Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь. - Филип Фармер

— Если ты действительно его сын... его клон... чем ты можешь это доказать? И какое мне дело?.. Чего ты хочешь от меня?

— Партнерства. Мой отец отправился в мир Зазеля. Он оставил меня главным, поскольку доверяет мне больше всего, — хотя это мало о чем говорит. Я всегда был послушен ему и никогда не выказывал никаких признаков честолюбивых устремлений. Он считает меня робким и замкнутым, больше склонным к чтению, сочинительству и приобретению знаний. В этом он отчасти прав. Но я ненавижу его не меньше, чем братья. Но, в отличие от них, мне удалось скрыть свои истинные чувства.

Он на мгновение умолк, явно пытаясь унять учащенное дыхание.

— Ты хочешь, чтобы я помог тебе убить его? — спросил Кикаха.

Кумас, шумно сглотнув, кивнул:

— Да! Я много о тебе знаю — в основном от отца, хотя у меня есть и другие источники информации. Я признаю, что мне не хватает уверенности в себе для выполнения задуманного.

— Что ты имеешь в виду?

Сердце у Кикахи так и колотилось; и ему тоже пришлось справляться со своим участившимся дыханием. Безнадежность внезапно сменилась надеждой. Если тоан не затеял с ним очередную игру.

— Об этом мы сейчас поговорим. Я покажу тебе, что я не мой отец, сделав нечто такое, чего он никогда бы не сделал. Смотри!

Внезапно на стене рядом с экраном замерцал прямоугольник размером с дверь.

— Шагай через врата в мою комнату.

Хотя подозрения Кикахи все еще не рассеялись, от такого приглашения он отказаться не мог. Мгновение спустя очутился в просторной, по-спартански декорированной и обставленной комнате. Вдоль стен шли полки с книгами, свитками манускриптов и компьютерными дискетами в виде кубиков. Постель в комнате выглядела старомодной, одной из тех, какие свисали с потолка на цепях. Вдоль всей противоположной стены тянулся письменный стол.

Кумас — если это и правда был Кумас — стоял посреди комнаты. Лучемет лежал на краю стола, ближе к Кикахе.

Он мог схватить его раньше тоана. Кумас протянул вперед раскрытые ладони.

— Видишь! У меня нет оружия, кроме этого лучемета. И в доказательство своего доверия я не стану препятствовать тебе забрать его. Батарея вставлена; он готов к стрельбе.

Хотя Кикаха и придвинулся поближе к лучемету, но ответил:

— В этом нет необходимости — во всяком случае, пока. Где Анана?

Кумас повернулся к пустому пространству на стене как раз над столом.

— Шешму, — проговорил клон, что по-тоански значило «откройся».

Часть стены превратилась в экран, и на нем появилась Анана, купающаяся вместе с несколькими женщинами в большом бассейне под открытым небом. Похоже, Анане было весело с ними. До Кикахи отчетливо доносились их возгласы и визг.

Кумас произнес еще одно слово, и громкость уменьшилась до едва слышной.

— Как видишь, она вполне счастлива. Она поверила в отцовскую ложь, будто тот спас ее от Джадавина, когда Джадавин — по словам отца — вторгся во вселенную ее родителей. И она считает, что ей всего восемнадцать лет, и глубоко любит моего отца.

Грудь Кикахи на мгновение снова наполнилась обжигающе-горячей жидкостью.

— Анана! — тихо простонал он, а затем, помолчав, добавил: — Что будет, когда она узнает правду? Как сможет он помешать ей прочесть исторические хроники или услышать случайно оброненную кем-то фразу, противоречащую его словам?

Кумас с любопытством поглядел на него.

— Я думал, тебя будет волновать только одно — как нам убрать моего отца, — сказал он. — Но тебя, похоже, больше всего беспокоит Анана. Должно быть, ты действительно любишь ее.

— Вне всяких сомнений! Но полюбит ли она меня опять когда-нибудь?

— Поживем — увидим, — резко ответил Кумас. — А сейчас у нас, с твоего позволения, есть нечто куда более важное. Если мы не займемся этим, то у вас с Ананой вообще не будет никакого будущего. Как, впрочем, и у меня.

— Согласен. Пускай пребывает в счастливом неведении до тех пор, пока не настанет время, когда ей придется сказать правду.

Они сели за стол. Кикаха вкратце рассказал тоану свою историю. Когда он упомянул о том, что Рыжий Орк собирается дезинтегрировать вселенные и начать все сначала, сотворив себе новую, то увидел, как Кумас побледнел и задрожал.

— Этого я не знал! Отец рассказал о своих планах только тебе, поскольку был уверен, что ты не сможешь проболтаться.

— Кстати, сколько у тебя осталось братьев?

— Нас — четверо, если только ты и вправду не убил Абсалоса.

— Убил.

— Тогда из первоначальных девяти в живых осталось трое. Ашателон, Вематол и я. Ашателон с Вематолом настаивают на желании сопровождать нас в Пещерный мир. Они хотят принять участие в убийстве отца.

— Чем больше, тем веселее, — хмыкнул Кикаха.

Но думал он о том, что не может доверять ни одному из клонов, хотя Кумас, похоже, отличался от прочих. Возможно, Рыжий Орк поэкспериментировал с генами клонов. Или влияние окружающей среды оказалось более сильным, нежели предполагал Владыка. В любом случае ему придется держать с ними ухо востро, хотя он сомневался, что братья будут опасны для него, пока жив Рыжий Орк. Они боялись отца, и им понадобится вожак, который не испытывает подобного чувства. А уж потом, как шакалы, помогавшие льву на охоте, они могут наброситься на Кикаху.

— По меньшей мере четверо из моих братьев погибли, когда отец посылал их на верную смерть, — продолжал между тем Кумас. — Кентрита он отправил в мир Хрууза с бомбой в рюкзаке, о чем мой брат и не подозревал. Да мы вообще ничего не знали, пока отец сам не рассказал. И при этом не переставал смеяться! Казалось бы, он должен быть добр к нам, раз его отец был так жесток с ним. Но этого не произошло. Похоже, Лос так сильно исковеркал его душу, что он получает особое наслаждение, мучая собственных сыновей. Порой мне думается, будто он сотворил нас лишь для того, чтобы иметь возможность терзать, на определенный лад, себя самого.

— Что ты имеешь в виду? — не понял Кикаха.

— Он ненавидит себя, я уверен в этом. Наказывая нас, он наказывает самого себя. Эта мысль кажется тебе слишком заумной?

— Она вполне может быть обоснованной. Но верна она или нет, это ничего не меняет. Ты проверил эту комнату? Нет тут записывающих устройств, какие он мог установить?

— Конечно. Итак, теперь остались только я, Ашателон и Вематол. Те двое выросли такими, какими их хотел видеть отец — людьми действия. Я разочаровал его, так как показал себя слишком пассивным. Он этого не понимал. В конце концов, я же его генетическая копия. Так почему тогда у меня совсем другой характер? Он пытался объяснить это, но...

— Мы всегда можем поговорить об этом позже, — прервал его Кикаха. — Но если мы резко не остановим твоего отца — и я имею в виду именно резко — то позже у нас не будет времени.