Оно. Том 2. Воссоединение - Кинг Стивен

Произошло это в Дерри, штат Мэн, без шести минут одиннадцать.

7

Дерри – в тот же день, позже

Стеклянный коридор между взрослой и детской библиотеками взорвался в 10:30. Через три минуты дождь прекратился. Не начал затихать – просто прекратился, словно Кто-то Там Наверху щелкнул переключателем. Ветер уже стал терять силу, причем терял ее так быстро, что люди недоуменно переглядывались, словно подозревали вмешательство чего-то сверхъестественного. А уж по звукам все это напоминало выключение двигателей «Боинга‐747», благополучно припарковавшегося к телескопическому трапу. Солнце впервые выглянуло в 10:47. К полудню небо очистилось полностью, и вторая половина того дня выдалась в Дерри ясной и жаркой. В 15:30 ртуть в рекламном термометре «Орандж краш», который висел на двери магазина «Подержанная роза, поношенная одежда», поднялась до отметки 83 градуса 153 – рекордно высокой температуры для весны. Люди ходили по улицам, как зомби, особо не разговаривали, с поразительно одинаковым выражением лиц. На них читалось глупое изумление: это могло бы показаться очень даже смешным, если б все не было так печально. К вечеру в Дерри уже прибудут съемочные группы Эй-би-си, Си-би-эс, Эн-би-си и Си-эн-эн, и потом репортеры служб новостей займутся важным делом – донести некую версию правды о случившемся до большинства людей; превратить случившееся в реальность… хотя хватало таких, кто говорил, что реальность – идея, не заслуживающая доверия, нечто, возможно, не более убедительное, чем кусок парусины, растянутый на переплетении проводов, напоминающих главные нити некой паутины. На следующее утро в Дерри приедут журналисты Брайан Гамбл и Уиллард Скотт из ежедневной программы «Сегодня». По ходу программы Гамбл возьмет интервью у Эндрю Кина. «Водонапорная башня просто упала и покатилась с холма, – сказал Эндрю. – Это было зашибись. Вы понимаете, о чем я? Типа Стивену Спилбергу и не снилось, ага. Эй, когда я видел вас в телевизоре, мне казалось, что вы, знаете ли, гораздо крупнее». Ты сам и твои соседи на экране телевизора – это превращает случившееся в реальность. Позволяет занять некую позицию и, уже стоя на ней, попытаться постичь этот непостижимый ужас. Это был НЕНОРМАЛЬНЫЙ УРАГАН. В последующие дни заголовок «ЧИСЛО ПОГИБШИХ» уступит месту «ПОСЛЕДСТВИЯ УРАГАНА-УБИЙЦЫ». Это был, по существу, «САМЫЙ СТРАШНЫЙ ВЕСЕННИЙ УРАГАН ЗА ВСЮ ИСТОРИЮ ШТАТА МЭН». Все эти заголовки, при всей их ужасности, приносили пользу – помогали притупить исключительную странность того, что произошло… хотя, наверное, «странность» – мягко сказано. «Безумство» подошло бы больше. И после того как люди видели себя в телевизоре, случившееся становилось более конкретным, менее безумным. Но в часы, остававшиеся до прибытия съемочных телевизионных групп, по заваленным мусором, грязным улицам бродили только жители Дерри, и их ошеломленные лица говорили о том, что они просто не могут поверить своим глазам. Только жители Дерри, практически не разговаривающие между собой, разглядывающие то, что лежало на земле, иногда что-то поднимающие. Потом отбрасывающие поднятое, пытающиеся осознать, что же все-таки произошло за последние семь или восемь часов. Мужчины стояли на Канзас-стрит, курили, смотрели на дома, сползшие в Пустошь. Другие мужчины и женщины, столпившись у бело-оранжевых оградительных барьеров, смотрели в черную дыру, которая до десяти утра была центром города. Заголовок воскресного номера газеты гласит: «МЫ ОТСТРОИМСЯ, клянется МЭР ДЕРРИ», – и, возможно, так оно и будет. Но в последующие недели, когда Городской совет лихорадочно решал, с чего начинать восстановление города, гигантский кратер, поглотивший центр Дерри, продолжал увеличиваться в размерах, не так чтобы очень активно, но продолжал. Через четыре дня после урагана рухнуло административное здание «Бангор гидроэлектрик компании». Еще через три дня – здание «Флаинг догхаус», где готовили самые вкусные в Восточном Мэне краут- и чили-доги. Периодически сточные воды вдруг начинали течь в обратном направлении и выплескивались из унитазов в частных и многоквартирных домах, в административных зданиях. Особенно тяжелая ситуация сложилась в Олд-Кейпе, и люди начали оттуда уезжать. 10 июня открылся сезон скачек в Бэсси-парк. Первый заезд стартовал в восемь вечера, как и планировалось, и это, похоже, всем подняло настроение. Но секция трибун под открытым небом рухнула, когда рысаки выходили на последнюю прямую, и полдесятка людей получили травмы. Среди них оказался и Фокси Фоксуорт, управляющий кинотеатром «Аладдин» до 1973 года. Фокси провел две недели в больнице, куда его доставили с переломом ноги и разрывом яичка. А когда его выписали, он решил перебраться к сестре в Самерсуорт, штат Нью-Хэмпшир.

