Стилист - Геннадий Борисович Марченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В этот момент в прихожей и зазвонил телефон. Недоумевая, кто в такую рань мог нам названивать, я кинулся к аппарату и, подняв трубку, услышал женский голос:
— Алексей Михайлович? Извините, что рано беспокоим, это из роддома, где ваша жена лежит. Она очень просила вам позвонить.
— Что-то случилось? — спросил я, чувствуя, как во рту мгновенно пересохло.
— Случилось, — как-то задорно сообщил голос. — Поздравляю, вы стали папой. Девочка ростом 52 сантиметра и вес 3 килограмма 600 граммов.
Ну и какая после этого работа?! Первым делом набрал тёщу, договорились, что к Лене в родильный дом приедем к 12 часам. Наташке обещала сказать, когда проснётся — та уже несколько дней, как мать легла в роддом, жила у бабушки. Ещё час спустя я позвонил Антонине. Та против моего прогула по уважительной причине ничего не имела, и к полудню с чистой совестью я с тёщей — тесть на заводе занимался каким-то очень важным заказом — стояли под окнами родильного отделения. Наташку отправили в школу. Мою правую руку оттягивал увесистый пакет с купленными час назад на Дорогомиловском рынке фруктами.
Наконец в окне третьего этажа появляется знакомая фигурка в халатике, прижимающая к груди маленький свёрток. Лена улыбается и машет нам рукой, мы в ответ что-то кричим и тоже машем. В итоге жена передаёт младенца медсестре, а сама открывает форточку и кричит, что всё у неё хорошо, дочка родилась здоровенькой и, не исключено, что дня через три её уже выпишут.
А три дня спустя уже я держал в руках это завёрнутое в одеяльце и перевязанное розовой ленточкой тельце. Мой первый ребёнок в обеих временных эпохах! Я до сих пор, казалось, не мог осознать реальности происходящего, словно смотрел фильм со своим участием со стороны.
— Как там Марта, спит?
Это тёща рядом, ждёт, когда я и ей передам понянчиться малышку. Наташка подпрыгивает, пытается увидеть личико сестрёнки. Тесть чешет под шапкой затылок, ждёт, когда приедем домой, чтобы обмыть это радостное событие, хотя Любовь Георгиевна и пригрозила ему казнями египетскими, если снова прогнётся перед «зелёным змием».
На первое время Любовь Георгиевна перебралась к нам, чтобы помогать дочери управляться с Мартой. Наташка же, на удивление, как-то сразу повзрослела, не доставала мать глупыми просьбами и капризами, что случалось раньше, наоборот, то и дело интересовалась, чем может помочь. Пыталась подметать пол и даже заявила, что может сварить макароны, чем вызвала у Любови Георгиевны одобрительную улыбку:
— Ой, ну какая у нас помощница растёт!
Учитывая наличие в доме обожаемой тёщи, я с чистой совестью сосредоточился на работе. Клиентов становилось всё больше, и частная практика приносила намного более существенный доход, чем зарплата женского мастера в салоне-парикмахерской «Чародейка». Не грози мне срок по статье «тунеядство», я бы распрощался со ставшим мне почти родным коллективом, и отправился на вольные хлеба. А была бы возможность — открыл бы собственный салон, где трудился бы лично мною обученный персонала, а я сам появлялся бы лишь для работы с VIP-персонами, чтобы, как говорится, тряхнуть стариной. Нашёл бы себе немало других дел, которыми понемногу пытаюсь заниматься и сейчас.
К слову, пришлось по просьбе Лапина ещё раз навестить его норку в «Останкино». Не догадывавшийся о готовящихся съёмках сериала на «Мосфильме», глава Гостелерадио объявил, что придумал, чем заменить психостимулятор.
— Пусть главным героем будет, скажем, не учитель химии, а бывший спортсмен-стрелок. Чтобы найти деньги на лечение, он становится наёмным убийцей, киллером, как у них говорят. Слышали ведь о киллерах?
— В газетах как-то глухо об этом пишут.
— А я почитываю, знаете ли, иностранную прессу, положение обязывает, и там заказные убийства не редкость. Представляете, убивать людей за деньги!
М-да, у нас за деньги, видимо, не убивают, не суют лезвие в бок ради кошелька, в котором трёшка с мелочью, главное — на бутылку хватит. Зато не бесчеловечно, на эмоциях, так свойственных русскому человеку, достоевщина, одним словом. Это у них, прагматичных янки, даже жизнь человека имеет свою стоимость. А мы своих миллионами уничтожали со времён Ивана Грозного, чего людишек-то жалеть ради великих идей.
— А в финале наш герой, который на самом деле и не такой уж герой, всё-таки погибает, — не умолкает Сергей Георгиевич. — Или умирает, не суть важно, от рака, пули или электрического стула. Главное — показать гнилость и бесперспективность капиталистической системы, а смерть главного героя лишь подчёркивает общую безысходность. А, как вам такой сюжетец?
Однако ведь не пошлёшь в задницу, хотя и очень хочется, так что я морщу лоб:
— Хм… Ну-у, в этом что-то есть.
— А я не сомневался, что вам понравится, — довольно потирает ладошки Лапин. — Давайте, Алексей Михайлович, перерабатывайте сценарий, и через недельку — недельки вам ведь хватит? — приносите новую рукопись. И тогда уже мы будем решать вопрос с киностудиями.
Я не стал отнекиваться. Впереди было обсуждение оригинального сценария на «Мосфильме», и в случае неудачи можно было зацепиться за лапинский вариант.
Михалков позвонил мне неделю спустя после моего визита к Лапину.
— Ну что, старик, я тебя поздравляю, сценарий комиссией принят. С тебя ресторан!
— Да легко! — говорю я, чувствуя, как рот сам собой расплывается в широкой улыбке. — А что с бюджетом? Где и когда начнутся съёмки? Есть мысль, кого пригласишь на главную роль?
— Завтра в шесть вечера, к концу рабочего дня, нас ждёт у себя Сизов для обстоятельного разговора. Там всё это дело и обсудим.
В назначенное время мы с Никитой сидели в кабинете Сизова, который предупредил, что после утреннего совещания в Комитете по делам кинематографии у него совбодного времени навалом. Под звук прихлёбываемого чая и хруст сушек мы неторопясь обсуждали перипетии будущего сериала. Сначала зашла речь о месте съёмок, Сизов предложил дагестанское побережье, как в фильме «Белое солнце пустыни», только без участия морских пейзажей. Я же вспомнил предложение Лапина насчёт Прибалтики или Калининградской области. Минут десять споров, и пришли к консенсусу, что Прибалтика к Москве ближе и пески там имеются: на память пришло название «Долгая я дорога в дюнах», правда, в сетке телеэфира не попадался, значит, ещё не сняли. Плюс архитектура более цивилизованная, нежели во всяких дагестанах и Средней Азии в целом, и даже имеются бары, где можно снимать какие-то сцены.
Когда перешли к актёрам, Михалков сказал, что ему импонирует Донатас Банионис, по возрасту он
