Слабость плоти - Мастер_Угвей

мой брат победил в этом противостоянии. Приняв неминуемое, бывший голос пленённых Вотанн медленно опустил свою голову, прикрыв глаза, после чего произнёс свою последнюю фразу:

— Да пусть бездна сожрёт вас всех, и поплатитесь вы за деяния свои…

Его отрубленная голова пала на землю бесшумно. Уже не было в живых его братьев и помощников, которые могли оплакивать его — с невероятной эффективностью мы зачищали нелюдей, уничтожавших целые миры ради поддерживания существования своих ИИ. Пусть это и было безжалостно, но выбирая между ними и обычными людьми, которых бы сами Вотанн также не пожалели бы, я оставался на стороне Империума.

На войне вообще нет милосердия, когда начинаешь осознавать, ради чего ты сражаешься, и сколько жизней стоят на кону. Мы боролись за мир в галактике, где каждая нечеловеческая угроза могла обрушить планы на светлое будущее, как однажды стало с Восстанием людей железа и Долгой ночью. Это понимал каждый из моих братьев, отчего даже относительно миролюбивые личности вроде Вулкана и Магнуса зачищали в пламени миллиарды, но даже мне с Руссом было неприятно раз из раза проводить подобные чистки.

— Такова наша жизнь. Она походит на бесконечную охоту, где ты никогда не знаешь, кто ты именно — хищник или жертва. Пока мы преследуем новую дичь и наслаждаемся вкусом крови врага, следует радоваться моменту. Ведь всегда может настать миг, когда уже нам придётся убегать в страхе от более могучего охотника…

Я не стал как-то реагировать на слова Лемана, оттиравшего кровь с клинка, и смотрящего в сторону полуразрушенных фабрик, где велись последние битвы за планету. Мы не вступали в бой, так как желали дать опыт последним моделям «Уравнителей», созданных специально для ведения боёв в городской местности. Требовалось проверить их эффективность на деле, и пусть пока результат хорош, но ничего совершенного не бывает.

— … Хан как всегда оказался прав, — продолжил свою речь Волк, начавший двигаться ко мне по кучам падших тел, которые ещё не успели убрать. — стоило нам прорваться через основные рубежи обороны и сломить сопротивление неожидавшего столь быстрой атаки дезориентированного врага, как конфликт утратил свой вкус. Поход был куда интереснее, когда в воздухе витала угроза, и каждая наша битва была подвигом, что в будущем станет основой для мифов и легенд. Теперь мы подобны мясникам на бойне — без вызова, но всё ещё с клинками в руках.

— Галактика безумно огромна, но ты всё равно уверен, что мы больше не встретим достойных врагов? Одни Некронтир несут фантастическую опасность всему нашему существованию…

— Я прекрасно знаком с твоими отчётами, — махнув рукой, раздражённо рыкнул Леман. — Сколько они ещё будут спать, если мы их не тронем? Примерно девяносто-сто веков? Безумные, фантастически огромные числа, что не имеют смысла для нас. Может, кто-то истинно вечный вроде отца и задумывается о таких далёких перспективах, но если учесть, что за меньший срок человечество когда-то от поднялось от примитивных жителей одной планетки до властителей всей галактики, то трудно даже представить наши возможности в столь далёком будущем. Мы легко перегоним этих ксеносов, а затем также задавим их, как прочих врагов. Как всех, кого мы уже раздавили…

— Скажу честно, лично меня не смущает наша эффективность, и страдать от успеха я пока не желаю. Если жаждешь битвы — то сойдись с Сангвинием или Кёрзом, которые сейчас чистят какой-то окраинный сектор от ксеносов. Выйди один против армии, как когда-то сделал Фулгрим, желая покрасоваться, и докажи свою мощь. А то для одного из главных клинков нашего похода, ты стал удивительно спокоен.

Леман, как ни странно, лишь усмехнулся на мои слова, и сейчас даже не показывал былого боевого запала.

— Не самая плохая идея, что появилась в твоей голове, однако несколько запоздалая. Наш поход практически окончен, Феррус. Вотанн почти разгромлены, и осталось лишь зачистить их ряды, да сокрушить последнее сопротивление. Коротышки хорошо окопались, но с твоим роем машин мы тут менее чем за год управимся. А больше в галактике нет силы, что может нам угрожать. Я ожидал, что хотя бы эти, — он пнул ногой одного жабаподобного ксеноса, чьи псайкерские способности были нивелированы одной чёрной пулей. — покажут что-то стоящее. Однако вокруг сплошное разочарование. Мы победили, однако я не чувствую радости в этой победе, и ощущая лишь ветер неизвестности и неясного будущего, что ждёт нас впереди. Не уверен, что даже Всеотец может его сейчас разглядеть…

Я удивлённо взглянул на брата, лицо которого сейчас омрачала печальная улыбка. Леман быстро уловил моё недопонимание, и сразу же пояснил:

— Последнее сообщение, полученное моим личным ковеном астропатов буквально несколько часов назад — после того как отец нашёл нашего последнего брата в какой-то дыре, где тот уничтожил каких-то червеподобных ксеносов, Дорна сразу же назначили Преторианом Терры и всей Солнечной системы, что обязан усилить её оборону, пока Пертурабо сделали архитектором обороны всего сектора Солара с той же задачей. Мои люди даже говорят, что на Повелителя человечества в последнем плане повлиял кто-то из верхов Механикума, почему-то резко заинтересовавшихся идеями нашего Олимпийца. Интересно, кто это их на такое надоумил? — Леман усмехнулся, с любопытством осматривая меня, однако я и моё тело не дрогнуло ни на мгновение. — Пусть это и некая тайна, но Хорус с Львом уже узнали и рассказали мне, что наш отец всё торопится завершить какой-то свой проект на Терре, куда созвал целые легионы для защиты столицы, а потому остался лишь вопрос времени, прежде чем он окончательно засунет меч в ножны, и объявит мир. Конечно, мы и дальше будем открывать новые миры, зачищать тех же орков и прочих ксеносов, но в куда меньших масштабах, и без намёка на настоящую угрозу. И мне очень трудно представить этот мир, так как в нём не может оказаться места для нас самих.

Я желал как-то ответить брату, однако в это время был скорее погружён в свои мысли. Я прекрасно понимал Лемана, так как и сам с видимым трудом уже представлял жизнь без бесконечного стремительного движения вперёд. Больше ста пятидесяти лет войны — это огромный срок даже для бессмертного.

Ведь если смотреть на нашу жизнь со стороны, становилось видно, что мы большую часть своего существования только и делали, как захватывали, убивали, да уничтожали. Во имя высших целей, но реальность этот факт не меняет.

И мысль о хотя бы подобии мира смущала. Даже меня, человека, погруженного именно в задачи промышленности