Греховная связь - Розалин Майлз

Паства запела первый гимн.

— Он, может, и ужасно старый, святой отец, но Джордж любил его, — извиняющимся голосом сказала Молли, — а мне кажется, что сейчас он заслужил то, что любил.

— Какие могут быть возражения, Молли, — ласково ответил Роберт, опечаленный этим неожиданным „святой отец“ вместо обычного „Роб“, к которому он привык, чувствуя себя вторым сыном Молли.

Время настало. Роберт опустился на колени и склонил голову на ладони.

— Тебе, — прошептал он. — Это тебе.

Протяни Свой крест к моим очам,Сияй сквозь мрак и освети путь к небесам,Воссияла утренняя заря, и земные тени рассеиваются,В жизни ли, в смерти — Господь, со мной пребудь.

Пора Закончив молитву, Роберт поднялся на кафедру. Сверху он взглянул на Клер в первом ряду, пытаясь в одном сострадательном взгляде выразить всю свою любовь и все свое сочувствие, понимая, что скорбь ее безгранична. Глубоко вздохнув, он начал.

— Блаженны плачущие, возвещает нам Евангелие, ибо они утешатся. В этих словах Господа нашего мы находим ключ к жизни Джорджа Эверарда, человека, который был утешением для всех, его окружающих. Помню, как влекла меня к себе и очаровывала шахта, когда я рос здесь в Брайтстоуне, с каким живым интересом относился я к жизни людей под землей и как трогали меня они сами; и чем больше я узнавал о них, тем большим уважением проникался к их повседневному мужеству, их вере и их терпению. Джордж был одним из многих, большая часть трудовой жизни которых прошла вдали от солнца и бесценного света дня, так глубоко под землей, что, наверное, порой они сами себя считали скорее обитателями подземного мира, чем жителями нашего. Они знают, что такое мрак, они знают, что такое тяготы, и они знают, что такое вечно подкарауливающая опасность — опасность, вроде той, о которой нам напомнила к счастью обошедшаяся без жертв катастрофа в шахте на прошлой неделе.

У Уилкеса на щеках заходили желваки. Это что еще такое? Неужели преподобный решил нажить политический капитал на недавнем обвале? А вроде казался таким ручным. Впрочем, этих интеллектуалов не всегда раскусишь… чересчур умниками стали, кое-кто…

— Жизнь шахтера, — продолжал Роберт, для которого не осталось незамеченным беспокойство, мелькнувшее на физиономии Уилкеса — может повергнуть в ужас даже сильного духом. Но никогда я не слышал, чтобы шахтер жаловался; это особое племя людей, которые, рискуя собой, сохраняют бодрость, юмор, доброту и отзывчивость все дни своей жизни. Таким был Джордж Эверард. Как-то Джордж сказал мне: „Настоящий мужчина должен давать в своей жизни больше, чем оплаченный труд“. И Джордж жил согласно своим принципам. Он давал и давал.

Уилкес расслабился. Ложная тревога. Да и чего общего у политики с религией? Тем более на похоронах старика, многие годы бывшего на пенсии. Этот малый не промах, знает, с какой стороны намазан маслом хлеб, если он правильно его понимает. Присматривает местечко. С мозгами. Амбициозный. И чего ему пилить сук, на котором сидит? Да еще раньше времени!

Ну вот, теперь о жене… семье… все как полагается. Уилкес глубоко вздохнул и почти отключился. Внезапно его вернул к действительности новый выпад.

— Но более всего Джордж отдавался своей работе, людям, которых он любил, своим товарищам по шахте. Разве это не трагическая ирония: человек, положивший столько сил, чтобы улучшить условия труда шахтеров, сам пал жертвой трагической и неодолимой болезни, известной нам всем как „шахтерская болезнь легких“. Смерть Джорджа еще раз напоминает, что нам далеко до того, чтобы шахты стали достойны работающих там людей. Ни один человек не должен подвергаться опасности болеть и умирать ради прибылей и благополучия тех, кто под угледобычей понимает собственную безопасность и не рискует заглядывать в забои!

Поль выпрямился на своей скамейке и во все глаза смотрел на Роберта; помимо искреннего изумления в них светилось настоящее уважение.

— Этот урок, который дает нам Библия — слово Божие. Если Иисус и учит нас чему-либо, так это тому, что вера фарисеев в букву Закона, а не дух, неугодна Всевышнему. Ибо Бог видит все наши грехи — преднамеренные и непреднамеренные — и рано или поздно Он призовет нас с отчетом. Тем, кто сегодня несет ответственность за жизни и безопасность людей в брайтстоунском разрезе, пора спросить у своей совести, готовы ли они к собственному судному дню, тому великому дню, который нынче предстоит Джорджу.

