Дневники св. Николая Японского. Том ΙV - Николай Японский

Василий Сугаи из Огава (в Циукоку) пишет, хвалит усердие тамошних христиан Дазаи и Камой: ремонтировали обветшавший молитвенный дом, что стоило им больше 170 ен.

Стефан Камой (сын вышеупомянутого), катихизатор в Кокура, пишет, что слег в больницу с больной ногой — просит на лечение; послал 10 ен. За Иоанна Ямагуци, катихизатора в Яманаси, христиане пишут, что у него кровотечение из горла — уложили в больницу и просят по 7 ен в неделю; послал 14 ен.

Яков Мацудаира (бывший Нива) с Формозы не перестает усиленно просить туда проповедника — а ныне даже и священника для преподания таинств тамошним христианам; прислал огромное письмо о сем к будущему Собору. — Проповедника едва ли можно будет уделить для Формозы, а священник может посетить тамошних христиан.

8/21 июня 1901. Пятница.

Чтоб владение земельными участками Семинарии и Женского училища было еще обеспеченней, положено засвидетельствовать у нотариуса бумагу от о. Павла С.ато, что земли эти, значащиеся на его имя, куплены на церковные средства, данные Епископом, и вполне принадлежат Церкви, и что, когда откроется возможность для Церкви владеть землею под ее собственным именем, он беспрекословно переведет земли на имя Церкви. Бумага в этом роде взята была мною от о. Сато еще при покупке участков. Теперь следовало или засвидетельствовать ее, или вновь составить в том же роде и засвидетельствовать. Нотариус обещал к завтрашнему дню составить новую.

Положили мы также заключить контракт на долгосрочную аренду мною от о. Павла Сато земли в Тоносава, также купленной на его имя о. Владимиром в 1879 году, и совершить купчую на здания там. Ризничий Моисей Кавамура получит от меня доверенность и отправится туда в понедельник с о. Павлом Сато для совершения сих сделок.

9/22 июня 1901. Суббота.

Нотариус вышеозначенной бумаги не приготовил — обещался к понедельнику, а о. Павел Сато в Тоносава ехать уже не может. Пришел ко всенощной, но с половины ушел, и едва дошел домой, и тотчас же слег, уже с весьма сильным повторением паралича. Язык отнялся, правая рука тоже, зрение, кажется, тоже. Доктора теперь у него; дай Бог, чтобы поправили! Рано еще ему умирать! Между тем да будет благодарение Промыслу Божию, столь благовременно устроившему дело земельных участков и зданий Миссии в Токио!

10/23 июня 1901. Воскресенье.

Утром посетил о. Павла Сато и отнес ему денег 10 ен на лекарства. Застал спящим, и около него сына Иосию, дочь Анну; скоро он проснулся, позевал, потянулся; руки свободны, только писать не может, ходить может, слух хорош, но языка и зрения лишился; сознание вполне ясное. Удивило меня спокойствие, написанное на лице его, и видное во всех движениях; обычное его благодушие, кажется, нисколько не изменило ему. Вечером Алексей Оогое снес к нему для получения его печати составленную доверенность от него Оогою совершить купчую и арендный акт на дома и земли в Тоносава; о. Павел выслушал чтение ее и велел приложить печать.

11/24 июня 1901. Понедельник.

В 1889 году (Мейдзи 22 года) мною взят был от о. Павла Сато документ, что участки земли под Семинарией и Женской школой и здания на них, купленные на его имя, принадлежат Церкви. Теперь удостоверение о сем, вновь составленное нотариусом в самых ясных словах и подписанное им от имени о. Павла, полученное Миссиею сегодня, положено для хранения на всякий случай. Нужно оно, пока откроется возможность перевести земли на имя епископа.

Засвидетельствованы у нотариуса доверенности от меня Моисею Кавамура, от о. Павла Сато — Алексею Оогое — совершить акт на долгосрочную аренду мною земли в Тоносава и купчую на здания там. Земли оценены в 1000 ен, здания в 500 ен. Завтра утром Кавамура и Оогое отправятся в Тоносава.

12/25 июня 1901. Вторник.

Из Ициносеки не перестают жаловаться на Авраама Сато, что он всячески старается помешать постройке церковного дома, который, впрочем, уже благополучно строится. Собирается Сато жаловаться Собору на это. Просят урезонить его. Урезонишь помешавшегося на вражде!

13/26 июня 1901. Среда.

На экзамене в пятом курсе Семинарии; всего восемь учеников; отвечали по Церковной Истории все очень хорошо; в Катихизаторской школе — в старшем курсе только двое, и плохие, в младшем пять человек, тоже плохие.

Кончено печатание исправленной Псалтири, тысяча экземпляров; отдана в переплет — там же на Цукидзи.

14/27 июня 1901. Четверг.

На экзамене в Катихизаторской школе по Толкованию Евангелия Матфея; болтают зря; особенно бывший бонза Петр Осида: как вопрос, так с ответом в трущобу — едва остановишь; опять тот же вопрос, и опять в трущобу, и так далее.

Продолжаем с Накаем исправлять перевод паремий.

15/28 июня 1901. Пятница.

На экзамене в Семинарии — в четвертом классе всего три ученика, во втором девять. Отвечали хорошо.

Илья Накагава, из Иннай, пишет, что случилось погребение христианина; священника нельзя было вызвать — слишком далеко; он сам хоронил; и так как даже стихаря там нет, то похороны вышли уж слишком просты; христиане роптали, что–де и «в тенрикёо» даже бывает обрядней и приличней. — Нужно послать туда стихарь.

О. Петр Кано из Хакодате пишет, что христиане неугомонно ссорятся там между собою — из–за избрания «гиюу» ныне, — Следует быть там священнику, который бы мог успокоить и управить. Но кого послать? Укажи, Господи!

Прочие письма до того пустые и клянчащие денег, что терпение лопнуло читать. — Мучат же меня эти письма катихизаторов, вечно пустые!

16/29 июня 1901. Суббота.

На экзамене в первом классе Семинарии: семнадцать учеников, и почти все плохие по способностям ребята. По Катихизису отвечали плоховато.

Кавамура и Оогое вернулись из Тоносава, совершив в городском правлении в Одавара купчую и арендную крепость на мое имя. Обошлось все, с расходами на них, в 42 ены.

О. Сергий Глебов приходил: «Еду в Гонконг в гости к Устинову; если случится в Посольстве какая просьба, исправьте за меня». Ни слова вроде «разрешите поехать» и так далее. Такова дисциплина у духовных нового воспитания под ферулой протоиереев; мыслимо ли в каком другом звании подобная произволыцина? Впрочем, я ответил, что «исправлю за него». Худой мир лучше доброй ссоры. Ведь его не урезонишь.

17/30 июня 1901. Воскресенье.

Утром крещение нескольких детей. За Литургией был между другими англичанин с женой — епископальный диакон из Кореи, живущий для изучения японского языка, чтобы проповедывать японцам в Корее, — на днях бывший у меня и говоривший, что не любит своих собратий — епископальных миссионеров — здесь за то, что они «недостаточно православны», «мы в Корее, — говорил он, — проповедуем совершенно так, как учит ваша Церковь» (?). Сегодня на обедне, однако, на мои благословения не кланялся, как обыкновенно делают почти все епископалы, когда бывают в Церкви; только иногда полагал крестное знамение на себя.