И не он один. Дерри разваливался.

8

Они наблюдали, как санитар закрывает задние двери «скорой» и идет к пассажирскому сиденью кабины. «Скорая» начала подниматься на холм, держа путь к Городской больнице. Ричи остановил ее, буквально прыгнув под колеса, и убедил раздраженного водителя, который поначалу настаивал, что места в машине нет, переменить свое мнение. В итоге Одру положили на носилки, а носилки поставили на пол.

– И что теперь? – спросил Бен. Под его глазами висели огромные коричневые мешки, а шею покрывала грязь.

– Я во‐о-озвращаюсь в «Таун-хаус», – ответил Билл. – Бу-уду спать ше-естнадцать часов.

– Поддерживаю, – кивнул Ричи. С надеждой посмотрел на Бев: – Есть сигареты, красотка?

– Нет, – покачала головой Беверли. – Думаю, опять брошу курить.

– Вполне здравая мысль.

Они медленно пошли в гору, все четверо, бок о бок.

– Все за-а-акончено, – сказал Билл.

Бен кивнул:

– Мы это сделали. Ты это сделал, Большой Билл.

– Мы все это сделали, – возразила Беверли. – Так жаль, что мы не смогли вынести оттуда Эдди. Я жалею об этом больше всего.

Они добрались до угла Верхней главной улицы и Пойнт-стрит. Мальчишка в красном дождевике и зеленых сапогах пускал бумажный кораблик по быстрому потоку воды в ливневой канаве. Поднял голову, увидел, что они смотрят на него, нерешительно помахал рукой. Билл подумал, что это тот самый мальчишка со скейтбордом, приятель которого видел акулу из фильма «Челюсти» в Канале. Улыбнулся и шагнул к мальчишке.

– Те-е-еперь все хорошо, – сказал он.

Мальчик очень серьезно всмотрелся в него, потом заулыбался сам. Улыбка получилась солнечной и полной надежды.

– Да. Я думаю, да.

– Можешь по-оспорить на свою ш-шкуру.

Мальчишка рассмеялся.

– Ты бу-удешь осторожнее на с-своем скейтборде?

– Едва ли, – ответил мальчишка, и теперь рассмеялся Билл. С трудом подавил желание взъерошить ему волосы – тому могло бы не понравиться – и вернулся к остальным.

– Это кто? – спросил Ричи.

– Друг. – Билл сунул руки в карманы. – Вы помните, как мы вышли оттуда в прошлый раз?

Беверли кивнула.

– Эдди привел нас обратно в Пустошь. Только почему-то на другой берег Кендускига. Со стороны Олд-Кейп.

– Ты и Стог скинули крышку с одной из этих насосных станций, – Ричи повернулся к Биллу, – потому что вы были самые сильные.

– Да, – кивнул Бен. – Скинули. Солнце уже опустилось чуть ли не к самому горизонту, но еще не зашло.

– Да, – вздохнул Бил. – И тогда мы были все вместе.

– Но ничто не длится вечно. – Ричи посмотрел вниз, в ту сторону, откуда они пришли, и вздохнул: – Взгляните, к примеру, на это.

Он вытянул руки. Шрамы на ладонях исчезли. Беверли вытянула руки… Бен… Билл. Все грязные, но без единого шрама.

– Ничто не длится вечно, – повторил Ричи. Посмотрел на Билла, и Билл увидел слезы, которые медленно текли сквозь грязь на щеках Ричи.

– Кроме, возможно, любви, – уточнил Бен.

– И желания, – добавила Беверли.

– Как насчет друзей? – спросил Билл и улыбнулся. – Что думаешь, Балабол?