Дом мечты - Люси Монтгомери
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это вы, миссис Блайз, — сказал капитан Джим. — Вам больше не придется скитаться одной в такую ужасную ночь, как эта. Вы запросто можете потеряться в этом тумане. Посидите здесь, подождите, пока я провожу Дика до дома и увижу, что все в порядке. Я не хочу, чтобы доктор, вернувшись домой, обнаружил, что вы ушли одна за мыс в такой туман. Одна женщина поступила так сорок лет назад…
— Значит, вы пришли повидать Лесли, — помолчав, сказал капитан Джим.
— Я не входила внутрь, — сказала Энн и поведала ему обо всем, что видела. Капитан Джим вздохнул.
— Бедная, бедная маленькая девочка. Она не часто плачет, миссис Блайз, она слишком сильная для этого. Она должна чувствовать себя особенно ужасно, когда плачет. Сегодняшняя ночь тяжела для бедных женщин, у которых есть о чем погрустить. В этой ночи есть что-то такое, что вытаскивает наружу все наши прежние страдания, заставляя нас вновь переживать их.
— Это ночь привидений, — сказала Энн с трепетом. — Вот почему я пришла сюда сегодня — я хотела почувствовать пожатие человеческой руки и услышать человеческий голос. Вокруг сегодня столько бесчеловечности. Даже мой дом полон сегодня всякой нечисти.
— Вы правильно сделали, что не зашли внутрь, миссис Блайз. Лесли это не понравилось бы. Она не хотела бы, чтобы и я с Диком заходили, а я сделал бы это, если бы не встретил вас. Я брал Дика к себе на весь день, чтобы хоть как-то помочь Лесли.
— Мне кажется, с его глазами что-то не так, — сказала Энн.
— Вы это заметили? Один глаз у него голубой, а другой карий. У его отца были такие же глаза. Это отличительная черта всех Муров. Именно благодаря этой примете я узнал Дика в том толстом мужчине, которого нашел когда-то в Гаване. Если бы не его глаза, я никогда не узнал бы, что это был он. У него была большая борода, и он сильно растолстел. Вы знаете, я не жалею, что нашел Дика и привез его домой. Мисс Корнелия всегда говорит, что мне не следовало этого делать, но я не могу с ней согласиться. Я сделал правильно, и не мог поступить никак иначе. У меня никогда не возникало вопросов по этому поводу. Но мое старое сердце болит за Лесли. Ей всего лишь двадцать восемь лет, а она испытала в своей жизни больше горя, чем большинство женщин в восемьдесят.
Они шли в молчании. Наконец Энн сказала:
— Знаете, капитан Джим, я никогда не любила гулять с фонарем. У меня всегда при этом возникает странное ощущение, что с краю, где кончается его свет и начинается темнота, меня окружает кольцо еле заметных зловещих вещей, которые смотрят на меня из темноты враждебными глазами. У меня это чувство, появилось еще в самом детстве. В чем причина этого? Мне никогда так не кажется, когда я нахожусь в абсолютной темноте. Когда вокруг меня темень, я совсем не испытываю страха.
— У меня самого есть чувство, схожее с вашим, — признался капитан Джим. Мне кажется, когда темнота окружает нас, она наш друг. Но когда мы пытаемся оттолкнуть ее, она становится нашим врагом. Однако туман понемногу рассеивается. Чувствуете, дует приятный западный ветерок. Когда вы дойдете до дома, уже можно будет разглядеть звезды.
Звезды уже были видны. И когда Энн снова вошла в свой дом, в камине еще поблескивали красные тлеющие огоньки, а все намеки на привидения исчезли.
Глава 14
Ноябрьские дни
Великолепие цветов, которое на протяжении недели радовало глаз тех, кто жил у побережья гавани Четырех Ветров, сменилось на серые и голубые оттенки поздней осени. Эта перемена происходила в течение многих дней, пока поля и берега не покрылись мрачными туманами. Зарядил дождик. Бушевали бури, гудел морской ветер. Ночами Энн просыпалась от страшного рева и молилась, чтобы ни один корабль не потерпел крушение. Зловещие северные берега таили в себе много опасностей. В такие ночи даже яркий маяк мог оказаться бесполезным.
— В ноябре мне иногда кажется, что весна никогда не вернется, — вздохнула Энн, грустно глядя на свои замерзшие цветы. Пестрый сад невесты школьного учителя превратился в неуютное заброшенное место. Цветы и березы были доведены до полюса, как выражался капитан Джим. Лишь хвойный лес напротив маленького дома был, как всегда, зелен и непоколебим. Но даже в ноябре и декабре еще выдавались хорошие деньки, когда ярко светило солнце и на землю ложился перламутровый туман, когда гавань весело пела и искрилась, как в середине лета, а залив становился такого приятного нежного голубого цвета, что штормы и буйный ветер казались давно прошедшими снами.
