100 рассказов о стыковке - Владимир Сыромятников

В конце 1997 года наш руководитель в целом постаревшей организации, тоже далеко не молодой человек, развязал широкую кампанию обновления руководящего состава. Если отвлечься от некоторых особенностей данной ситуации, принципиальная идея была правильной: нужны молодые руководители, а опытных стариков целесообразно перевести в замы, которые могут передать свой уникальный опыт, пока это еще возможно. Процесс назвали ротацией, хотя и не совсем точно.

Однако истина, как известно, в оттенках. В данном случае эти оттенки были очень существенными, можно сказать, определяющими. К сожалению, в нынешней пилотируемой космонавтике очень многое держится на пожилых и немолодых людях. У нас не так уж много молодежи, которой можно передать опыт.

Кто?то заметил, есть же русская пословица: «не руби сук, на котором сидишь», — значит, так бывает. Можно продолжать цитировать пословицы об особенностях русской охоты и пехоты. Тут уж, похоже, ничего не поделать.

5.3   Просто МКС. 1995–1997 годы

Перестройка, начатая в 1985 году, шесть лет спустя привела к распаду Советского Союза. Прошло еще пять лет, и мы жили уже в совсем изменившейся стране и в обновленном мире. С середины 1995 года к российскому «Миру» начали стыковаться американские Спейс Шаттлы, космонавтика и астронавтика продолжали изменяться, перестраиваться. После начала перестройки МКС — Международной космической станции «Фридом» — ее название «Свобода» превратилось сначала в «Альфа», а еще через пару лет станцию стали называть обезличенно и сухо — МКС. Я с моим стыковочным коллегой из Хьюстона Д. Хамилтоном продолжали называть ее «Спейс—Стейшн–Перестройка», несмотря на то, что наше предложение на конкурс, объявленный штаб–квартирой НАСА, не приняли. Надо отметить, что этот конкурс вообще спустили на тормозах, можно сказать, замотали. Несмотря ни на что, МКС продолжала перестраиваться. Разные причины, внутренние и внешние, заставляли менять конфигурацию и космическую архитектуру в обновленной человеческой цивилизации на переломе веков.

Однако преобразования коснулись не только космического, но и наземного сегмента. Головная фирма МДД («Мак Дональд Дуглас»), которая не справилась с проектом «Фридом», шаг за шагом сдавала свои позиции. Головной по МКС стало космическое отделение фирмы «Боинг». На этом перестройка аэрокосмической индустрии США не закончилась. НАСА оставалось неудовлетворенным тем, как обстояли дела в МДД по оставшимся у них модулям МКС. Это недовольство усугубилось международными происшествиями, в которых мы, стыковщики, оказались непосредственными участниками. В конце концов, уже в 1997 году фирму МДД, а «заодно» и аэрокосмическое отделение «Роквелла», продали всепоглощающему «Боингу». Мы стали взаимодействовать с этим гигантом в воздухе, в космосе и на Земле.

Я оказался в США в самом начале ноября по совместной российско–американской научной программе. Встреча проводилась на базе Мерилендского университета, расположенного на границе с Вашингтоном. Во время встречи активность проявлял «Ист–Вест» — центр, организованный Р. Сагдеевым. Это была встреча, интересная со многих точек зрения, научно–инженерных и общечеловеческих.

В тот раз бывший советский академик проявил ко мне повышенный интерес, так как я оказался единственным представителем РКК «Энергия». Директору центра, связывавшего Восток с Западом, требовалась дополнительная информация, и он, взяв под руку, долго прогуливал меня по коридору, расспрашивая о новых перестройках. В заключение он доверительно предупредил, что на следующий день администратор НАСА Д. Голдин собирался встретиться с участниками совещания и намерен переговорить со мной конфиденциально. Встреча состоялась на небольшом приеме, организованном для российских и американских ученых. Мы поговорили и даже вместе сфотографировались. Однако никаких вопросов он не задал и даже не проявил заинтересованности к проекту корабля–спасателя, о котором я не преминул упомянуть и актуальность которого возрастала. Восток и Запад, работая вместе, продолжали жить по–своему.

К концу 1995 года экономическое положение в стране и нашей Ракетно–космической корпорации «Энергия» продолжало ухудшаться. Перспектива также выглядела мрачной. Эта и другие причины побудили наше руководство к активным действиям. Наш президент Семенов предпринял попытку объединить программы «Мир» и МКС со свойственной ему энергией и настойчивостью. Сначала он провел внутреннюю кампанию среди подразделений нашего КБ, которые подготовили технический проект. С инженерной точки зрения все выглядело неплохо. Оставался главный вопрос: как к этому отнесутся американцы, НАСА, за которым стояло руководство страны.

Осенью 1995 года, сначала по неофициальным каналам, а затем в письменном виде руководители российской космической программы обратились в НАСА с предложением начать строительство МКС со стыковки к нашему «Миру». Первая реакция, как и ожидалось, была неутешительной. Американские специалисты быстро разглядели технические трудности, и даже инженерам было понятно, что политическая инициатива при этом переходила к российскому «партнеру — сопернику». К тому же попытка вовлечь летающий «Мир» в МКС могла задержать подготовку российских модулей. Фактически большинство из нас понимало, что инициатива не получит поддержки и предложение отклонят.

К этому времени В. Легостаев, который, начиная с 1993 года, вместе с Л. Горшковым завязывали российский сегмент МКС «Альфа», переключился на другой проект. Большое значение во время той первой фазы разработки имела политика, обе стороны преследовали свои престижные цели. Американцы были озабочены тем, чтобы строительство станции начиналось с их собственных, а не российских модулей. Наши идеологи, проектанты, архитекторы постсоветской космонавтики стремились поддержать престиж страны, изрядно пошатнувшийся за эти годы. Тогда родились наши многочисленные модули. Нам потребовалось целых 10 лет, чтобы собрать в космосе шесть модулей орбитального «Мира». Большая часть этой работы пришлась на социалистическую эпоху, когда умели сосредоточивать усилия на престижных проектах. В российском сегменте МКС, как в зеркале, отражались особенности старого и нового времени. Объективно не требовалось столько модулей, чтобы разместить экипажи и научную аппаратуру, которую поставляла сильно пошатнувшаяся Академия наук. С другой стороны, космической промышленности страны такая задача оказалась тоже не под силу. И последнее — правительство с его тощим бюджетом, раздираемым на части, не могло выделять даже часть средств на поддержание программы, несмотря на постоянное давление изнутри и со стороны США, которые периодически напоминали о подписанных соглашениях, о взятых Россией на себя обязательствах.