Приключения Перигрина Пикля - Тобайас Смоллет

Ее лордство немедленно вспомнила этого надежного слугу, к которому не могла не питать доброго чувства за его преданность и стойкость, и, удостоив его милостивой похвалы, осведомилась о здоровье его хозяина и спросила, расположен ли он ее видеть.

Том, предполагавший, что посещение прекрасной леди не может быть неприятно юноше с нравом Перигрина, не дал словесного ответа на вопрос, но с весьма хитрой миной кивнул ее лордству, что заставило ее улыбнуться, и медленно пошел наверх; повинуясь знаку, она последовала за проводником в комнату нашего героя, где застала его сидящим за письменным столом и сочиняющим панегирик своему доброму другу сэру Стэди. Он казался очень оживленным; в элегантном домашнем костюме он весьма выигрывал в глазах человека, презирающего мишуру излишних украшений. Она была очень рада, что ее ожидания не сбылись; не было убогой обстановки и страдальческого лица, свидетельствующих о нужде и безумии, — все было благопристойно и изящно, а вид больного указывал на душевное удовлетворение.

Услышав шелест шелка в комнате, Перигрин отвел взор от бумаги и, узрев ее лордство, почувствовал несказанное удивление и благоговение, словно в комнате неожиданно появилось какое-то сверхъестественное существо.

Прежде чем он оправился от смущения, вызвавшего краску на его щеках, она сослалась на старое знакомство, дающее ей право его навестить, хотя он давно уже ей доказал, что решительно забыл о ее существовании. С жаром заявив ей, сколь ценит он оказанную ему честь, Перигрин заверил ее, что причина, вызвавшая ее упрек, — не вина его, но великая беда, и если бы в его власти было забыть ее, как она полагает, то никогда он не дал бы повода к обвинению в недостатке уважения и почтения к ней.

Все еще не уверенная в том, здоров ли он, она начала рассуждать с ним о различных предметах, но он весьма успешно рассеивал все ее подозрения, и она перестала сомневаться в том, что его оклеветали враги, и в конце концов заявила напрямик о цели своего посещения. Он горячо благодарил ее за великодушие и дружелюбие и даже прослезился. Что касается обвинения в сумасшествии, он разъяснил ей все весьма убедительно, и ее лордству стало очевидно, что с ним обошлись жестоко и что обвинение является не чем иным, как гнусной клеветой.

Несмотря на его старания умолчать о состоянии своих финансов, он не мог скрыть некоторых затруднений; и ее лордство, догадавшись о его положении, не только предложила ему помощь, но тут же вручила банкнот на значительную сумму, настаивая на том, чтобы Перигрин принял этот банкнот как знак ее уважения и залог того, что она намерена сделать в его интересах. Но это доказательство ее расположения он не мог принять никоим образом; он уверял ее, что хотя и стеснен в средствах, но все же не испытывает нужды, и просил, чтобы она не принуждала его без крайней необходимости принимать эту помощь.

Вынужденная примириться с его отказом, сна заявила, что никогда не простит ему, если он, нуждаясь в ее поддержке, отклонит ее предложение, а равно и в том случае, если он когда-нибудь не воспользуется ее дружеским расположением, находясь в стесненных обстоятельствах.

— Чрезмерную деликатность в этом вопросе, — сказала она, — я буду рассматривать как осуждение моего собственного поведения, ибо, понуждаемая обстоятельствами, я прибегала к помощи своих друзей.

Эти великодушные увещания и знаки искреннего дружеского расположения глубоко тронули нашего героя, который все еще был неравнодушен к ее чарам; он не только был взволнован, как полагается в таких случаях человеку благородному и чувствительному, но в сердце его проснулось более нежное чувство, которое он не умел выразить в словах, достойных изобразить душевное его состояние, и, наконец, он сказал ей напрямик, что если бы случилось ему обращаться к ней с просьбами, то он попросил бы у нее нечто более важное для своего спокойствия, чем та щедрая помощь, какую она предложила.

Ее лордство была слишком проницательна, чтобы не понять смысла этих слов, но, не склонная поощрять ухаживание, предпочла истолковать его намек как проявление обычного галантного обхождения и шутливо выразила пожелание, чтобы он не давал ей оснований полагать, будто рассудок вновь изменяет ему.

— По чести говоря, миледи, — возразил он, — мне кажется, что припадок повторился, и, право же, я не вижу, почему бы мне не воспользоваться привилегией, даваемой мне болезнью, и не объявить себя вашим страстным поклонником.

