Поворот к язычеству. Собрание философских сочинений (2012—2016) - Дмитрий Герасимов

И дело все же не в смыслах, а в отсутствии ценностей (подавляемой воли). И вряд ли здесь поможет чисто механический, тотальный запрет на советскую или православно-монархическую пропаганду, в равной степени создающие искаженный образ реальности – поскольку способность здраво мыслить повреждена на генетическом уровне. Капитально повреждена «абсолютными», метафизическими, религиозными (чисто «манихейскими») понятиями, за которыми нет никакой реальности, кроме какой-нибудь априорно-потусторонней «морали» с черно-белым делением мира на «правых» и «неправых», «свет» и «тьму», «добро» и «зло»: в конечном счете, все религии и философии есть только красивые обертки для такой «морали», ее популярные «объяснения». В случае же господства в голове метафизических, моральных, и следовательно, ценностно безразличных понятий конфликт с реальностью почти неизбежен (ведь их смысл в том и состоит, чтобы не соответствовать реальности и не выражать собой никаких ценностей, иначе они не будут «абсолютными»). Отсюда эта тягостная атмосфера религиозной секты и эсхатологии последних дней в окружении «сплошного предательства и беспринципности».

Несомненно также и то, что всякая «мораль» нужна для контроля и господства над теми, кто лишен элементарных прав и не способен самостоятельно отстаивать их, т.е. лишен действительной власти или же (в силу различных обстоятельств) не способен к ней. Поэтому нет никакого противоречия в том, что только обладающие абсолютной политической властью в условиях авторитарного режима (высшие церковные иерархи, диктаторы и т.п.) оказываются способны принять на себя по-настоящему моральный образ учителей добра – данное обстоятельство прямо указывает на то, что в основе устройства самой морали лежит что-то негативное и рабское: природа морально безразлична (имморалистична), и только стремящиеся к «добру» вечно порождают зло, тем самым нарушая самый порядок мира и обрекая себя на бесчисленные страдания. Вопреки автору «451 градус по Фаренгейту», фантазировавшему на эту тему, в подлинном смысле тоталитарное общество нуждается в «духовности», в абсолютных, метафизических понятиях как своей идеологической опоре, а следовательно, само продуцирует «настоящую», «глубокую» литературу (а не комиксы), «высокое» искусство, искажающее реальность и вносящее в нее «вечный нравственный конфликт», деформирующее волю, подменяющее живые ценности какими-либо умственными «идеалами». Возможно, именно неспособность по каким-либо причинам (например, в силу жестких моральных установок, сформированных религией) разместить у себя в голове людей, исповедующих иные взгляды и отличных от себя (иначе как только в качестве «предателей и извращенцев»), в свою очередь, подвигает к созданию множества фантастически-утопических проектов жизнеустройства, всегда предполагающих, однако, вполне реалистичное воплощение в виде конкретных репрессивных практик.

Пока мышление подчиняется абсолютным понятиям, выражающим «духовно-моральный» образ действительности, оно не может быть мышлением, по-настоящему взаимодействующим с миром (иначе как только через политику репрессий и ограничений). Господствующая в головах «дырка от бублика» (а всякая мораль, как и все объясняющие ее религии и философии суть подлинное порождение Ничто – иначе они не будут моралью, религией и философией) в том ведь и состоит, чтобы положить препятствия для такого взаимодействия, самим отрывом от реальности и рассудочным погружением в двоящееся восприятие мира служа целям контроля и порабощения. Распространение религиозных, метафизических, предельных понятий, включая сюда, прежде всего, весь левый, а равно и правый, идеалистически-утопический политический дискурс, напрочь свободный от какой бы то ни было реальности, но зато невероятно ригористичный и нетерпимый по отношению к конкретным живым людям, подобно компьютерному вирусу. Общество, в котором статистическая выборка таких (рестриктивных) понятий становится сравнительно высокой, начинает представлять угрозу уже не только для себя самого, а следовательно, со временем обречено самой природой вещей обращаться в территорию, отдаваемую под внешнее управление (уже в рамках морально безразличного дискурса).