Энн и Гилберт проводили много осенних вечеров на маяке. Там всегда было весело, даже когда восточный ветер затягивал свои печальные песни, а море казалось мертвым, серым, а в небесах еле угадывался насмешливый намек на солнце. Может быть, поэтому Фест Мэйт так гордился своими золотыми доспехами. Он был таким огромным и лучезарно рыжим, что никогда не скучал по солнцу. Его мурлыканье всегда гармонично сочеталось со смехом, сопровождающим разговоры, ведшиеся у камина капитана Джима. Капитан и Гилберт часто дискутировали на темы, не доступные пониманию как котов, так и королей.
— Я люблю размышлять над разными проблемами, думая, что я могу решить их, — сказал капитан Джим. — Мой отец придерживался мнения, что не следует говорить о вещах, которых мы не понимаем. Но если бы мы следовали его советам, то нам осталось бы очень мало тем для разговоров. Думаю, боги часто смеются, слушая наши беседы, но нам-то что за дело до этого, пока мы помним, что сами просто люди, и мним себя богами, знающими, где добро, а где зло. Я думаю, наши «семинары» не причинят никому зла, в том числе и нам самим. Так что, доктор, давайте сегодня вечером наговоримся вдоволь.
Пока они «наговаривались», Энн слушала их или мечтала. Иногда вместе с Энн и Гилбертом на маяк приходила Лесли, и тогда она и Энн прогуливались вдоль берега, мрачно освещенного огнями маяка. Иногда они садились на скалы чуть пониже маяка и сидели так, пока темнота не загоняла их обратно в дом, где горели трескучие поленья. А капитан Джим начинал новое повествование. Он рассказывал о странах и морях, о торговых и пиратских кораблях. И они тут же забывали обо всем.
Лесли, казалось, нравились все эти кутежи на маяке, она просто расцветала. В комнате раздавался ее красивый смех и радость выражалась в сиянии ее глаз. Разговоры приобретали особую прелесть, новое звучание, когда рядом была Лесли, и обесцвечивались, когда она отсутствовала. Даже когда она молчала, ее очарование влияло на окружающих. Капитан Джим лучше рассказывал свои истории, Гилберт быстрее находил нужный аргумент или остроумный ответ. Под влиянием личности Лесли не оскудевал поток фантазий Энн.
— Эта девочка рождена, чтобы быть лидером в общественной жизни и науке далеко от Четырех Ветров, — сказала Гилберту Энн как-то раз поздним вечером, когда они возвращались домой. — Здесь она только зря теряет время.
— Разве ты вчера не слушала нашу дискуссию с капитаном Джимом? — возразил жене Гилберт. — После долгого спора мы пришли к заключению, что Создатель знает, что делает, не хуже, чем мы. И не существует «потерянных зря» жизней, исключая тех, кто намеренно себя губит. Лесли к ним не относится. И кое-кто может подумать, что ты тратишь свою жизнь на какого-то там докторишку из сельской местности.
— Гилберт!
— Если бы ты вышла замуж за Роя Гардена, — продолжал Гилберт, — ты могла бы быть «лидером в общественной жизни и науке» далеко от Четырех Ветров.
— Гилберт Блайз!
— Но ты же была влюблена в него, Энн!
— Гилберт, я никогда его не любила. Мне это только казалось. И ты это знаешь. Ты знаешь, что я предпочитаю быть твоей женой и жить в нашем «доме мечты», чем быть королевой во дворце.
Гилберт не ответил, но, вероятно, они забыли о бедной Лесли, что проводила свою жизнь в доме, который не был ни дворцом, ни «домом мечты».
Над темным печальным морем взошла луна и преобразила его. Ее свет еще не достиг гавани, дальняя сторона которой была покрыта тенями, унынием и едва мерцающими огнями домов.
— Как светятся в темноте дома! — сказала Энн. — Их огни над гаванью выглядят как ожерелье. А какой блеск я вижу чуть подальше! Гилберт, да это же наш дом! Я так рада, что мы оставили свет зажженным. Я не люблю возвращаться в темный дом. Это свет нашего дома, Гилберт! Какое счастье его видеть!
— Просто один из миллионов обычных земных домов, Энн, девочка моя, но он наш, наша путеводная звезда в безумном мире. Когда у мужчины есть дом и маленькая дорогая рыжеволосая жена в нем, что еще может он желать в жизни?
— Ну, он должен желать еще кое-что, — прошептала счастливая Энн. — Ах, Гилберт, мне кажется, я не дождусь весны.
Глава 15
Рождество в Четырех Ветрах
Сначала Энн и Гилберт подумывали о том, чтобы поехать на Рождество в Эвонли, но в конце концов они решили остаться в Четырех Ветрах. «Я хочу провести первое Рождество нашей совместной жизни в нашем собственном доме», настаивала Энн.