красавицы, Эльмиры, носящей платок, который символизировал её принадлежность к религии ислама. Сам Малик был приверженцем той же религии, но все его вероисповедание ограничивалось висящей на шее «луной», отказом от алкоголя и речью без мата (но не без жаргонного сленга), да и в душе он придерживался одной единственной конфессии — танца, о чем Эльмире напрямую говорить было необязательно, да она и сама догадывалась.

Их отношения были идеальны. Девушка ему скандалов не закатывала, в неправедном образе жизни не обвиняла, парень, в свою очередь, ей не изменял и религиозный настрой, как фанатизм, в укор не ставил — идиллия, одним словом. И сыграть свадьбу они планировали следующей осенью, как только им исполнится по восемнадцать лет, но не регистрировать брак в загсе, а ограничиться скреплением уз на небесах никахом.

Придя на вечер, эта парочка держалась вместе (они всегда старались быть друг около друга, даже учились в одном классе), не отлипая, но держась за руки, как детсадовские малыши. Смотрелось это умильно. Как и сами ухаживания жениха за своей будущей женой: угодливо предложенный стакан с безалкогольным напитком, периодически кочующая, ловко стаскиваемая со столов, еда из его рук в её, также сооружённый из оборвышей от общипывания букетов, служащих украшением сада, лишённый вкуса новый букетик, в который, в желании одарить свою любимую девушку цветами, Малик напихал самых разных чудес ботаники — от ромашек до кал. И всё это сопровождалось взаимными робкими улыбками, будто они находились на первом свидании, а не были знакомы уже вот сколько лет, полюбив друг друга с первого взгляда и испытывая в отношении своей половинки взаимные нежность и тепло, согревающее души.

Их будущий брак был предопределён родителями ещё в младенчестве, хотя так и не делают уже в современном мире, но в обычаях их религии это было делом привычным. И они собирались пронести свои чувства до конца, потому что вне зависимости от задумок своих предков и так были без ума друг от друга.

Взаимные чувства экзотичной пары распространялись вокруг, как запах брошенных в кипяток креветок, заставляя окружающих по-дебильному улыбаться, глядя на них и задумываться о своих отношениях, либо откровенно завидовать.

Долго оставаться наедине (а будучи в толпе они именно что и были наедине, не замечая ничего вокруг) им не давали, Малик пользовался бешенной популярностью у посетившей благотворительный вечер молодёжи, они его постоянно осаждали, а он с удовольствием поддавался на разговоры и рассказывал о завтрашнем выступлении.

Вскоре подошли и Дэн с Владимиром, парни сгруппировались и стали обсуждать проблемы насущные. Эльмира в разговор парней старалась не влезать, будучи по природе кроткой.

— Слышьте, бразы, а давайте прямо с утречка на Осколки! — уже в который раз предлагал парням Малик.

Осколки — это укороченное название площади, где фанкиманы и фанкигёрлы предпочитали устраивать свои представления. Полным названием популярного для активной молодёжи места было площадь Осколочная, названная так в честь памятника неизвестному солдату, убитому во время Великой Отечественной Войны осколком гранаты прямо в сердце. На самом деле, солдат не был безызвестным, у него были и фамилия, и имя, и отчество, записанные на табличке мелким почерком, но абсолютно никто в городе их не помнил, зато каждый ясно знал о его героической кончине.

— И пробудем там до обеда? — не поддержал настроений самого младшего члена команды Дэн. — Мы же уже сотню раз перетирали эту темку…

— Знаю-знаю, — нетерпеливо перебил его Малик, теребя руку Эльмиры чрезмерно ласково, словно это была, как минимум, хрустальная туфелька Золушки, а сам он был принцем из одноименной сказки. — Знаю, что мы вспаримся и долго пробыть не сможем, но днем ведь можно отсидеться где-нибудь…

— Мал, ты достал уже, — хладнокровно перебил его тот, кого звали Степлером и который это свое прозвище люто ненавидел. — Сказано же — начинаем в четыре. Тем более выспаться можно будет.

— Ты же настолько приличный, что каждый день встаёшь в то время, когда неприличные люди только до кровати доползают, — и тихо, отведя глаза от своей девушки, добавил: — Если вообще доползают…

Она услышала слова жениха, но виду не подала и вообще должного внимания этому не уделила, когда на её месте любая другая девушка закатила бы истерику, которую не смогла бы приостановить и цистерна валерьянки, употреблённая внутрь. А Эля (так называл её только будущий супруг) же беспричинно ему доверяла и не утруждала себя контролированием времени прихода домой Малика.

— Я о тебе и проявляю заботу, малыш, — оскалился Константин, заставив пробегавшего мимо паренька из обслуживающего персонала шарахнуться в сторону и опрокинуть на доблестного майора из службы МЧС содержимое своего подноса.

Майор своего звания не оправдал и, не удержавшись на косолапых ножках, завалился на сторону, по цепочке сваливая с ног стоящего к нему спиной хлюпенького директора всенародно любимой сети супермаркетов «Саранча». Последний всхрапнул и мысленно попрощался с жизнью, но в самый последний момент, перед тем, как человек в погонах его раздавил с басовитым воплем: «Ох, ты ж ёж!», между ними влез Ванилла Вэйв и героически спас «кормильца» всея Руси, «Саранча» распространена по всей стране, а не только в данном городе.

Кроме Дэна ни один из парней спасать директора не поспешил. Владимир со скучающим оскалом любовался на последствия своего хищного выражения лица, а Малик под укоризненным взглядом Эльмиры сгибался пополам и даже не пытался сдерживать себя в эмоциях, сквозь всхлипывающий гогот тыча в кучу-малу пальцем:

— Эль, смотри! Смотри! Вот умора!

К его ненормальному воодушевленному ржачу присоединились ещё двое парней, до сего момента проникновенно сметавших продовольственные запасы этого вечера, когда все остальные гости продолжали поддерживать свой негласный статус скучных безэмоциональных фигурок из новогоднего дворца королевства Снежной Королевы. Эти люди косились то на развалившегося на полу майора, то переводили холодные взгляды на компашку, состоящую уже из трёх гогочущих парней.

Бедняга-официант к этому