Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Научные и научно-популярные книги » История » Том 6. Революции и национальные войны. 1848-1870. Часть аторая - Эрнест Лависс

Том 6. Революции и национальные войны. 1848-1870. Часть аторая - Эрнест Лависс

Читать онлайн Том 6. Революции и национальные войны. 1848-1870. Часть аторая - Эрнест Лависс

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 157
Перейти на страницу:

Мы не будем говорить здесь о Парижском договоре. Но мы должны констатировать, что с момента его заключения начинается новый период в истории России. Время политики вмешательства прошло; было крайне необходимо обратить все свое внимание на себя, укрепить свои силы, постараться устранить злоупотребления и недостатки, вскрытые войной, и, следовательно, начать внутреннюю политику, непохожую на политику Николая. Общественное мнение требовало отказа от политики угнетения: множество памфлетов ходило по России, они требовали от правительства поднятия страны путем либеральных реформ до уровня Европы. Грозный Колокол, печатавшийся в Лондоне политическим эмигрантом Герценом, в тысячах экземпляров проникал через русскую границу, вскрывал злоупотребления администрации и находил покровителей и сотрудников даже на ступенях трона. Чтобы понять силу возбуждения общественного мнения и наивный оптимизм мечтаний о реформе, воодушевлявший общество, следует сравнить Россию этого времени с Францией 1789 года. Впрочем, и славянофилы, влюбленные в мистическое и туманное прошлое славян, и западники, страстные подражатели Европы, далеко не одинаково понимали обновление России, но в этот исключительный момент их расхождения исчезали в том порыве, противостоять которому правительство было не в состоянии.

Александр II об этом не подумал. Дело было не в том, был ли он либералом, но он был убежден, как и вся «интеллигентная» Россия, что отсталая Россия сможет занять подобающее ей место лишь после глубокого преобразования, что это преобразование будет делом его личной славы и восстановлением императорского престижа. Манифест, которым он объявлял стране о заключении мира, говорил о мирных завоеваниях, о плодотворном обновлении. Во время коронации в Москве были амнистированы ссыльные 1825 года — декабристы, отменены указы, ограничивавшие число студентов, смягчена строгость цензуры. Мало-помалу новые люди заняли в министерствах места николаевских людей. Но эти первые мероприятия были лишь прелюдией к военным, финансовым, административным, политическим и социальным реформам, проведение которых должно было заполнить годы «накопления сил»[4], последовавшие в России за заключением Парижского договора.

III. Период реформ (1857–1864:)

Уничтожение крепостного состояния. Наиболее необходимой реформой было уничтожение социального зла, позорившего Россию перед Европой, угрожавшего ее спокойствию и ее экономическому развитию. Мы уже говорили о том, что Николай I думал об отмене крепостного права; но во время его царствования вопрос был похоронен в комиссиях. Александр, более смелый, поставил его прямо перед предводителями дворянства, собранными в Москве в марте 1856 года: «.. вы знаете, что существующий порядок владения душами не может оставаться неизмененным. Лучше отменить крепостное право сверху, нежели дожидаться того времени, когда оно само собой начнет отменяться снизу. Прошу вас, господа, подумать о том, как бы привести это в исполнение».

Слова императора были встречены без особого энтузиазма. Хотя умы и были подготовлены литературой к освобождению крепостных, но это была чисто книжная, теоретическая подготовка. Дворяне, призванные императором разрешить вопрос, не имели практических предложений и совершенно не старались их найти. Правительству пришлось возобновить свою попытку. В конце 1857 года дворянство литовских губерний испросило разрешения пересмотреть инвентари, которые со времени царствования Николая устанавливали взаимные отношения дворян и крестьян. В высших сферах сделали вид, что верят в желание литовских помещиков освободить своих крепостных. Император в своем ответе поздравил их с проявленной инициативой и уполномочил образовать комитет для определения путей и средств осуществления реформы; одновременно министр внутренних дел сообщил всем предводителям дворянства о намерениях литовских дворян, прибавив, что он благожелательно встретит другие заявления о том же. Теперь, с одной стороны, воспламенилось общественное мнение, печать стала страстно оспаривать аргументы сторонников крепостничества — плантаторов, как называли их, намекая на негритянские страны. С другой стороны, у русского дворянства не было привычки к оппозиции; оно боялось правительства, опасалось крепостных: оно не чувствовало себя твердым в своем праве собственности, пожалованном ему некогда при одном условии, уже давно не выполнявшемся, а именно — при условии обязательной государственной службы, от которой Петр III освободил дворян в 1762 году. В конце концов плантаторы решились, скрепя сердце, пойти на уступки, хотя бы для того, чтобы помешать бюрократам повернуть реформу на свой лад. Дворянство Петербургской губернии первым испросило разрешения образовать комитет для улучшения быта крестьян; другие губернии медленно последовали за ней; Московская губерния решилась на это одной из последних.

