Борьба вопросов. Идеология и психоистория. Русское и мировое измерения - Андрей Ильич Фурсов

общество и мировая экономика: Критика теорий модернизации. – M.: ИНИОН, 1981. – С. 80–141; Фурсов А.И. Развитие азиатских обществ XVII – начала XX в.: современные западные теории. – M.: ИНИОН РАН. – Вып.1. Либеральные социально-экономические теории: поиск внутренних факторов развития. – 1990. – 71 с.; вып. 2. Леворадикальные социально-экономические теории. – 1991. – 89 с.; вып. 3. Мир-системный подход. – 1991. – 99 с.

Критический анализ теорий И. Валлерстайна смотри также: Фурсов А.И. Маргиналии к мир-системному анализ // Глобальные и региональные проблемы в работах Иммануила Валлерстайна. – M.: ИНИОН РАН, 1998. – с. 5–14; Fursov A. The world we are entering, the world we are leaving, and the world in-between (some critical remarks on Wallerstein’s propositions) // The world we are entering / Eds. by Wallerstein I., Clesse A. Amsterdam: Dutch University press. – 2002. – P. 224–238.

185

Fairbank J.K., Reischauer Е.О., Craig A.M. East Asia: The modern transformation. – Boston: Houghton Miffin, 1965. – XVI, 955 p.

186

Heestermann J.S. Was there Indian reaction? Western expansion and reaction: Essays on European expansion and reaction in Africa and Asia. – Leiden: Leiden univ. press, 1978. – P. 31–58.

187

Cohen P. Rediscovering history in China: Amer. Hist, writing on the recent Chin. Past. – N.Y.: Columbia Univ. press, 1984. – XIX, 237 p.

188

Маркс К. Экономические рукописи 1857–1859 годов. Ч.П, с.101.

189

Rudolf L., Rudolf S. The modernity of tradition: Polit. development in India. – Chicago: L.; Univ. of Chicago press, 1967. – X, 306 p.

190

Rowe W. The guilds of Hankow: Change a. growth in Chin. Econ. Organization // Papers from research conference on rural-urban networks in Chinese society. – Mcjnack island, 1979. – P. 1–69,169.

191

В основном теории РСР и зависимого развития разрабатывали левые радикалы, острие критики которых было направлено как против либералов, так и против марксистов, при этом леворадикалы позаимствовали целый ряд марксистских идей (роль общественного разделения труда, классовый подход и др.), правда нередко существенно упростив их. В то же время свой вклад в «копилку» этих теорий внесли также Дж. Галахер и Р.Робинсон (идея «неформальной империи» «фритредерского капитализма»), г. Мюрдаль (дуальная экономика – не путать с теорией Б.Буке), Р. Пребиш (неравный обмен, как фактор тормозящий развитие Юга) и др.

192

The development of underdevelopment in China: A symposium/Ed. by Huang Ph.C.C. – White plains (NY), 1980. – 132 p.; Фурсов А.И. Китай в новое и новейшее время: господство традиции или «развитие слаборазвитости»? // Критика концепции зависимого развития. – M.: ИНИОН, 1983. – С. 77–143.

193

См. Subrahmanyam S. «World-economies» and South Asia, 1600–1750: A skeptical note // Ibid. – 1989. – Vol.12, N 1. – P. 141–148; Palat R.A. A rejoinder to Subrahmanyam // Review. – new dialoge with nature. – L.: Hineman, 1984. – 512 p.; The incorporation and peripheralization of South Asia, 1600–1950 / Palat R., Barr K., Matson J. Et al. – Ibid. – 1986. – Vol.10, N 1. – P. 171–208.

194

См. напр., Frank A.G. A theoretical introduction to 5000 years of World System history// Ibid. – P. 155–248; Gills B.K., Frank A.G. The cumulation of accumulation: theses and research agenda for 5000 years of world-system history. – Dialectical anthropology. Amsterdam, 1990, vol.15, N 1, c.24. Впрочем, Франк уже работал в существенно «разреженной» теоретической атмосфере – теоретические дискуссии послевоенного времени выдыхались и уходили с этим временем. Здесь необходимо отметить, что все затронутые мной выше теории (парадигмы), разработанные на Западе для объяснения мировой системы и Востока в ней, развивались не изолированно, а в определённом политико-экономическом контексте и были, по крайней мере косвенно, связаны с определёнными политико-экономическими интересами. Так теории ТОМ были отражением экономического роста афро-азиатского мира в разгар «славного тридцатилетия» (1945–1975 гг.), совпавшего с повышательной волной (А-фазы) кондратьевского цикла. Теории ТОМ в целом соответствовали интересам Запада, хозяев ядра капсистемы и их союзникам в «третьем мире». Теории РСР возникли как реакция на ТОМ, ну а развитие теорий зависимости и MCA во всём их концептуальном многообразии было обусловлено провалом «модернизаторских» (developmentalist) моделей развития на излёте кондратьевской A-фазы, с одной стороны, и подъёмом движений социального протеста как в центре («новые левые», «студенческая революция» 1968 г.), так и на периферии. В то же время я во многом согласен с теми, кто считает, что теории РСР и зависимого развития связали левый радикализм Запада с третьемирскими национализмами и целями и задачами верхушек (новых правящих групп) в «третьем мире», которые пришли к власти революционным или квазиреволюционным путём. Сами революции (читай «Венок Майклу Удомо» П. Абрамса) стали для новых верхушек лишь средством увеличения возможностей контроля, во-первых, над теми прибылями, которые можно получить от регулирования процессов интеграции страны в мировую систему (даже в условиях делинкинга и автаркии, которая, кстати, никогда не бывает полной). С этой точки зрения «теория зависимости» оказывается идеологическим оружием и оправданием «вторичных» колониальных и полуколониальных элит, которые, придя к власти, не столько подчиняются империализму, сколько играют на его противоречиях с коммунистическим лагерем, не порывая при этом полностью связей с мировым рынком. Здесь, как верно заметили критики, уже не зеркальное отражение концепций «модернизирующих элит», а идеологическое обслуживание аналогичных групп с той лишь разницей, что их «модерни-заторские» устремления реализуются иначе и с другими результатами. Ну а детеоретизация и экспансия эмпирических исследований, case studies в середине 1980-х – 1990-е гг. – это уже, помимо прочего, отражение ситуации крушения всех антисистемных проектов и сил, наступления правого радикализма, торжества неолиберальной модели, глобализации. Думаю, новый подъём теоретического знания будет связан с социальным протестом против глобального правого радикализма, но это уже тема отдельного разговора.

195

Подр. об этом см.: Фурсов А.И. Азиатское крестьянство в свете концепции «моральной экономики» // Традиционное общество и мировая экономика. – M.: ИНИОН, 1981. – С. 142–224; его же Проблемы социальной истории крестьянства Азии. – M.: ИНИОН, 1986. Вып 1. Новейшие модели крестьянина в буржуазных исследованиях. – 267 с.; 1988. Вып 2. «Моральный крестьянин» или «рациональный крестьянин»? – 161 с.

196

Smith Т. Requiem or new agenda for Third world studies // World politics. – Princeton, 1985. – Vol.37, N 4. – P. 532–561.

197

Marx R. Rural revolution in South China: Peasants in the making of history in Haifeng county, 1570–1930. – Madison: Univ. of Michigan