Паутина Вселенной - Армандо Торрес

Другие – это группы с севера Мексики и юга Соединенных Штатов, которые поклоняются культу большого белого буйвола; среди их ритуалов есть привычка подвешивать человека на крюках в груди. Говорят, что с помощью этой техники они могут вызывать видения.

Он сказал, что только идея смерти может дать нам необходимую силу для действия. Таким образом, с трезвостью, ясностью и осознанием нашей предстоящей смерти воин определяет свою стратегию. Не очень удобно идти по жизни без обозначенной цели. Самое вероятное, что это приведет только к катастрофе.

Группы абстрактных искателей встречаются редко, а тех, кто сосредоточен на поиске свободы, среди них еще меньше. Это требует больших усилий и самоотверженности, чтобы достичь ясности цели; только это может обеспечить воина необходимым доверием, чтобы продолжать идти по прямой. Ясность достигается только трезвым умом, надлежащим использованием имеющихся ресурсов, чтобы, как выразился Карлос, «влюбиться в знание».

В некоторых случаях, когда ученик достигает цели самостоятельно, он может стать лидером новой группы или одинокой птицей. Так называют магов, которые в одиночку отправляются в бесконечность. Некоторые говорят, что эти воины не преодолели собственную важность, в то время как другие думают, что они превосходные воины, которые вышли за пределы человеческих возможностей, и что они не нуждаются ни в признании, ни в помощи.

Для многочисленных групп авантюристов, которые осмеливаются отправиться в окончательное путешествие вместе, способ формирования группы является второстепенным вопросом. «В тюремном мире, подобном тому, в котором мы живем, годится любое намерение, нацеленное на освобождение».

«При правильном расположении и времени очень возможно, что любой, кто попытается это сделать, сможет найти свое место, потому что так же, несомненно, как есть земля, на которой мы стоим, и небо над нашими головами, дух имеет особый замысел для каждого из нас».

Коренные американцы имеют тысячелетние традиции искателей, которые пытались совершить прыжок к свободе всеми мыслимыми способами; наиболее успешным было формирование групп воинов, следующих пирамидальной структуре. Они говорят, что первыми начали видеть энергию и контактировать с неорганическим миром, употребляя растения силы. Затем, чтобы продолжить исследование, они организовали группы воинов, следуя структуре энергии, которую видели.

В одной из своих лекций, говоря о вере, дон Мельчор сказал нам: «Когда группа преданных соратников искренне объединяет свои силы с несгибаемым намерением, все становится возможным».

«Не людям решать, кто может быть частью группы воинов; это прерогатива самой силы». Поэтому воины так жадно ищут знаки, потому что знают, что при попытке сформировать группу дух посылает необходимые знаки, чтобы сделать следующий шаг и так далее.

Причина, по которой так много групп терпят неудачу, заключается в том, что они не следуют знакам. Карлос был прав, когда говорил, что чувство собственной важности делает эту работу неприемлемой.

Война магов

Просматривая свои записи, я нашел несколько заметок, в которых Карлос говорил о Ла Каталине. Он утверждал, что маги находятся в состоянии постоянной войны, особенно с представителями других кланов, говоря: «Дон Хуан использовал своего врага, ведьму Каталину, чтобы помочь мне узнать секреты магии».

У меня были сомнения в том, насколько реальной могла быть битва, которую он описал в своей книге; он, должно быть, прочитал мои мысли, или, может быть, на моем лице появилось какое-то едва уловимое выражение недоверия, потому что, глядя прямо мне в глаза, он подтвердил, что противостояние, которому подвергал его учитель, было очень реальным, и что «старый ублюдок» почти убил его. Он добавил, что у дона Хуана был настоящий бой с этой женщиной, они оба атаковали друг друга.

Тогда я не понимал, что делать с этой информацией; думать, что маг уровня дона Хуана был вовлечен в подстрекательства и мелкие разборки, казалось немыслимым. Поэтому я не был уверен, что правильно понял значение сказанного. И только после знакомства с учителями эти разговоры начали обретать для меня какой-то смысл.

Поначалу я чувствовал, что моя жизнь – это головоломка, в которой повсюду разбросаны фрагменты информации. Затем мало-помалу она наполнялась деталями, добавлялись недостающие части, и концепции становились яснее. Пример тому – война между магами.

По вечерам, после завершения ежедневных дел, мы обычно собирались у огня, чтобы поболтать – либо на кухне, либо в непосредственной близости от костра за домом. Я убедился, что, в общем-то, современные люди больше не разговаривают, они почти не делятся своим опытом друг с другом. В настоящее время, хотя семья живет в одном доме, они находятся врозь. Все они сидят, как загипнотизированные, перед телевизором, и единственное, на что их хватает – это отпускать тривиальные комментарии. Или еще хуже, когда каждый из них перед экраном своего устройства, и хотя они все еще живут вместе, они почти не знакомы друг с другом. Я хотел бы, чтобы современный человек выключил телевизор и снова вернулся к старым добрым дружеским встречам у костра.

На этих встречах мы пели, читали стихи и говорили практически на все темы. Любое событие было поводом для комментариев, потому что оно помогало нам вспомнить что-то интересное, что они или какой-то далекий предок пережили. На самом деле, можно сказать, что истории, рассказанные в свете пламени, являются культурным репертуаром нашей линии.

Беседы всегда были неформальными, безо всяких изворотов или любезностей; все происходило самым естественным образом; кто хотел, мог прокомментировать что-то или рассказать какую-то историю, хотя в целом это всегда имело отношение к теме беседы.

Именно на одной из таких встреч я впервые услышал упоминание о войне магов. С течением времени я заметил, что иногда они ссылались на эту тему, но всегда как намек или комментарий в контексте какой-то другой темы. Впрочем, этих кратких замечаний было достаточно, чтобы разбудить мое любопытство; мне хотелось спросить, но хорошее воспитание не позволяет прерывать рассказ, и я откладывал расспросы до более благоприятного момента; но потом происходило что-то еще, и я всегда отвлекался; по какой-то причине подходящая возможность спросить никогда не появлялась. Поэтому долгое время я относился к этому как к теме из области метафор.

Когда я, наконец, попытался спросить донью Сильвию, она широко раскрыла глаза и поднесла палец к губам, намекая мне на то, что мы не будем говорить на эту тему. Я принял это без возражений, но, конечно, это еще больше усилило мое любопытство.

В то время я предполагал, что так как я не был хорошо знаком с их обычаями и местными выражениями, то было бы хорошо для себя связать их идеи и терминологию с теми, с которыми я уже был знаком по своим взаимодействиям с Карлосом. Поэтому этот вопрос, это желание узнать поподробнее осталось в моём сознании фоновым