Впрочем, призывая дворянство принять участие в великом деле, правительство не собиралось поручить ему его проведение. Выборные от дворянства были просто призваны присутствовать в специальной комиссии, названной Редакционной комиссией, которая должна была объединить все пожелания и отредактировать окончательный проект. Председателем этой комиссии был генерал Ростовцев, царедворец; рядом с ним заседали бюрократы, чиновники, и среди них человек, который должен был стать душой реформы, Николай Милютин, и, наконец, несколько дворян-помещиков. Было ясно, что в таком собрании старались установить равновесие между тенденциями, но все же была одна тенденция, господствовавшая над другими, тенденция славянофильская, которую представлял Милютин и его друзья и коллеги — Черкасский и Самарин. Следовательно, русское общество собирались переделывать не по европейскому образцу; напротив, реформаторы Редакционной комиссии желали, уничтожая крепостничество, удержать и укрепить известные социальные особенности, например общинную собственность на землю, которую они считали характерной для славян, и этой тенденции суждено было немало усложнить задачу, которая уже сама по себе была трудной.

Для отдельных категорий крестьян задача разрешалась относительно просто. Крестьяне, так называемые казенные и удельные, рассматривались как крепостные: фактически их крепостная зависимость состояла главным образом в том, что они платили государству или императорской фамилии оброки, хотя и значительно меньшие, но соответствовавшие тем, которые платили другие крепостные своим частным владельцам. Для освобождения этих крестьян достаточно было уничтожить оброки, признать за крестьянами право собственности на занимаемую ими землю и право свободного передвижения и труда. Это было сделано указом 2 июля (20 июня) 1858 года[5]. Другая категория крепостных, которую легко было освободить, были дворовые, безземельные крепостные, обслуживавшие своих господ и их усадьбу. Они были, действительно, настоящими рабами, и над ними особенно изощряли помещики свой произвол и жестокость, изобличавшиеся литературой. Общее освобождение дворовых, с применением нескольких переходных мероприятий, могло быть осуществлено одним росчерком пера.

Иным было положение настоящих крепостных крестьян, прикрепленных к земле. Что касается вопроса об их личной свободе, то в этом отношении все были единодушны: помещики соглашались без особого труда отказаться от права опеки, которое было для них зачастую неприятным бременем. Но дать ли свободу этим крепостным так, как ее дал Кодекс Наполеона в Польше, т. е. оставив землю помещикам?

