Современный российский детектив-2. Компиляция. Книги 1-23 - Андрей Владимирович Поповский

ним было интересно и в определенном смысле даже удобно, так как майор своих людей никогда не бросал, как бы ни складывалась ситуация. А в работе с людьми, да еще такой небезопасной, «ситуации» возникали нередко. Чигаркина опять же Петр Сергеевич отстаивал перед начальством с завидной регулярностью. В общем, хороший мужик, но… Ко всему этому у капитана примешивалась известная доля страха.

Зигунов ничего не забывал. Ошибки прощал, но помнил каждую с точностью до последней запятой. И в один не слишком прекрасный момент можно было напороться на список своих косяков, представленный бесстрастным, деловым тоном. Это бесило больше всего — майор не стремился потешить свое чувство собственного величия за счет подчиненного, а проводил разъяснительные мероприятия, работу над ошибками, тренировку самоконтроля, будь он неладен. Короче, учил думать над своими действиями. И это доводило Республиканского просто до белого каления. Именно тем, что в такие моменты он ощущал себя полным и законченным идиотом. А кому такое понравится? Какому-нибудь долбанутому мазохисту разве что, но мы-то не из таких.

Короче, размышления о Зигунове быстро привели капитана к единственно верному решению: сообщить про подозреваемого нужно непосредственному начальнику, а там уже видно будет. В конце концов, если в итоге все окажется на мази и Ларин таки ответит за убийства, он — Евгений Республиканский — будет сидеть в первом ряду и сможет без помех лицезреть унижение столичных умников.

Вытащив из кармана видавший виды служебный мобильник, капитан нажал кнопку быстрого набора.

— Нет, Владик, — в сотый раз вздохнул Зигунов, устало глядя на сына. — Подумай еще раз. Какая у нас тема сочинения?

Уже второй час они сидели на кухне и пытались написать сочинение на городской конкурс, на который сына почему-то выдвинула коварная русичка. Сочинение на тему «Моя семья и ее вклад в Великую Победу». Катя помогать отказалась, сказала мол, пусть отец хоть полчаса времени уделит сыну.

— Смотри, — объяснял отец почти на пальцах. — Первым делом ты должен подумать, кто из нашей семьи участвовал в войне.

— Дедушка Сережа? Он же стихи про это всегда пишет.

— Нет. Оба дедушки тогда еще не родились. В какие годы шла Вторая мировая?

— В тысяча девятьсот сорок первом — тысяча девятьсот сорок пятом годах, — отрапортовал Владик.

— Правильно. А мой и мамин папы — твои дедушки — родились только в пятьдесят втором и пятьдесят пятом годах.

— Ясно. Тогда, значит, воевали их папы — мои прадедушки?

— Точно. Помнишь, когда мы были у дедушки Сережи в гостях на даче, он тебе показывал награды, которые его отец получил за участие в военных действиях?

— Угу.

— А помнишь, что он тебе про это рассказывал? За что именно дедушка Женя — твой прадедушка — удостоился орденов Отечественной войны и Красной Звезды?

Лицо мальчика стало отсутствующим и напряженным. Ясно, ничего он не запомнил. Вот если б они с дедом стихи читали, тогда другое дело. Это бы он вспомнил молниеносно, а такие мелочи, как семейная история и героическое прошлое страны, в голове не задерживаются. Ну не интересно ему, и что теперь делать?

— Влад. Влад, посмотри на меня. Не расстраивайся. Давай вспоминать вместе.

Зигунову хотелось сбежать от нудного вымучивания сочинения. «Владька, наверное, сейчас то же самое чувствует», — ухмыльнулся он про себя. Нет, надо собраться и попытаться вызвать в сыне хоть мало-мальский интерес к войне, а уж потом — образы, метафоры, чтобы сочинение было именно сочинением, литературным произведением, а уж потом отчетом о предках-героях.

— Петя, телефон, — заглянула на кухню Катя и протянула жужжащий мобильник. — Опять работа, что ли? Опять я с сыном буду заниматься? О, когда же это кончится…

Такое сильное облегчение чувствовать было даже неприлично, но майор ничего не мог с собой поделать.

— Слушаю. Зигунов.

— Петр Сергеевич, это Республиканский.

— Привет. Что там у тебя?

Пока подчиненный докладывал, лицо майора становилось все более напряженным. Он посмотрел на часы. Восемь пятнадцать.

— Поедешь в Управление? — тихо спросила жена, не дожидаясь объяснений. Тон у нее был скорее утвердительный, чем вопросительный. В ответе она не сомневалась.

Зигунов виновато поджал губы.

— Я понял, — ответил он телефонной трубке. — Вы его уже допросили?

— Предварительно только. Чисто формальности. Особо не вдавались. Я подумал, вам тоже будет интересно.

— Хорошо. Тогда без меня и не трогайте его. Сейчас приеду.

— Так точно.

— Все, до встречи.

Нажав на кнопку завершения звонка, Петр посмотрел на сына:

— Так-с, придется тебе с мамой сочинение делать. Прости. Но ты уж постарайся. И будь молодцом. Ты же хочешь на городской олимпиаде победить?

Майор потрепал Владика по голове, улыбнулся и чмокнул в макушку.

— Как ты хитренько все на меня скинул, — с недовольством сказала Катя и вздохнула. — И придешь, наверное, уже под утро?

— Не знаю. Как пойдет…

Майор поцеловал жену в щеку (она его оттолкнула) и пошел одеваться.

В кабинете, который временно заняли Республиканский с Чигаркиным, пахло старой мебелью и дешевым чаем.

— Не слишком вам тут уютно? — с сочувствием поинтересовался майор, осматриваясь по сторонам.

— Та нормально. В нашем прошлом кабинете тоже не курорт.

— Это да… Ну что? Давай все, что накопали.

— Вот.

Капитан передал пухлую папку с бумагами.

— Расшифровка аудиозаписи допроса с самого верха.

— Поглядим.

— Чаю, может?

— Не откажусь… И спасибо, что сразу сообщил о задержанном, — деловито поблагодарил Петр. Всякие расшаркивания ему всегда давались с трудом, но ситуация требовала, так что приходилось напрягаться.

— Ну а как иначе? — пожал плечами наследник революционера. — Я ж понимаю — вот-вот шумиха начнется. Шила в мешке не утаишь, внушения Святого Георгия писак этих всех надолго не удержат. Так я и подумал, чем быстрее будут хоть какие-то результаты, тем лучше… А то и вообще… поймаем гада, и пускай все утрутся.

Республиканский всем своим видом пытался продемонстрировать, как болеет за общее дело и что благодарности от Петра не очень-то ему нужны, а трудовое рвение вроде как само собой разумеется. Однако майор не первый день знал своего подчиненного и отлично понимал его мотивацию. Евгению признание необходимо было как воздух. Не получая заслуженных (хоть и только по его собственному разумению) знаков внимания, он начинал дуться, ходил хмурый и доставал окружающих своим демонстративным недовольством.

Но сейчас времени на долгие реверансы друг перед другом не было. Так что Зигунов бросил скупое:

— Угу, — и погрузился в чтение.

Судя по тому, что значилось в бумагах из пухлой папки, до «поймаем гада, и пускай все утрутся» было еще ой как далеко. По большому счету вся собранная Республиканским информация представляла собой «притягивание хрена к носу». Этот Ларин,