Слабость плоти - Мастер_Угвей

— Именно поэтому я и пришёл к тебе, Феррус, — с явно искренней широкой улыбкой произнёс Луперкаль, следивший за мной во время обдумывания ситуации. — Вижу, ты тоже понял, сколько работы в мирное время свалится на нас, необходимой для сохранения этого самого «мира». И в таком случае я уже рад, что буду вынужден тянуть это всё не один. Но мы справимся. Ибо нет, ничего во всей вселенной, с чем мы не сможем справиться.

Именно этим и был Хорус — человек-вдохновение, способный зажечь любого, подобрав правильные слова. Всем своим видом, каждым движением мускула и словом он умел зажигать искру искреннего желания работать во имя чего-то лучшего. И это было лишь очередным доказательством того, что я не ошибся с выбором.

— Как скажешь, «Воитель», — уже не скрывая улыбку, ответил я.

...

— … Исследование иного измерения, эксперимент номер гамма-семнадцать-тэ. Первая попытка перехода через врата живыми и разумными существами. Генераторы работают стабильно, поле прикрывает наш корабль и поражающее воздействие пустоты ещё не разъело нас и даже не повредило корпус. Начинаю отправку…

Викарий застыл на месте, всеми своими сенсорами следя за показаниями экранов, в то же время анализируя практически бесконечный поток данных со всех ауспексов снаружи корабля, внутри которого находился. Несмотря на то, что он отправлялся в реальность, что на первый взгляд казалась одним бесконечным ничем, внутри неё было очень много опаснейших секретов.

Пусть в иной реальности и не было материи в привычном понимании людей, но сама пустота при этом удивительным образом реагировала на любой объект, привнесённый туда. Она будто бы пыталась расщепить и поглотить любой предмет, разодрав его на самые базовые составляющие, которые бы в скором времени растворились бы в бесконечных просторах Призрачного ветра.

Но Викарий не зря потратил практически всю свою жизнь на исследования — он смог создать меры противодействия подобному расщеплению. Техножрец знал про иную вселенную больше кого-либо другого, изучая её уже многими десятилетиями, а потому знал про большинство ловушек и угроз, которые мог предоставить новый фронтир человечества. Всегда оставался фактор чего-то, абсолютно невиданного ранее, но таков был риск любого первооткрывателя. Его задача и была в том, чтобы исследовать это нечто, а затем передать знания уже остальным. Так он оставит свой след в истории, и станет тем, кого запомнят потомки.

— … Все системы работают в пределах допустимого. Сервиторы действуют согласно протоколам, никаких личных воздействий на плоть или душу не замечаю. Продолжаю движение.

Стоило его небольшому кораблю челноку пройти через открытую червоточину, ведущую в абсолютную черноту, где нельзя было разглядеть совершенно ничего, как все сомнения и страхи резко покинули разум Викария. Он достиг своей цели, и стал первым разумным человеком, что смог посетить другой мир. И пусть Призрачный ветер являлся бескрайним измерением, он ещё хранил столько секретов, которые предстояло открыть, что техножрец даже с помощью всего своего аугментированного мозга вообразить себе не мог…

...

— … Не понимаю, по каким это причинам, я должен тебя слушать? Среди всех моих братьев, ты меньше всех походишь на человека, который вообще достоин моего внимания. Как-никак отличие от остальных, ты даже собственный мир завоевать не смог. Мне добиться этого в самый последний момент помешал отец, а тебя он спас от погибели и неминуемого поражения — так что твоя ситуация вдвойне жалкая.

Ангрон сделал глубокий вдох, чтобы очистить разум от вспышки чистой ярости, ставшей причиной укола жгучей боли. Гвозди Мясника всё ещё время от времени напоминали ему о своём существовании, пусть он с каждым днём и всё лучше справлялся с контролем своих эмоций. Однако разговор с Мортарионом стал чуть ли не главным вызовом, который он встретил за эти годы.

Прямо сейчас они расположились на флагмане Гвардии смерти, где Мортарион всем видом показывал неприятие того факта, что кто-то посмел его побеспокоить. Четырнадцатый любил одиночество и постоянно пребывал в собственных мыслях о том, какого величия бы он достиг, если бы ему никто не мешал. Красный Ангел чувствовал яркие и чистые эмоции брата, которые даже не требовалось распылять. Наоборот, сейчас при их уединённой личной встречи, требовалось настроить его брата на контакт и содействие.

А потому одно желание, одна тонкая манипуляция эмоциями его брата, и душа брата начала менять свой окрас. Пусть изменения и не заметить на лице Примарха, но тонкая игра чувствами и не должна была быть видимой. Мортарион не был дураком, и заметил бы грубую манипуляцию, однако Учитель показал Красному Ангелу много трюков, как сделать просто тонкие изменения невидимыми даже для самых проницательных личностей. И Ангрон был хорошим учеником, отчего сейчас он отыгрывал свою роль филигранно:

— Имеет ли это значение, как именно кто-то из нас пострадал от действий нашего отца? Мы оба стали жертвами его тирании и откровенно предвзятого отношения. Пока он проводил целые дни с Руссом в его глупых состязаниях и попытках заработать репутацию у Волка в соревнованиях с выпивкой, он не удосужился спуститься на поверхность моей планеты и помочь мне и моим боевым товарищам в сражении за нашу свободу. Или как он не стал мешать Магнусу решать проблемы своих сынов и тем самым дал ему шанс раскрыться как личность, он вмешался и не дал тебе добить диктатору, на борьбу с которым ты положил всю свою жизнь. Разве это справедливо? Разве честно, что одних наших братьев он явно возвышает над остальными, пока других вроде нас смешивает с грязью?

— В твоих словах есть смысл, брат, я это признаю. Однако в них столь же много откровенной ереси и намёков, что могут не устроить других наших «родственников», отчего я вынужден спросить… Зачем ты явился ко мне?

Мортарион больше не звучал раздражённо — теперь в его голосе появилась настороженность и откровенная опаска. Кем бы кто не считал Четырнадцатого Примарха, но никто не смел бы назвать его идиотом. Он прекрасно понимал, что могут с ним сделать за столь дерзкие слова, а потому даже сейчас сын Императора продолжал выражаться максимально осторожно.

— Чтобы рассказать тебе про очевидное будущее, ожидающее нас. Про судьбу двух наших легионов, которые уже десятками лет все считают потенциальными смертниками. Мы — единственные, кто в открытую проявил противодействие тирании нашего отца, и пошли против него, а потому не трудно догадаться, что после конца Похода, станем первыми же кандидатами на «чистку». Как когда-то стёрли со страниц истории Громовых воинов, а затем и наших двух