Паутина Вселенной - Армандо Торрес

к нему не приходили по пустякам, поэтому я воспользовался моментом, чтобы прояснить свои сомнения относительно внутренней тишины. В то время я был одержим идеей достижения своей цели; у меня уже были проблески, но я еще не был в состоянии закрепиться там. Поэтому я снова задал ему этот вопрос. В прошлый раз он только посмотрел на меня, ничего не сказав, но в этот раз он ответил:

«Есть несколько типов тишины, или, быть может, нам следует называть это разными уровнями внимания».

Я перебил: «Что это значит, дон Мельчор?»

«В своей борьбе за достижение тишины воин проходит через различные стадии», – ответил он. «Во-первых, когда он решает перестать разговаривать. Для современного человека почти невозможно себе и представить, что можно прекратить говорить. Истина заключается в том, что повседневная болтовня и, более того, потребность в участии и в том, чтобы быть в центре внимания, вместе составляют самое большое препятствие для достижения настоящей тишины». Он сделал паузу, а потом продолжил:

«Как только вам удается закрыть рот, начинается борьба за умственную тишину, потому что ум продолжает болтать, даже когда вы не говорите. Когда слов больше нет, следующая задача состоит в том, чтобы наблюдать образы или идеи, которые появляются в вашем уме, но…, – он сделал паузу, чтобы подчеркнуть это, – не объясняя, не оправдывая и не осуждая их; фактически, не думая о них вообще. Как будто все течет только здесь и сейчас. Когда вы достигнете этого, остается только ждать. В какой-то момент, без какого-либо вмешательства интеллекта или даже личной воли, наступает истинное безмолвие».

«Это очень трудно описать, так как опыт отличается для каждого человека. По моему личному опыту, это похоже на сон, с той разницей, что вы все еще бодрствуете. Повседневный мир становится необычным; вы начинаете воспринимать вещи, которые обычно не воспринимаются, и голос видения берет верх».

Я хотел задать ему еще один вопрос, но он жестом остановил меня, сказав, что я должен смотреть на огонь, не думая. Поначалу мне, как всегда, было трудно, но через некоторое время я, наблюдая за огнем и борясь за контроль над моими мыслями, почувствовал, как дон Мельчор вдруг положил руки мне на плечи, как бы удерживая меня от падения. Я ощутил это как прилив энергии, как будто она освободила меня от чего-то; это было похоже на разрыв мембраны, и внезапно все в нашем окружении обрело смысл, как будто внезапно стало излучать жизнь. Это было чудесное ощущение связи со всем вокруг; любопытно, что все продолжало оставаться тем же самым, но уже не было тем же самым.

Продолжая путь, мы, наконец, вышли из густого леса и внезапно оказались на площадке, где перед нами открылся необъятный лес; он походил на огромный зеленый лист, покрывающий землю, по бокам которого в нескольких километрах от нас сходились две горные цепи, превращая долину в узкий каньон. Мы шли среди кустов, пока не достигли перешейка с высокими стенами по обе стороны, и по мере нашего продвижения дорога становилась все уже и уже. Местность напомнила мне улицы больших городов с высокими зданиями по обеим сторонам. Казалось, что пещеры и выступы – это окна и балконы, полные цветов и зелени. Идти становилось все труднее и труднее; нам пришлось пройти довольно большое расстояние между камнями, которые, казалось, были отколоты от стен, образуя чрезвычайно неровную тропу. В некоторых местах из-за растительности, ветвей и лиан мы должны были расчищать дорогу при помощи мачете.

Внезапно дон Мельчор указал мне, чтобы я сошел с главной тропы в бок на почти незаметный проход справа от нас. Это был еще один рукав каньона, но так тщательно замаскированный растительностью, что его почти не было видно. Нам потребовалось время и усилия, чтобы продвинуться хотя бы на несколько метров, но затем мы внезапно оказались в расчищенном месте; это был небольшой ручей, который в тот момент был сухим, но было очевидно, что он несет воду в сезон дождей. И тогда мы подошли к оврагу, который, казалось, был концом дороги.

Я умирал от любопытства перед встречей с оракулом-видящим, но в то же время оставался очень бдительным, потому что подозревал, что стану жертвой какой-нибудь очередной шутки. Как можно жить в таком месте?

Дон Мельчор поспешил очистить вход в грот, который был так скрыт среди зарослей, что, если бы не мой спутник, я бы никогда его не увидел. Я помогал ему в этом деле, и по мере того, как мы продолжали уборку, постепенно появились очертания прекрасной скульптуры: это была огромная голова более двух метров высотой, вырезанная из неизвестного мне камня.

Когда мы закончили готовить место, я смог оценить красоту скульптуры во всем ее великолепии. Я видел, что пещера на самом деле была чем-то вроде ниши, святилища с выгравированными на камнях символами. Было очевидно, что это священное место; вокруг него были остатки подношений и старых свечей.

Я знал, что такие большие каменные головы были реликвиями цивилизации Ольмеков, одной из самых загадочных культур в Мексике. О них есть очень мало информации. Многие называют их древнейшим племенем, населявшим этот континент; некоторые антропологи считают, что их предки жили в этом регионе десять тысяч лет назад, вплоть до ста лет до нашей эры. Среди своего наследия Ольмеки оставили огромное количество великолепных голов, высеченных в скале; хотя никто точно не знает их назначения, тайна их существования продолжает привлекать множество людей, желающих полюбоваться ими в музеях страны.

Для меня самой впечатляющей вещью, которую я заметил в этих скульптурах, было сходство с восточными и даже негроидными чертами, хотя нас учили, что в древности на этом континенте якобы не было людей черной расы.

Пока мы готовили место для церемонии, я поделился своими наблюдениями с доном Мельчором; он сказал: «Мы здесь не первые и, конечно, не последние».

Его загадочная фраза разбудила мое любопытство, и я спросил, что он имеет в виду. Он сказал:

«До белого человека и даже до индейцев были другие люди. Кто знает, сколько их уже прошло здесь до нас? Наша цивилизация – последняя в длинном ряду, но сейчас не время говорить о таких вещах».

С этими словами он положил конец моему желанию продолжать развивать эту тему. Расставив все по местам, мы немного посидели. Я уже засыпал, когда он нарушил тишину монотонной песней. Дон Мельчор использовал трещотку, чтобы отбивать ритм; это был сигнал, что ритуал начался; вскоре после этого он разжег небольшой костер из найденных неподалеку сухих веток. Я предложил свою помощь, но он жестом отказался.

Продолжая петь очень тихим голосом, он налил немного воды