Джордж Эверард боролся за правое дело, и его дело будет жить. Теперь его сын Поль идет по стопам отца на посту, который когда-то в молодые годы занимал и Джордж. Я убежден, Поль будет трудиться не покладая рук, чтобы быть достойным имени своего отца. Джордж, как всем вам известно, был скромным человеком. Но то, что его сын вступил на путь борьбы, являлось предметом его особой гордости. Я верю, что Поль будет продолжать это дело с таким же успехом и достоинством, как и Джордж. В память о Джордже окажем поддержку его сыну! И пусть эти нынешние похороны будут с Божьей помощью последними похоронами жертв брайтстоунских шахт.

В абсолютной тишине он спустился с кафедры и преклонил колени перед алтарем.

— Отче, внемли словам уст наших и направь помыслы сердец наших на Твою предвечную волю и цель…

О, Боже, наша защита в веках,Наша надежда на будущее,Прибежище от яростных бурь,И наш дом в вечности…

С последними звуками прощального песнопения вперед выступили шестеро рослых шахтеров во главе с Полем. Осторожно подняв на плечи тяжелый гроб, они двинулись неторопливыми шагами вслед за Робертом к кладбищу. Уилкес стоял у своего места, склонив голову и внимая заключительным аккордам, плывущим по проходу, и скрежетал зубами от ярости.

— Тебе, Господи, ведомы сокровенные помыслы наших сердец… из смертной сени греха изведи нас, дабы нам жить…

Так этот молокосос считает, что вправе совать свой нос в дела шахты, лезть в проблему безопасности? Вмешиваться в политику профсоюзов? Ну и хорош! Нет, чтобы не подпускать к своим церковным делам этого своего шурина. Ну, тут мы еще посмотрим, полный мстительных чувств подумал он. А ваша песенка, преподобный, спета. Теперь-то я знаю, какого вы поля ягода. Ладно, ладно, утешал он себя, стараясь вернуть прежнее скорбное выражение, чтобы достойно ретироваться и не испортить себе утро. Но в общем мы воздали старине Джорджу. Так что даром время не потеряли. Знаем теперь, откуда ветер дует у святого Иуды. С чувством выполненного христианского долга Уилкес натянул шляпу, подхватил миссис Уилкес и удалился.

На ступеньках церкви Роберт с болью в сердце пробился к Молли и Клер, а затем вернулся с Полем, чтобы поблагодарить всех тех, кто явился воздать последнюю дань уважения умершему. Поль, глубоко тронутый словами Роберта, всего только и произнес:

— Спасибо, старина, — но эта краткая фраза сопровождалась крепким рукопожатием, говорящим о глубине его чувств выразительнее любых слов.

Начинали подходить другие.

— Вы сделали для него так много, — проговорил прежде, чем уйти, пожилой шахтер.

— Да, чего говорить, он бы остался доволен, старина Джордж, — поддержал товарища человек помоложе.

— Спасибо.

Роберт не притворялся — он был очень тронут и доволен. Любое замечание, вплоть до такого лаконичного, как „лучшие похороны, на которых мне доводилось бывать“, показывало Роберту, что его самые высокие надежды осуществились — ему удалось проводить Джорджа в последний путь так, как он хотел. Очередное рукопожатие и очередное благодарное слово:

— Спасибо за то, что пришли… рад, что вы так думаете… благодарю.

Внезапно что-то резко изменилось, словно холодом повеяло. Перед ним стоял человек, явно намеревающийся нарушить спокойствие. Крупный мужчина, пугающе мощного телосложения, сильный и сейчас, несмотря на возраст. Но ему не хватало той прямой осанки, сухощавости и подтянутости, которые, как правило, сохраняют даже очень старые шахтеры, напротив, было в нем что-то отталкивающее. Роберт отдернул протянутую было руку от недружелюбной повисшей в воздухе лапы подошедшего — он почувствовал инстинктивно, что этот человек его смертельный враг, враг всего доброго, хорошего и достойного защиты.

Но новоприбывший даже глазом не моргнул.

— Старина Джордж может гордиться, преподобный. Вы молодчина, вот что я вам скажу! — Он, ухмыляясь, подмигнул Роберту с заговорщицким видом и посмотрел на него как-то исподлобья, откинув голову, отчего его и без того крупные мясистые челюсти казались еще мощнее.

— Вы знали его, мистер?.. — поинтересовался Роберт, стараясь не слишком выказывать холодность.

— Знал его?

У собеседника Роберта глаза вылезли из орбит от деланного удивления, и он весело хлопнул его по плечу. Роберт почувствовал острое желание ответить ударом.