Оникромос - Павел Матушек

в конечном итоге окажется, что вся история сводится именно к сновидению, факт оставался фактом: описание встречи с Кроликом раздражало Зельду неуклюжей ложью и мнимой необычностью.

Потому что это неправильно.

Только тот момент, когда Кролик появляется и пробегает мимо Алисы, а в тексте нет ни единого намека на то, что он во что-то одет, – таит в себе нечто, частицу истинного соприкосновения с чем-то необычным, когда сознание инстинктивно пытается не впустить в себя то, что реально видит, а потому пытается придать видимость нормальности.

Однако этот момент проходит, и Алиса по-прежнему ничему не удивляется. Она реагирует так, как будто это сон, и только когда Кролик достает часы из кармана сюртука, девочка понимает, что что-то не так, и в ней пробуждается чувство странности.

Только тогда?! Какая несообразная чушь!

Когда ты сталкиваешься с чем-то подобным, то сразу понимаешь, что происходит нечто необычное. И ты боишься. И ты понятия не имеешь, что об этом думать. И чувствуешь щекотливую дрожь, пробегающую по телу. Зельде это знакомо. Всякий раз, когда мама читает ей отрывок о бегущем Кролике, она ощущает то же, что и сама испытала, впервые увидев нечто невозможное, нечто, не вписывающееся в этот мир. Правда, тогда это был не Кролик в сюртуке. Но Зельда доверяет своим ощущениям, и если даже воображаемый Кролик этой глупой, то ли спящей, то ли не спящей Алисы способен своим внезапным появлением снова вызвать эти ощущения, эту щекочущую дрожь, тогда и то, с чем она столкнулась и что видит до сих пор, является истинной правдой. Это как проблеск чего-то действительно чуждого в мире, где ее жизнь быстро подходит к концу.

Голос читающей мамы невнятно гудел, и казалось, будто он долетает из другой комнаты. Зельда невольно улыбалась себе, балансируя на грани сна. Месяц назад она отмечала тринадцатый день рождения и прекрасно понимала, что до четырнадцатого уже не доживет. Лимфома, овладевшая ее телом, не собиралась покидать захваченную территорию и последовательно уничтожала ее. На нее не оказали влияние ни внутривенные химические вещества, ни беззвучный холод радиации, которым врачи пытались ее сжечь.

Ничего не помогало.

Однако Зельда не переживала. Чем слабее она была, чем ближе подходила смерть, тем явственнее она ощущала, что, покидая этот мир, немедленно окажется в другом. И деликатное, но все более отчетливое присутствие этого мира, вопреки обстоятельствам, действовало на нее успокаивающе и делало почти счастливой. И очень заинтриговало. Потому что, хотя она никак не могла повлиять на свою болезнь и никак не могла излечиться, Зельда, несомненно, получила что-то взамен: захватывающую возможность плыть по течению глубинного бытия. Поэтому ей безумно нравилось думать о себе, что она в буквальном смысле умирает от любопытства: что будет дальше, куда она двинется и как будет выглядеть то самое место, когда она наконец до него доберется? К сожалению, порядок событий оказался обратным. Сначала она начала умирать, и только потом, в больнице, обнаружила, что смерть ее куда-то ведет.

В один прекрасный солнечный день в конце второй недели лечения в Зельду влили три бутылки прозрачной жидкости, которая замедлила ее движения и заполнила голову плотным илом, мешающим формулировать даже простые мысли. Зельда уже успела хорошо изучить это состояние и знала, как оно будет развиваться, поэтому сразу приняла крепкую таблетку для сна, и когда ее накрыла волна невыносимой усталости, быстро погрузилась в глубокое бессознательное состояние. Зельда очнулась только ближе к вечеру. Она все еще чувствовала усталость, но ил, заполнивший голову, уже не был столь густым, и она могла почти свободно думать. Ей очень хотелось писать, но она была слишком слаба, чтобы встать с постели.

Она огляделась. Как назло, в комнате не было никого, кто мог бы подать ей утку. Однако с правой стороны кровати находилась кнопка вызова медсестры, и Зельда была уверена, что, приложив немного усилий, сумеет дотянуться до нее. Она собрала последние силы и с трудом перекатилась на правый бок. Когда она поворачивалась, в ее глазах блеснул резкий солнечный блик. От неожиданности Зельда снова опустилась на спину. Она скользнула взглядом по предметам, находящимся в комнате, но не заметила ничего, что могло бы отражать свет низкого вечернего солнца и пускать от него зайчики прямо в лицо. Что бы это ни было, оно должно было находиться где-то выше, решила она. На стене, потолке или лампе. Но и там ничего подобного не обнаружилось. Зельда наклонила голову и снова заметила это мимолетное мерцание, вспышку, золотой блеск солнца, резвящийся на странном предмете из стекла или полированного металла. Она напряглась и, прищурившись, наклонила голову влево и вправо, чтобы хоть как-то уловить это взглядом. Она была так поглощена этим занятием, что совсем забыла, что ей хочется писать. В какой-то момент Зельду охватило смутное чувство, что непонятный предмет находится прямо перед ней, но скрыт в воздушной пустоте. Однако, осознав безумную нелепость этой мысли, она тут же перестала искать. Девочка вздохнула, ей захотелось плакать. Судорожно всхлипывая, она прижала подбородок к груди, и тут перед ней что-то вспыхнуло и предстало во всей красе. Оно появилось как раз там, где Зельда интуитивно ощущала сгусток пустого воздуха. Щекочущий озноб пробежал от промежности до макушки, давая понять, что это не обычная галлюцинация, и даже если это она, то в ней все равно есть частица реальности иного мира.

Загадочный предмет висел в воздухе. Квадратный и полупрозрачный, он ослепительно сверкал металлическими тумблерами, рычагами и толстой стеклянной линзой, закрывавшей круглые и прямоугольные циферблаты, на которых мерцали странные, словно трехмерные символы.

Зельда ахнула. Она смотрела на предмет ошеломленно, с тревогой, не зная, что о нем думать, но не беспокоясь об этом. Она подняла руку, чтобы дотронуться до объекта, но у нее ничего не вышло. Ее пальцы проникли сквозь предмет без всякого сопротивления, как будто его и не было. Внезапно в комнату вошла медсестра, и Зельда машинально взглянула в ее сторону. Едва только она разорвала зрительный контакт, блестящая полупрозрачная штука мгновенно погасла. Воздух снова стал пустым. Зельда восприняла это спокойно. Хотя предмет стал невидимым, она все время ощущала его присутствие и была уверена, что тот скоро снова появится.

И Зельда не ошиблась.

Лимфома не уступала. Она проявляла поистине незаурядную смекалку в изобретении все новых и все более успешных способов истребления клеток в организме Зельды. Наконец болезнь зашла настолько далеко, что в животе девушки вспыхнула невыносимо жгучая боль, которая представлялась Зельде скользкой колючей лианой, вросшей в ее внутренние органы. Тогда врачи дали