Награда для Героя - Su.мрак

— А Северус с Гермионой? Они же подпитывали меня Силой. Я не…

— Нет. У них было обычное истощение.

— Хоть это радует. Я же мог их «выпить».

— Ты «отключил» их, когда атаковал артефакт. Так что с ними всё нормально. Только…

— Что?

— Тётя Гермиона, она очень изменилась… Стала жёсткой, научилась отдавать приказы. Она действительно стала одним из предводителей бывших каторжан, а они отнюдь не ангелы. Не знаю, заметил ли ты, но пятеро из них проходили по нашим ориентировкам в Аврорате.

— Восемь по нашим и двое по международным.

— Ох, Мо-ордредовы причиндалы! — Тэд по привычке взъерошил и так вечно торчавшие во все стороны волосы. Вбитая в аврорской школе законопослушность противным червячком грызла его подсознание, но парень усилием воли заставил заткнуться обнаглевшую живность. — Ладно… это теперь не наши проблемы. Гермиона мне всю душу вытрясла, расспрашивая про детей. Я скинул в думосбор воспоминания о висевших в твоей комнате фотографиях, но, судя по маньячному взгляду, это её только раздраконило. Так что готовься к допросу с пристрастием.

— Гарри? Басти сказал, что ты пришёл в себя, — с годами голос Гермионы стал ниже и глубже, потеряв режущие слух нотки.

— О! Легка на помине! Ладно, я пошёл, — обойдя ведьму по широкой дуге, метаморф ретировался из помещения.

— Привет, Герми… то есть — Миона.

— Да ладно, чего уж там, называй, как привык. Только, пожалуйста, не Герм. У меня с этим обращением крайне негативные ассоциации, — волшебница устроилась в ногах его постели.

— Догадываюсь. Почему ты мне ничего тогда не сказала?

