Имаджика - Клайв Баркер

Хотя отверстие вызывало то же желание, что и край утеса, приглашая ее подойти и заглянуть в его глубины, она поборола это искушение и остановилась, не дойдя до него один-два ярда. В воздухе стоял тошнотворный, хотя и не очень сильный, запах. То ли колодец давно не использовался по назначению, то ли его обитатели слишком далеко внизу.

Удовлетворив свое любопытство, она огляделась вокруг в поисках наилучшего выхода. Выходов было восемь-девять, считая колодец, – и сначала она оказалась на улице, симметричной той, по которой она пришла сюда. Улица была темной и дымной, и Юдит собралась уже было отправиться в путь по ней, но заметила вдалеке обширные завалы. Она двинулась к следующему выходу, но и там улица была заблокирована, а в нескольких местах горели груды деревянных обломков. В тот момент, когда она направилась к третьим воротам, за спиной у нее раздался голос Дауда. Она обернулась. Он стоял по другую сторону от колодца, слегка склонив голову набок с выражением напускной строгости, словно отец, который столкнулся с ребенком, прогуливающим школу.

– Ну разве я тебя не предупреждал? – сказал он. – Я знаю эти улицы...

– Я это уже слышала.

– Не так уж и плохо, что ты пришла сюда, – сказал он, направляясь к ней ленивой походкой. – Это сэкономит мне одного жучка.

– Почему ты желаешь мне зла? – спросила она.

– Я могу задать тебе тот же самый вопрос, – сказал он. – Ведь правда? Тебе нравится, когда мне бывает больно. А еще больше ты была бы рада причинять эту боль своею собственной рукой. Признаешь это?

– Признаю.

– Ну вот. Что ж, разве плохой из меня исповедник? А ведь это только начало. У тебя есть какие-то тайны, о существовании которых я даже не подозревал. – С этими словами он поднял руку и очертил в воздухе круг. – Теперь я начинаю понимать совершенство всей этой истории. Круг замыкается, и все возвращается к тому, с чего начиналось. А именно – к ней. Или к тебе, что одно и то же.

– Мы близнецы? – спросила Юдит. – В этом дело?

– Это вовсе не так банально, дорогуша. И далеко не так естественно. Я оскорбил тебя, назвав тебя тенью. Ты – гораздо более удивительное существо. Ты... – Он запнулся. – ...нет, подожди-ка. Это несправедливо. Я рассказываю тебе все, что знаю, и ничего не получаю взамен.

– Я ничего не знаю, – сказала Юдит. – Но я хочу знать.

Дауд остановился и подобрал цветок – один из немногих, до сих пор не увядших.

– Но то, что известно Кезуар, знаешь и ты, – сказал он. – Во всяком случае о том, в чем была причина неудачи.

– Неудачи чего?

– Примирения. Ты была там. Конечно, я знаю, ты считаешь себя невинным наблюдателем, но никто из тех, кто был замешан в это, – слышишь, никто! – не может быть назван невиновным. Ни Эстабрук, ни Годольфин, ни Миляга со своим мистифом. Списки их грехов такие же длинные, как и их руки.

– И даже ты? – спросила она.

– Ну нет, со мной другая история, – вздохнул он, нюхая цветок. – Я принадлежу к актерской братии. Я подделываю свои восторги. Мне нравится изменять мир, но цель для меня – всегда развлечение. А вы, вы – любовники... – Он произнес это слово с особенным презрением, – ...которым абсолютно наплевать на мир, когда вас обуревает страсть. Вы и есть те, кто сжигает города и рассеивает народы. Вы – основная движущая сила трагедии, но в большинстве случаев вы об этом даже не подозреваете. Так что же делать представителю актерского племени, если он хочет, чтобы его принимали всерьез? Я тебе объясню. Он должен научиться так хорошо подделывать чувства, чтобы ему позволили сойти со сцены в реальный мир. Для того, чтобы оказаться на том месте, которое я занимаю сейчас, мне потребовалось много репетиций, поверь мне. Знаешь, я начинал с малого. С очень малого. Вестник. Копьеносец. Однажды я сводничал для Незримого, но это была роль только на одну ночь. А потом мне снова пришлось обслуживать любовников...

– Вроде Оскара?

– Вроде Оскара.

– Ты ненавидел его, не правда ли?

– Нет, мне просто надоело – и он, и вся его семья. Он был так похож на своего отца и на отца своего отца, и так далее, вплоть до чокнутого Джошуа. Мной овладело нетерпение. Я знал, что жизнь в конце концов опишет круг, и у меня появится шанс, но я так устал ждать и иногда позволял себе это показывать.

– И ты устроил заговор.

– Ну разумеется. Мне хотелось подтолкнуть события к моменту моего... освобождения. Все было рассчитано. Но ты же понимаешь, таков уж я есть артист с душой бухгалтера.

– Это ты нанял Пая, чтобы убить меня?

– Без всякого умысла, – сказал Дауд. – Я привел в движение кое-какие рычаги, но я никогда не думал, что у этого будут такие далеко идущие последствия. Я даже не знал, что мистиф жив. Но когда события закрутились, я стал понимать, какая предопределенность заключена в их ходе. Сначала появление Пая. Потом вы встречаетесь с Годольфином и сходите с ума от одного только вида друг друга. Все это было предрешено. Собственно говоря, для этого ты и появилась на свет. Кстати, ты скучаешь по нему? Скажи правду.

– Я едва ли хоть раз о нем подумала, – ответила она, удивляясь тому, что это действительно так.

– С глаз долой – из сердца вон, так? Ах, как я рад, что не могу чувствовать любви. Какие несчастья она с собой несет. Какие ужасные несчастья. – Он выдержал задумчивую паузу. – Знаешь, это очень похоже на то, как было в тот раз. Любовники тоскуют, миры содрогаются. Конечно, в тот раз я был всего лишь копьеносцем. Теперь я претендую на роль принца.

– Что ты имел в виду, когда сказал, что я была рождена для Годольфина? Я вообще не знаю, как и где я родилась.

– Думаю, настало время тебе напомнить, – сказал Дауд, отбрасывая цветок в сторону и подходя к ней поближе. – Хотя эти ритуалы перехода не так-то легки, дорогуша, так что мужайся. По крайней мере, место мы выбрали хорошее. Можем поболтать ногами, сидя на краешке, и поговорить о том, как ты появилась в этом мире.

– Ну нет, – сказала она. – К этой дыре я не подойду.

– Думаешь, я хочу убить тебя? – сказал он. – Нет. Я просто хочу освободить тебя от тяжелой ноши некоторых воспоминаний. Ведь я прошу не так много, разве нет? Будь справедливой. Я приоткрыл пред тобой мое сердце. Теперь ты открой мне свое. – Он взял ее за запястья. – Отказываться бесполезно, – сказал он и повел ее к краю колодца.

В первый раз она не осмелилась подойти так близко, и теперь у нее закружилась голова. Хотя она и прокляла его за то, что у него достаточно силы, чтобы притащить ее сюда, все же она была рада, что у него крепкая хватка.

– Хочешь присесть? – спросил он. Она покачала головой. – Как тебе будет угодно, – продолжал он. – Так больше шансов упасть, но я уважаю твой выбор. Ты стала очень самостоятельной женщиной, дорогуша, я это заметил. Вначале ты была довольно податливой. Разумеется, тебя ведь приучили быть такой.