Манга и философия - С. Титова

Здесь и лежит корень конфликта между воображением и существованием. Каждый может представить себя в роли короля или бога. Даёт ли возможность представить себя на этой позиции гарантированное реальное получение этого статуса кому-либо? В «Будущем» воображение — это человеческое умение — было атрофировано и искажено (как вдохновлённые Мупи сны) или нездорово (как наклонность считать себя всемогущим у доктора Саруты).

Сарута молит Бога дать ему познать смысл жизни, но не получает ответа (стр. 47), хотя он не лишён самоосведомлённости: «Всё, что я создал, было слабым и умирало, как только попадало на воздух… Возможно, человек не должен пытаться изображать Бога. Но я должен создать жизнь, жизнь, которая будет жить вечно» (стр. 105). Доктор Сарута обладает качествами, достойными уважения, у него хорошие намерения. Он предан спасению человечества и серьёзно принимает пророчество Феникс о спасителе, который придёт. Но фатальная ошибка Саруты — это то, что он не может принять, что создание жизни выше его сил, хотя он и понимает, что делает противоестественные вещи. Когда прибывают Масато и Тамами, Сарута даёт им убежище, и они считают его интересным и разумным — он также может быть их единственной надеждой на выживание. Однако странность доктора понемногу разоблачается и предупреждает о том, каким злым может быть научный фундаментализм.

Проблема не в науке самой по себе, но в натуре доктора Саруты, который ищет доказательства своей веры и никогда не смотрит на очевидное, которое может не совпадать с его собственными теориями, как сделал бы любой хороший учёный. Робита, робот-ассистент доктора Саруты, открывает информацию о намерениях своего хозяина, когда говорит с Масато о том, как уродлив Сарута — физическое уродство является знаком духовного уродства в «Будущем». Многочисленные операции не смогли улучшить его внешность, и всю его жизнь он был «отвергаем женщинами и презираем своей матерью… так он создал бесчисленное количество роботов-жён, любовниц и дочерей» (стр. 74).

Тренируйте ваше воображение

Тэдзука озаряет скользкий путь, на который мы становимся, когда с удовольствием козыряем моральными рассуждениями. Масато не злой человек, но это не может заставить его прекратить использовать Тамами (которая по сути является живым наркотиком), чтобы получить желаемый, хотя и притворный опыт, потому что окружающий мир не такой, каким его хочется видеть. Масато говорит, что он любит Тамами, но неясно, отличаются ли его чувства по сути от того рода любви, которую наркоман испытывает к наркотику, дающему эйфорию, особенно если он приходит в виде привлекательной идеализированной женщины.

Это призывает вспомнить феномен ⅩⅩⅠ века любителей 2‑D, который поднялся в фан-культуре отаку манга. Хотя, возможно, по совпадению, Тамами, нарисованная Осаму Тэдзукой полстолетия назад, очень похожа на многих любителей 2‑D, которые могут выглядеть половозрелыми и сексуально манящими. Большая часть отаку — люди «за тридцать», которые не могут найти (или в меньшем количестве случаев не хотят) отношений с реальными людьми. Тору Хонда — опытный любитель 2‑D и ведущий комментатор этого феномена: «Если вы тренируете ваше воображение, отношения 2‑D могут быть куда более страстными, чем 3‑D».

Я сомневаюсь, что это открытие могло бы удивить Осаму Тэдзуку: он знал, на что способно человеческое воображение, включая его умение заменять реальность. Чего он, возможно, не знал, так это того, что биохимия мозга создаёт мелкие различия, основанные на источнике стимула. Это, по крайней мере, правдоподобно, что биохимический уровень успешного Мупи-сна может быть настолько реальным, как реальность.

Мы никогда не узнаем, что сделал бы Масато, если бы Тамами была всецело доступна ему, потому что он теряет доступ к снам Мупи, как только Феникс показывает ему его судьбу. Сущности Масато и Тамами воссоединяются в конце истории, но здесь уже нет необходимости в притворных снах: они были заменены полным слиянием сущностей Масато и Тамами (или их душ), когда они растворились в бесконечном и вечном космосе, символизируемом Феникс.

Есть что-то беспокоящее в картине нирваны. Тэдзука, кажется, хочет дать её сразу двумя способами: распадом индивидуальностей в великом единстве, хотя остатки сохраняют достаточно сознания и идентичности, чтобы получить удовольствие от этого состояния. Это, возможно, прекрасное состояние, в котором можно оказаться, но оно отрицает фундаментальные — правдоподобно определенные — человеческие характеристики, с одной стороны, в то время как, с другой стороны, именно на них основывается. Если остается индивидуальное сознание, придется признать слияние неполным, а если слияние было полным, то перед нами возникает проблема, каким образом передать случившееся, если нет индивидуального разума. Если дело в этом, то именно по такой причине автор позволяет Масато сохранить достаточную дифференциацию внутри Феникс, чтобы поведать о том, что случилось.

Используя воображение, можно симулировать разум других

Хотя Тэдзука, кажется, смущён по поводу того, как относятся различные человеческие личности к сущностному единству, которое всё создает и всем управляет, он, кажется, предвосхитил один из аспектов воображения, который сегодня находится в центре взаимодействия между индивидуальностями и социальными группами и стал узаконенным объектом философских исследований: подъём так называемых теорий симуляции.

Основная умственная возможность, которой обладают люди (и, возможно, только люди),— это использование своих умственных процессов, для того чтобы оценивать и понимать действия других. Согласно одной теории, известной как теория симуляции, люди предсказывают, объясняют и оценивают поведение своих собратьев с помощью протекающих у них внутри (не всегда осознанных) мыслительных процессов, поскольку поведение их самих в данном случае было бы похожим.

Хотя эта теория всё ещё остаётся противоречивой, она была усилена открытием зеркальных нейронов — нервных клеток, которые загораются в мозгу одинаковым образом, когда мы сами совершаем какое-то действие и когда мы видим, как это действие совершает кто-то другой.

Когда Масато и Тамами сбегают от Рока и его патрульных после того, как Масато отказывается убить свою девушку Мупи, они ищут убежища в захудалом отеле, в закоулках (стр. 29). Когда беглецы поднимаются вслед за ненадёжным отельным служащим вверх по лестнице, телепрограмма говорит информацию о преследовании властей, и игра начинается. Служащий говорит, что он ничего не сделает, если Масато даст ему Мупи, и Масато сбивает его с ног. После того как Масато и Тамами сбегают, служащий вызывает власти. В этих коротких эпизодах обе стороны пытаются выяснить мысли и мотивы другой стороны и действуют соответствующим образом. Масато знает — и мы знаем,— что сделает служащий, как только услышит передачу; это значит, что «другой разум» предсказуем для него и для нас.

Много времени спустя в истории характеристика даётся более полно и противоречит более прямо. Доктор Сарута даёт команду Робите приготовить его ракету, чтобы он мог сбежать из обречённой лаборатории. Робот подозревает