— И что бы ты сделал? — Гермиона невесело усмехнулась. — К тому же я сама не сразу разобралась во всём, что произошло. Это сейчас мне очевидно, какой я была дурой, а тогда… Мне было 18 лет, и я хорошо знала, что такое война, но понятия не имела, как должны развиваться отношения в нормальной жизни. Ты же помнишь, во что превратилась Магическая Британия после Последней Битвы. Хогвардс — в руинах, Министерство — тоже, после чистки, проведённой Пием Толстоватым, хорошо, если выжила четверть авроров. Магический Мир не рассекретился чудом. Ещё немного, и британский премьер-министр с полным основанием мог бы решить, что им выгоднее и проще уничтожить всех магов, а не договариваться с каким-то там магическим министерством. Фактически среди всего магического населения выжили только старики, женщины и дети, если их успели спрятать. Маги и сильные ведьмы в возрасте с 18 до... скажем, 90 лет погибли или были покалечены. Только теперь я понимаю, откуда пошло это мракобесие, чудовищная безграмотность и предрассудки — была нарушена цепочка передачи знаний. А тогда вся нагрузка фактически легла на наше поколение. Сначала мы восстанавливали свой мир и заканчивали школу. Сомневаюсь, что даже сейчас Магическая Британия оправилась от этой войны. А Рон… — лицо ведьмы отражало целую гамму чувств: досаду на себя, боль, горечь, пришедшую на смену ненависти, и даже… брезгливую жалость к тому, о ком она говорила — первая любовь, романтика... "Родная, давай подождём... Вот восстановим Хогвардс... Вот я закончу академию, начну зарабатывать... мы купим дом... тогда и пойдёшь в университет". Затем: "Зарплата аврора мала... Надо помочь маме, она так сдала после смерти Фреда, и папа болеет". У нас долго не было детей, и я стала обвинять в этом себя. Хорошо хоть, мадам Помфри быстро вправила мне мозги. Оказывается, мне никто не удосужился сказать, что ведьме, применявшей Непростительные, необходимо пройти ритуал Очищения, если она, конечно, не хочет остаться бесплодной. Мне дважды повезло: ещё не было слишком поздно, и наша старенькая колдоведьма знала этот полузабытый ритуал. А потом — двое детей-погодков: "Герм, они ещё маленькие и нуждаются в постоянном присутствии матери, потерпи". Я научилась готовить и экономить каждый кнат. Вся моя жизнь вертелась вокруг дома, детей и плиты. А Молли… а что Молли? Поверь, я ничего не имею против бывшей свекрови. Она замечательная женщина… если только не жить с ней и не видеться каждый день. Все эти постоянные разговоры о рецептах новых блюд, перелицовке старых мантий, болезнях её приятельниц. Порой мне казалось, что я просто задыхаюсь в окружавшей меня действительности, что ещё немного — и я потеряю себя окончательно. Ну, а потом, когда я с боем смогла поступить на заочное отделение Магического Университета и проучиться два года, появились следы чужой помады на рубашке мужа, пятничные посиделки в компании друзей и огневиски, заканчивавшиеся вечером в субботу и съедавшие половину его зарплаты, и уже раздражённое: "Чего тебе надо, я не понимаю? Я стал начальником отдела, зарплата хорошая... Вон, посмотри на Джинни... Что за блажь идти учиться в тридцать с гаком лет? Все материны знакомые смеются!" Правда, он ничего не имел против моей работы лаборантом. Как же! Ведь при наличии работающей жены ему можно было спускать на развлечения большую часть своей зарплаты. Теперь-то я понимаю, что это было постепенное психологическое уничтожение. Рон, пусть и подсознательно, помнил, какое будущее мне пророчили после школы, и хотел доказать всем, что он выше жены, сильнее какой-то домохозяйки с нелепыми идеями. Когда я пожаловалась свекрови на его измены, Молли, как ни в чём не бывало, заявила, что любой мужчина не без греха, и надо только держать мужа в «ежовых рукавицах», чтобы не отбился от рук. Тогда я пригрозила Рону, что уйду и заберу детей. Он испугался… действительно, испугался. Стоял передо мной на коленях, просил прощения, и я… поверила. Дура, правда? Три месяца он изображал из себя идеального семьянина: интересовался домашними делами, даже в кои-то веки озадачился ремонтом нашего дома, расспрашивал меня об учёбе, проводил выходные с детьми… Они так радовались вниманию отца, что я подумала: наверное я смогу всё забыть и простить… Х-ха… А после отъезда Роуз в Хогвардс всё началось по-новой.

— Почему ты не сказала мне?

— Не хотела плакаться, думала, сама справлюсь. К тому же, видела, что у вас с Джинни у самих не всё благополучно, и не хотела напрягать своими проблемами. А потом ты уехал в Болгарию. Через неделю на чемпионат прибыла болгарская сборная по квиддичу, Виктор пришёл ко мне на работу в Министерство, а вечером Рон устроил мне безобразный скандал, хлопнул дверью и умчался куда-то. Он вернулся во втором часу ночи пьяный и с какой-то шлюхой в обнимку… Я пыталась не пустить его в дом. Хьюго проснулся, прибежал на шум и влез между нами… Рон откинул его к стене… словно куклу… Хью ударился затылком и заплакал от боли, и вот тогда я не выдержала и выхватила палочку, вышвырнув эту пьянь и его подстилку из дому, собрала вещи, успокоила сына и перебралась с ним в «Дырявый котёл», а наутро подала заявление о разводе. Рон нашёл меня и попытался вымолить прощение, унижался и даже плакал, говорил: сам не знает, что на него нашло, и это больше никогда не повторится, но я больше ему не верила. Ну, а дальше был суд… А точнее, фарс, именуемый судом, — Гермиона резко встала с кровати и подошла к окну, делая вид, что рассматривает что-то во дворе крепости, пальцы её сжатых в замок рук побелели от напряжения.