И это закон, которому подчиняется все в мире… даже самые да-ле-кие звез-ды и га-лак-ти-ки…

Наши опасения

Евромайдан вызывает много опасений в России. Но трудно сказать, чем больше – своей антироссийской риторикой и желанием присоединиться к Европе или же своими явными демократическими тенденциями? Может быть, тем, что позволяет открыто говорить о цивилизованном, безопасном, комфортном обществе, защищающем базовые человеческие права, дающем шанс каждому человеку – как об отличительной особенности Европы, а не России? Конечно, сердца русских патриотов в этот час не могут не быть с украинцами. Однако идти к своей цели можно только мирным, демократическим путем, опираясь на гражданские структуры, свободные от пресмыкательства перед властью, отказываясь от экстремизма и насилия, не поддаваясь на провокации проплаченных авантюристов и откровенных агентов политики ограничений, призывающих к партийным, национальным и иным разделениям, захватам административных зданий, столкновениям с полицией, армией, пролитию крови. Хотелось бы верить, что сохраняя мужество, твердость и волю, протестанты смогут уходить от сотрудничества со сложившейся системой – в рамках политического неповиновения, с открытыми лицами и открытыми ладонями, через забастовку, массовый бойкот – последовательно ненасильственным путем реализуя собственное неотчуждаемое право на народовластие. И, конечно, не читая больше «советских газет», а думая собственной головой.

Стратегия и тактика гражданского движения

Первое. Противоправность – повод для срыва протестов. Второе. Ведение переговоров с бесконтрольной властью – усиление ее позиций. Третье. Что такое гражданское общество, или почему Украина не Россия?

Первое. Обсуждалось уже не раз – нельзя поддаваться на провокации и допускать противоправных действий. Даже если снести памятник советскому вождю – хорошее дело, осуществлять это без коллективного решения самих граждан (без сбора подписей, проведения опроса), стихийно-революционным способом нельзя! Так один короткий тактический успех в стратегическом смысле наносит колоссальный вред всему движению – дает прямой (и законный) повод для разгона, а также вносит непримиримый раскол в ряды протестующих. Противоправная ситуация, как правило, создается горячими молодыми головами, праворадикалами или леворадикалами, которых никогда не допустят до серьезной политики, но всегда используют в своих интересах другие политические силы. Необходимо также отказываться от явного лидерства на всех уровнях протестной иерархии, ибо большинство «оппозиционных лидеров», допущенных до медийного пространства, так или иначе – втемную или в открытую, контролируется противниками демократии. К примеру, выступает такой «маленький фюрер» с двухчасовым докладом о том, как правильно общаться со следователями, как хитрить и изворачиваться на допросах и т.п., но при этом ни за что не скажет, что противозаконных действий совершать вообще нельзя – а ведь это и называется провокацией, косвенной подготовкой к противоправным действиям (в противном случае изменилась бы сама логика доклада, и пришлось бы рассказывать совсем иное – а именно как законопослушным гражданам научиться грамотно противостоять полицейскому произволу и противоправным репрессиям). Легко отследить, как по мере роста протестной активности будет заметно радикализироваться протестная риторика таких лидеров, вплоть до открытых призывов (в нужный момент) к какой-либо «акции», дающей повод для слива и разгона всего протеста (что и происходило уже не раз, начиная с 90-х гг. прошлого века) – собственно, для этого таких «записных политиков» и держат на коротком поводке – подкармливая финансами (через различные фонды, подставные фирмы и т.п.) и заведя по нескольку уголовных дел на каждого. Причем, классическая схема «контролируемого хаоса» хорошо работает на всех уровнях – не только уличном, где может показаться, что «бросить камнем в полицейского – геройский поступок», но и среди хорошо раскрученных и узнаваемых в лицо деятелей.

Второе. Давно уже известно, что никаких переговоров с теми, кто полностью контролирует ситуацию, вести нельзя. Все находится в их власти, они в любой момент могут остановить или возобновить любые процессы – о чем в этой ситуации можно договариваться? Как раз наоборот, такие переговоры всегда выгодны именно «контролирующей» стороне, поскольку самый их факт (разумеется, без каких-либо серьезных последствий для протестующих) легитимирует ее в глазах мирового сообщества и своего собственного населения (ведь она же общается с оппонентами!) и в целом информационно и политически усиливает ее позиции перед началом нового витка репрессий, одновременно показывая слабость оппозиции. Именно переговоры протестантов, как правило, подталкивают к усилению репрессий. Не случайно сразу же, буквально – на следующий день после «Круглого стола» начался силовой разгон Евромайдана. А еще необходимо вспомнить гражданские протесты в России 11—12 гг., все эти бесчисленные «оккупаи» и как они раз за разом жестко подавлялись, будучи заранее слиты разного рода Навальными через «умение договариваться» и «вести переговоры с властью».