— Если вы это сделаете, — ответила ее лордство, — я не настолько глупа, чтобы верить человеку безумному, пока не удостоверюсь, что ваша болезнь вызвана любовью. А вот это, мне кажется, вам будет трудно доказать.

— Прекрасно! — воскликнул Перигрин. — В этом ящике у меня есть нечто, долженствующее убедить вас в том, что именно такова причина моего безумия. Поскольку вы не верите моим словам, позвольте мне предъявить доказательства.

Он поднял крышку письменного стола и, вытащив листок бумаги, протянул ей следующую песнь, написанную в ее честь немедленно после того, как он познакомился с подробностями ее биографии:

Когда с восторгом я взираюНа лучезарный образ твой,Душа робеет, и не знаю,Смогу ли обрести покой.Но пусть божественный твой вид,В котором грация живая,И взор, что, как звезда, горит,Любовь и радость расточая.Предстанут в блеске предо мною,Чтоб сердце властно покорить, —Оно защищено бронею,И ты бессильна обольстить.Но вот на помощь КрасотаЗовет твой дух спокойный, ясный,Который, легкий, как мечта,Средь бурь вершит свой путь опасный,Зовет она твой ум бесценный,И душу светлую твою,И пламень сердца сокровенный —Тогда себя не узнаю:Слабеют силы, чувства, ум,Моя решимость исчезает,Я весь во власти чудных дум,И мной любовь завладевает!

Ее лордство прочла это произведение и сказала:

— Будь я подозрительна, я бы не поверила, что имею касательство к этому сочинению, которое кажется мне вдохновленным более привлекательною особой. Однако я верю вам на слово и благодарю вас за незаслуженные похвалы, хотя я и услышала их совершенно случайно. Тем не менее я беру на себя смелость сказать, что сейчас настало время для вас забыть о легкомысленном волокитстве, которым вы так долго услаждали себя, и отдаться искренней любви к прекрасной Эмилии, достойной поглотить целиком все ваше внимание и заботливость.

Он почувствовал нервную дрожь при упоминании этого имени, которое не мог слышать без волнения. Во избежание дальнейших разговоров об Эмилии он предпочел совсем оставить тему любви и искусно перевел беседу на другой предмет.

Глава XCVII

Он выступает против министра, по наущению которого его арестовывают, и он, согласно Habeas Corpus, попадает в тюрьму

