Достоевский. Энциклопедия - Николай Николаевич Наседкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лизавета Ивановна
«Преступление и наказание»
Младшая (сводная) сестра Алёны Ивановны. «Это была высокая, неуклюжая, робкая и смиренная девка, чуть не идиотка, тридцати пяти лет, бывшая в полном рабстве у сестры своей, работавшая на неё день и ночь, трепетавшая перед ней и терпевшая от неё даже побои…» Затем в скупой портрет Лизаветы от повествователя добавляются штрихи из разговора офицера и студента в трактире, подслушанного Раскольниковым: «Лизавета была младшая, сводная (от разных матерей) сестра старухи, и было ей уже тридцать пять лет. Она работала на сестру день и ночь, была в доме вместо кухарки и прачки и, кроме того, шила на продажу, даже полы мыть нанималась, и всё сестре отдавала. Никакого заказу и никакой работы не смела взять на себя без позволения старухи. Старуха же уже сделала своё завещание, что известно было самой Лизавете, которой по завещанию не доставалось ни гроша, кроме движимости, стульев и прочего; деньги же все назначались в один монастырь в Н—й губернии, на вечный помин души. Была же Лизавета мещанка, а не чиновница, девица, и собой ужасно нескладная, росту замечательно высокого, с длинными, как будто вывернутыми ножищами, всегда в стоптанных козловых башмаках, и держала себя чистоплотно. Главное же, чему удивлялся и смеялся студент, было то, что Лизавета поминутно была беременна…
— Да ведь ты говоришь, она урод? — заметил офицер.
— Да, смуглая такая, точно солдат переряженный, но знаешь, совсем не урод. У неё такое доброе лицо и глаза. Очень даже. Доказательство — многим нравится. Тихая такая, кроткая, безответная, согласная, на всё согласная. А улыбка у ней даже очень хороша…»
Между прочим, эта Лизавета однажды заштопала рубашку Раскольникова, о чём ему позже, уже после убийства, напомнит служанка Настасья. А он убивать как раз Лизавету не собирался, и окончательно решился на преступление именно потому, что случайно узнал: Лизавета уйдёт из дому по делам и её сестра-старуха «ровно в семь часов вечера» будет дома одна. Но Лизавета неожиданно вернулась раньше времени и тем самым погубила и себя, и Раскольникова. Сцена убийства кроткой женщины как бы аукается-перекликается с убийством беззащитной лошади в кошмарном сне Раскольникова: «Среди комнаты стояла Лизавета, с большим узлом в руках, и смотрела в оцепенении на убитую сестру, вся белая как полотно и как бы не в силах крикнуть. Увидав его выбежавшего, она задрожала как лист, мелкою дрожью, и по всему лицу её побежали судороги; приподняла руку, раскрыла было рот, но всё-таки не вскрикнула и медленно, задом, стала отодвигаться от него в угол, пристально, в упор, смотря на него, но всё не крича, точно ей воздуху недоставало, чтобы крикнуть. Он бросился на неё с топором; губы её перекосились так жалобно, как у очень маленьких детей, когда, они начинают чего-нибудь пугаться, пристально смотрят на пугающий их предмет и собираются закричать. И до того эта несчастная Лизавета было проста, забита и напугана раз навсегда, что даже руки не подняла защитить себе лицо, хотя это был самый необходимо-естественный жест в эту минуту, потому что топор был прямо поднят над её лицом. Она только чуть-чуть приподняла свою свободную левую руку, далеко не до лица, и медленно протянула её к нему вперед, как бы отстраняя его. Удар пришёлся прямо по черепу, острием, и сразу прорубил всю верхнюю часть лба, почти до темени. Она так и рухнулась…»
Позже выяснится, что Соня Мармеладова была знакома с Лизаветой, и в момент, когда Раскольников будет признаваться Соне в своём преступлении, её лицо на минуту покажется ему лицом Лизаветы перед смертью: «…знакомое ощущение оледенило вдруг его душу: он смотрел на неё и вдруг, в её лице, как бы увидел лицо Лизаветы. Он ярко запомнил выражение лица Лизаветы, когда он приближался к ней тогда с топором, а она отходила от него к стене, выставив вперёд руку, с совершенно детским испугом в лице, точь-в-точь как маленькие дети, когда они вдруг начинают чего-нибудь пугаться, смотрят неподвижно и беспокойно на пугающий их предмет, отстраняются назад и, протягивая вперёд ручонку, готовятся заплакать. Почти то же самое случилось теперь и с Соней: так же бессильно, с тем же испугом, смотрела она на него несколько времени и вдруг, выставив вперёд левую руку, слегка, чуть-чуть, уперлась ему пальцами в грудь и медленно стала подниматься с кровати, всё более и более от него отстраняясь, и всё неподвижнее становился её взгляд на него…»
Случайное, нелепое убийство кроткой Лизаветы во многом поспособствовало тому, что Раскольников сам, добровольно решил за своё преступление понести наказание.
Лизавета Смердящая
«Братья Карамазовы»
Мать Павла Фёдоровича Смердякова. «Эта Лизавета Смердящая была очень малого роста девка, “двух аршин с малым”, как умилительно вспоминали о ней после её смерти многие из богомольных старушек нашего городка. Двадцатилетнее лицо её, здоровое, широкое и румяное, было вполне идиотское; взгляд же глаз неподвижный и неприятный, хотя и смирный. Ходила она всю жизнь, и летом и зимой, босая и в одной посконной рубашке. Почти чёрные волосы её, чрезвычайно густые, закурчавленные, как у барана, держались на голове её в виде как бы какой-то огромной шапки. Кроме того, всегда были запачканы в земле, в грязи, с налипшими в них листочками, лучиночками, стружками, потому что спала она всегда на земле и в грязи. Отец её был бездомный, разорившийся и хворый мещанин Илья, сильно запивавший и приживавший уже много лет вроде работника у одних зажиточных хозяев, тоже наших мещан. Мать же Лизаветы давно померла. Вечно болезненный и злобный Илья бесчеловечно бивал Лизавету, когда та приходила домой. Но приходила она редко, потому что приживала по всему городу как юродивый божий человек. И хозяева Ильи, и сам Илья, и даже многие из городских сострадательных людей, из купцов и купчих преимущественно, пробовали не раз одевать Лизавету приличнее чем в одной рубашке, а к зиме всегда надевали на неё тулуп, а ноги обували в сапоги; но она обыкновенно, давая всё надеть на себя