Такое решение с одной стороны разорило бы дворян, которые владели малым количеством земли и жили главным образом «оброком», выплачиваемым теми крестьянами, которых они отпускали на заработки в город. С другой стороны крестьяне чисто земледельческих округов не получили бы в таком случае настоящего освобождения; без земли они оставались бы во власти помещиков приблизительно так же, как во время крепостничества. К тому же все крестьяне сочли бы такой способ освобождения просто грабежом. Они считали себя настоящими владельцами земли, и отнятие земли у них могло вызвать народное восстание. Однако уступить им землю нельзя было, не разорив и не уничтожив класса дворян; но существование последнего было необходимо государству, так как дворянство давало ему огромную массу чиновников[6]. Большинство дворянских комитетов хотело разрешить трудности таким образом, чтобы собственность на землю признавалась за дворянами, а крестьянам предоставлялось лишь пользование землей за оброки, установленные раз навсегда; кроме того, они хотели сохранить за помещиками хотя бы частично полицейскую и судебную власть. Под влиянием Милютина и его друзей Редакционная комиссия примкнула к более радикальным решениям[7]. Она постановила, что крестьянские общины будут освобождены от власти бывших владельцев, что каждый крестьянин получит в полную собственность усадьбу, что возделанная земля будет поделена между помещиком и крестьянами, что мир — крестьянская община каждой деревни — будет сообща владеть своим земельным наделом; что к тому же за этот земельный надел помещик получит денежное вознаграждение при содействии государства, если в этом окажется необходимость. Несмотря на это последнее условие, решения комиссии встретили со стороны дворянства резкую оппозицию. Комиссию упрекали в потрясении священного принципа собственности; в опасном пробуждении крестьянских вожделений; в том, что спокойствию и благосостоянию сельских местностей угрожала опасность, так как власть, которой до сих пор пользовался лишь класс образованных, теперь передается «мужикам», которые — сколько бы ни распинались славянофилы — не обладали ни образованием, ни нравственностью. Редакционная комиссия легко справилась с оппозицией, какой бы резкой и основательной в ряде пунктов она ни была: те из дворянских представителей, язык которых был слишком свободен, были удалены из Петербурга мерами полиции[8]. Серьезная опасность угрожала со стороны императора: Александр II великодушно взял на себя инициативу реформы и при всяком удобном случае показывал, что готов идти до конца; но, несмотря на это, в последний момент он колебался и уступал по мелочам противникам реформы, которых было много в его окружении, то, что он целиком хотел у них отнять. К счастью, вопрос был не из тех, что долгое время могут оставаться неразрешенными; народ ждал, и сам император желал того, чтобы реформа была готова к годовщине его вступления на престол. Редакционная комиссия увеличила число дневных и ночных заседаний, поспешно отредактировала проект «по-татарски», как писал с досадой Иван Аксаков, и императорский манифест смог появиться к желаемому числу—19 февраля 1861 года[9]. В начале манифест говорил о крепостничестве, о причинах, которые привели к его установлению и постепенному усилению, о попытках ряда государей его смягчить; затем император отдавал дань уважения «бескорыстию» своего верного дворянства — дань, не вполне заслуженную, — и возвещал, наконец, что благодаря этому бескорыстию крепостные по всей России с этого времени становятся свободными. Но в действительности их освобождение было подчинено условиям, определенным семнадцатью специальными положениями. Прелюде всего дворовые, домашние рабы, освобождались лишь по прошествии двух лет[10]; впрочем, были приняты меры к тому, чтобы даже по прошествии этих двух лет хозяева не выбрасывали на улицу старых и больных дворовых[11]. Что касается крепостных, прикрепленных к земле или находящихся на оброке, то они получали личную свободу; помещик не мог больше ни продавать их, ни налагать на них денежные повинности и барщины, ни проявлять над ними какую-либо власть; кроме того, они становились собственниками: каждый глава семьи — своей избы и усадьбы, а «мир» — собственником части земли, до тех пор принадлежавшей помещикам; размер ее менялся в зависимости от местности. Однако прежде чем стать полными владельцами, крестьяне обязаны были уплатить выкуп своим бывшим господам; они могли получить необходимые для выкупных платежей средства от правительства, которое, капитализируя из шести процентов все их платежи, выдавало им ссуду в размере четырех пятых выкупной суммы, и крестьяне обязаны были погасить выкупную ссуду сорока девятью годовыми взносами, прибавленными к податям, ранее определенным. Для предотвращения споров о стоимости выкупаемых земель и повинностей в каждом имении надлежало приступить к составлению уставной грамоты. Эта трудная задача была возложена на новых должностных лиц — мировых посредников, выбранных дворянством каждого уезда[12]; они должны были обеспечить в течение двух лет мирный и правильный переход от старого порядка к новому.

1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 157
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Том 6. Революции и национальные войны. 1848-1870. Часть аторая - Эрнест Лависс торрент бесплатно.
Комментарии