Пробыв у него дольше, чем полагалось для обычного визита, и снова повторив самым дружеским и искренним тоном свои заверения, леди покинула комнату нашего героя, обещавшего посетить ее через несколько дней. Он продолжал свою работу и скоро закончил очень резкое сочинение, направленное против сэра Стэди, в котором касался не только его неблагодарности как частного лица, но и его дурного попечения о делах государственных; это сочинение он послал издателю одной еженедельной газеты, который в течение долгого времени был политическим деятелем, и через несколько дней оно появилось с примечанием издателя, выражавшего пожелание поддерживать дальнейшие отношения с автором. Критика, заключавшаяся в этом небольшом очерке, была столь живой и разумной, а предмет был освещен заново с такой ясностью, что очерк привлек особое внимание публики и повысил репутацию газеты. Ознакомился с этим произведением также и министр, который, несмотря на свое чванство, разгневался до такой степени, что заставил своих чиновников потрудиться и с помощью взяток добился получения статьи, написанной рукой Перигрина, каковую немедленно распознал, но для подтверждения своей догадки сравнил рукопись с двумя письмами, полученными им от нашего героя. Если бы он знал раньше о талантах молодого джентльмена, быть может он и не дал бы ему повода к недовольству, но использовал бы его для оправдания своей политики; да и теперь он попытался бы его переманить, как и некоторых других писателей оппозиции, если бы эта первая сильная атака не возбудила в нем жажду отомстить. Едва успев открыть имя автора, он отдал распоряжения подчиненному ему сборщику налогов, которому Пикль выдал векселя. На следующий день, когда наш герой, окруженный знакомыми, красноречиво рассуждал в кофейне о неустройствах государства, к нему обратился бейлиф, вошедший в комнату вместе с полдюжиной помощников и объявил во всеуслышанье, что у него есть судебный приказ о взыскании тысячи двухсот фунтов по иску мистера Ревиджа Глинома. Вся компания была поражена, услышав такое обращение, смутившее и самого ответчика, который, как бы невольно и в замешательстве, угостил чиновника палкой по голове, после чего шайка мгновенно его обезоружила и весьма грубо потащила в соседнюю таверну. Никто из зрителей не пришел ему на помощь и не посетил его в заключении, чтобы дать какой-нибудь совет; такова пламенная дружба в кофейнях. Этот удар был тем более тяжел для нашего героя, что он грянул неожиданно, так как Перигрин решительно забыл о долге, за который его арестовали. Что же касается его негодования, оно вспыхнуло против бейлифа, осмелившегося поступить с ним столь непочтительно. Добравшись до дома, куда его привели, он первым делом наказал бейлифа за его наглость и дерзость. Расправился он с ним кулаками, так как все другие средства защиты у него были отобраны, причем провинившийся перенес наказание с удивительным терпением, смиренно прося прощения и клянясь, что он никогда намеренно и умышленно не обходился с джентльменами неуважительно, но под угрозой лишиться места выполнял приказ кредитора арестовать нашего героя. Такое объяснение успокоило Перигрина, и, обуздав свой гнев, он отдался тяжелым размышлениям. Потускнело очарование юности, увяли цветы его упований, и он увидел себя обреченным ужасам тюрьмы, без надежды на освобождение, если не закончится благополучно его процесс, в счастливый исход которого он верил с каждым днем все меньше и меньше. Что сталось бы с несчастливцем, если бы наш рассудок не позволял страстям бороться между собой, — страстям, влияющим на человеческое сердце, подобно ядам, взаимно уничтожающим друг друга! Скорбь обуяла нашего героя, пока не была вытеснена жаждой мести, а пока она им владела, он считал, что все с ним происшедшее является лишь средством, способствующим ее удовлетворению. «Если мне суждено пробыть в тюрьме всю жизнь, — говорил он себе, — если я должен отказаться от всех светлых моих надежд, пусть по крайней мере меня утешит мысль, что звон моих цепей нарушает покой моего противника; и пусть в собственном своем сердце я найду мир и тишину, которых не суждено мне было обрести в счастливую пору жизни. Отрезанный от всего мира, я буду избавлен от глупости и неблагодарности, а также освобожден от тех расходов, которые мне не по силам было бы нести. У меня не будет соблазна тратить время без толку, и я получу полную возможность зарабатывать себе на пропитание и обдумывать план отмщения. В конце концов тюрьма — лучшая из бочек, куда философ-циник может удалиться». Следствием этих приятных размышлений явилось письмо, посланное им мистеру Крэбтри, с отчетом о злоключениях, выражающее намерение Перигрина немедленно переехать во Флитскую тюрьму, и просьбу прислать толкового адвоката, который помог бы ему предпринять необходимые для этого шаги. Мизантроп, получив письмо, лично зашел к адвокату и вместе с ним направился к дому бейлифа, куда арестованный был тем временем водворен. Перигрин, по распоряжению своего советчика, был приведен в судейскую комнату и оставлен под надзором помощника шерифа, а после уплаты за Habeas Corpus был им препровожден во Флит и сдан на попечение смотрителя тюрьмы. Здесь его ввели в привратницкую, где на целых полчаса он был выставлен для обозрения всех тюремщиков и сторожей, осматривавших его чрезвычайно внимательно, чтобы узнать с первого взгляда, а затем отведен на так называемую «чистую половину», за каковую привилегию он уплатил значительную сумму. В этом длинном здании несколько сот комнат для арестантов, вносящих еженедельную плату за такие удобства. Короче говоря, эта община, словно самостоятельное государство, живет по своим собственным законам и предоставляет своим членам некоторые удобства. Там есть кофейня для джентльменов, где можно достать любой напиток, и кухня, где кушанья продаются по умеренной цене и разного рода пища варится и жарится gratis[79] для бедных арестантов. Есть там и слуги, обязанные ходить на рынок и исполнять поручения заключенных, не получая от последних никакого вознаграждения. А для того чтобы арестанты не были лишены свежего воздуха, там устроен открытый внутренний двор, примыкающий к зданию и довольно обширный, в котором они могут гулять, играть в кегли или в шары и увеселять себя по своему желанию. Наш герой, принятый в это общество, слегка растерялся среди незнакомых людей, которые, судя по внешности, не слишком располагали в свою пользу; побродив по тюрьме вместе с Кэдуоледером, он направился в кофейню, чтобы получить необходимые сведения о нравах и обычаях тюремной жизни.