Забег на невидимые дистанции. Том 2 - Марьяна Куприянова

собственной природой, которая явно сильнее рационального в нем. И то, как он реагирует на многие вещи, как принимает решения, как строит карьеру. Как и когда проявляет редкие эмоции. И то, как в нем просыпается желание помогать людям, которое он ощущает как теплый ветер в груди, хотя и презирает людей как вид, потому что они – источник хаоса. И тем не менее идет работать в полицию. И помогает, и борется за добро и справедливость, как умеет.

Ларс действительно хороший коп. С этим ни у кого не повернется язык спорить (ни внутри книги, ни снаружи). Более того, он прирожденный детектив: его методы, расчеты и чутье вызывают оторопь восхищения. Он профессионал, и бороться со злом – его призвание и внутренняя потребность, а не только наследство от отца. Персонаж Лоуренса Клиффорда вызывает огромную симпатию тем, что выступает «резонером» одной из важнейших идей романа: человека определяет не темная сторона, а то, как он ей сопротивляется.

Йен Флинн – двигатель вопросов морально-этических. В его уста я вложила много размышлений о природе человека и зла. И не зря от первого лица повествование ведется только Йеном Флинном. Я с чувством глубокой привязанности перечитываю его эпизоды, потому что, черт возьми, сильно ему сочувствую и в этих главах ощущаю себя как дома. Несмотря ни на что, он – мой комфортный персонаж и значимая часть меня, я готова все ему простить и любой его выбор обосновать. У него настолько сильная и прозрачная мотивация, что заново понимаешь фразу «цель оправдывает средства».

«Забег» – тот роман, где нет четкого деления на черное и белое, а антигерою искренне, до панички и удушья, сопереживаешь. Тем более все мы понимаем, что Флинн в этой истории не главный злодей, а вынужденный, которого к многочисленным аморальным поступкам побудила пережитая трагедия. И нам хочется, чтобы баланс восстановился, и правда оказалась на его стороне. Мы за него болеем.

Если бы не начальные события, этот человек не стал бы тем, чем его сделала жизнь и жестокость людей. Он одержим целью, которую считает светлой и справедливой – восстановить утраченное равновесие. А на самом деле – искупить вину, путем определенных действий выдать себе индульгенцию, переиграв прошлое. Эти мотивы толкают его на ужасные поступки. Он верит, что его боль может изменить все, и в какой-то момент мы тоже в это верим, мы заражаемся его безумием, и нам кажется, что во многом он прав. Флинн так и не смирился с мыслью, что страшное случается даже с самыми обычными людьми, которые этого не заслуживают. Он так и не смог поверить в то, что мир живет по таким порядкам. А разве вы смогли бы?

Раз уж мы заговорили об антагонистах, давайте разберем еще два типа, которые я выделяю в романе: исходный и локальный.

Исходный антагонист – тот, без чьих действий не случилось бы сюжета. Его преступная расчетливость и злая воля пронизывают эпизод 0, такой «стеклянный» и жуткий, что слабо верится, будто подобное можно поместить в самое начало книги. Его поступок запускает цепную реакцию, но знают об этом читатели, не персонажи. Мы видим его только здесь, в начале координат, и больше ни разу не встретим и ни слова от него не услышим. Но это не значит, что его влияние ослабнет. Просто он будет действовать уже не лично, а из-за кулис – и совсем в других масштабах. Мы так и не узнаем его имени, ведь у зла легион лиц. Стать им может каждый.

Локальный антагонист – тот, кто не имеет глобального влияния на сюжет, лишь на сюжетный поворот, состоявшийся ближе к финалу, но от этого его поступок не кажется менее ужасным/влиятельным. Выстреливая как черт из табакерки, он тем не менее имеет прописанную мотивацию и логику, более того, целый философский фундамент, обосновывающий его действия. И только когда все случится, вы поймете, что намеки были, жирные такие намеки, просто вы, как и герои, предпочли не воспринимать их всерьез. И поплатились. Речь, конечно, об Итане Гардинере.

Антагонисты «Забега» – это не про мистику или хоррор, а про самых обыкновенных жестоких людей, которые окружают нас, живут рядом и успешно скрывают правду. Кто из них представляет собой наибольшую угрозу, решать вам. Сочувствовать добру может каждый, а вот сочувствие злу – воспитание эмпатии и перестройка ценностей… Насилия в мире много, и все оно разного масштаба и градуса. Глобальное и сиюминутное, врожденное и приобретенное, травматическое, психопатическое, социальное… А я в своих книгах стараюсь отразить жизнь как она есть.

Хотелось бы напоследок рассказать и о тайне названия. «Забег на невидимые дистанции» звучит длинно и странно, верно? Держу пари, так вы и подумали, впервые услышав это сочетание слов. Но именно такой, длинной и странной, книга планировалась и получилась. Помню, как в какой-то момент была мысль сменить книге имя, но меня отговорили читатели и муж. На тот момент уже все называли роман сокращенно, по первому слову – «Забег», и это звучало так по-родному, что рука не поднялась.

Кроме того что исходное название подходит роману фонетически, в него также вложена семантическая идея, которую мне хотелось подчеркнуть: концепция тесной взаимосвязи пространства, времени и скорости, играющая особую роль в понимании истории. В «Забеге» много теоретической физики, что пропитывает не только диалоги героев, но и лежит в сути самого сюжета, который невозможно представить без размышлений о природе физических величин, констант и парадоксов, выполняющих функцию аллегории, а иногда и предсказания грядущих событий.

«Забег на невидимые дистанции» – это еще и то состояние, которое предстоит пережить читателю. Движение вперед на огромной скорости и полное отсутствие понимания, в какой момент книга снова ударит по больному, куда завернет кульминация и что ждет в финале; чтение книги залпом, несмотря на объем. Как падение в черную дыру. А еще (надеюсь, вы это заметили), чем ближе к развязке, тем сильнее сокращаются временные интервалы между эпизодами. Сначала это годы, потом месяцы, затем недели и дни, а в финале между событиями проходят буквально часы. Благодаря такой повествовательной структуре создается эффект движения с постоянным ускорением, тот самый забег, которому нет конца.

Я пыталась показать, как законы внутриатомного мира вполне себе работают в нашем с вами большом мире. Нина и Отто всегда говорят о чем-то, что в данный момент незримо происходит в сюжете, но говорят об этом на языке научных аллегорий. Помимо физики присутствует много размышлений об эволюции и симуляции, эти темы взаимосвязаны не только между собой, но