Бесстрашные - Макс Лукадо

Как Бог предназначил, — в свой час.

И как ни жесток князь тьмы, Его не боимся мы,

До конца претерпеть мы должны,

Не добьется он ничего,

Слово одно повергнет его3.

Борьба добра и зла длится считанные секунды. Христос — это огонь, а бесы —

крысы на корабле. Они кидаются за борт при первых всполохах.

Из этого основного капитала и выписывает нам Иисус чек на храбрость: «...не

бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить...» (Мф. 10:28). Вы состоите в

гарнизоне Божьей крепости. «Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? <...> ...Ни высота, ни

глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе

Иисусе, Господе нашем» (Рим. 8:35, 39).

Смелость рождается не при усилении полицейских мер безопасности, а при

возрастании духовной зрелости. Примером здесь служит Мартин Лютер Кинг. Он

сделал свой выбор — не бояться тех, кто желал ему зла. Третьего апреля 1968 года он

провел несколько часов тревожного ожидания в приземлившемся самолете — из-за

угрозы теракта. К вечеру того дня в Мемфисе он ощущал усталость, голод, но не страх.

«Нас ждут трудные времена, — сказал он в своей речи. — Но для меня это сейчас

не имеет значения. Потому что я — на вершине. И я готов. Как и любой человек, я хотел

бы жить долго. Долголетие — это само собой. Но не это сейчас меня заботит. Я просто

хочу исполнить волю Божью. А Он позволил мне подняться на вершину. И я гляжу с нее

вдаль. Я вижу землю обетованную. Может быть, меня там с вами не будет. Но я хочу

вам сегодня сказать, что мы, как народ, дойдем до земли обетованной. И сейчас я

счастлив. Меня ничто не тревожит. Я не боюсь никого. Глаза мои видели славу

грядущего Господа»4.

47

Меньше чем через сутки он будет уже мертв. Но люди, желавшие ему зла, не

достигли своих целей. Они отняли у него дыхание жизни, но не его душу.

В своей отмеченной премиями книге о геноциде 1994 года в Руанде Филип Гуревич

рассказывает о Томасе, человеке из племени тутси, обреченном на смерть. Томас —

среди немногих спасшихся от вооруженных мачете убийц из племени хуту.

Томас рассказал мне, что еще в бойскаутах научился «смотреть на опасность, изучать ее, но не

бояться», и меня удивило, что все его опасные встречи с хуту происходили по одной и той же

схеме: когда ему приказывали вернуться к работе, когда за ним приходили солдаты, когда ему

повелевали сесть на тротуар, Томас всегда сначала возражал, прежде чем подчиниться. Убийцы

привыкли видеть в глазах своих жертв страх, а Томас всегда вел себя так, будто сама мысль

угрожать его жизни может возникнуть только по недоразумению5.

У злодеев меньше возможностей причинить вам вред, если вы сами заранее не

стали жертвой. «Боязнь пред людьми ставит сеть; а надеющийся на Господа будет

безопасен» (Притч. 29:25). Вспомним: «...Ангелам Своим заповедает о тебе — охранять

тебя на всех путях твоих...» (Пс. 90:11). «...Он... убежище мое...» (Пс. 61:7), «покров мой»

(Пс. 31:7), «ограждение мое» (2 Цар. 22:3). «Господь за меня — не устрашусь: что сделает

мне человек?» (Пс. 117:6). Сатана не может добраться до вас, не пройдя мимо Него.

Так что же нам делать в том случае, если сатана до нас все-таки доберется? Как мы

должны воспринимать муки насилия из Евр. 11 или трагическую гибель Бориса

Корнфельда? Или, подходя к пределу, как нам понимать страдания Иисуса? Узы. Бичи.

Терновый венец. Гвозди. Этим характеризуются последние мгновения Его жизни. Вы

слышите, как бич хлещет Его по спине, разрывая сухожилия до кости? Тридцать девять

раз полоска кожи рассекает воздух, потом плоть. Иисус сжимает руками бревно и

стонет под волнами жестокости, которые накатывают одна за другой. Римские воины

надевают Ему на голову терновый венец, бьют Его в лицо, оплевывают Его. На Его плечи

взваливают перекладину креста и заставляют нести ее на гору распятия. Словно бы

приговоренный сам точит нож своей гильотины, сам себе завязывает петлю, подсоединяет провода к своему электрическому стулу. Иисус несет на плечах орудие

Своей казни. Крест.

Цицерон называет распятие «самой жестокой и отвратительной казнью»6. Среди

хорошо воспитанных римлян само слово «крест» считалось неприличным, недопустимым в светской беседе. Римские воины не могли быть казнены через

распятие ни за какую вину, кроме измены. Это была безобразная, жестокая, мерзкая, унизительная смерть. И именно такую смерть избрал Иисус. Он «смирил Себя, быв

послушным даже до смерти, и смерти крестной» (Флп. 2:8)!

Было бы достаточно и более спокойной смерти. Единственная капля Его Крови

могла бы искупить род человеческий. Можно пролить кровь, прервать дыхание и

биение сердца, но сделать это быстро. Вонзить в сердце меч. Кинжалом перерезать

горло. Разве для искупления греха требуется шесть часов истязаний?

Нет, но для Его торжества над мучением требуется. Иисус раз и навсегда утвердил

Свою власть над насилием. У зла могут быть свои кульминационные мгновенья, но они

будут короткими. Сатана напустил самых подлых своих приспешников на Сына Божьего, чтобы терзать каждый нерв, причинить все мыслимые муки. И все же князь смерти не

48

мог бы уничтожить Господа жизни. То лучшее, что есть на небесах, берет то худшее, что

есть в преисподней, и превращает в надежду.

Я молю Бога избавить вас от такого зла. Да пошлет Он вам долгую жизнь и мирную

кончину, как у Байрона Нельсона. Но если и нет, если вам будет «дано ради Христа не

только веровать в Него, но и страдать за Него» (Флп. 1:29), помните, что у Бога никакая

боль не напрасна.

Задумаемся о Борисе Корнфельде, русском враче, зверски убитом за свои

убеждения. Хотя доктор умер, его христианское свидетельство живет. Пациент, с

которым он тогда разговаривал, навсегда запомнил его слова.

Там, в тихой палате лагерной больницы, от сидящего у койки пациента доктора

исходят сочувствие и покой. Доктор Корнфельд со страстью рассказывает историю

своего обращения в христианскую веру, слова его проникнуты убежденностью. На

пациента накатывают то жар, то озноб, и все же сознание у него достаточно ясное, чтобы задуматься над словами Корнфельда. Позже он напишет, что ощутил в голосе

доктора «мистическое знание».

Это «мистическое знание» преобразило молодого человека. Он уверовал в

проповеданного Корнфельдом Христа и позже выразил это радостным восклицанием в

своих стихах:

Бог Вселенной! Я снова верую!7

Пациент выжил в лагерях и начал писать о своем опыте заключенного, обнажая

ужасы ГУЛАГа. Одно разоблачение за другим: «Один день Ивана Денисовича»,

«Архипелаг ГУЛАГ», «Жить не по лжи». Крушение советского коммунизма отчасти

связывают и с его произведениями. Но если бы не страдания Корнфельда, мы могли бы

никогда не узнать светлый дар обращенного им в веру молодого человека — писателя

Александра Солженицына.

Что человек творит во зло, Бог снова и снова обращает во благо.

Игрушечные деньги

9

Не бойся, малое стадо! ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство. Лк. 12:32

Страх надвигающейся зимы

Чемпион по игре в «Монополию» сидит у вас в кабинете. Майкл Фелпс12 игорной

доски, Пеле пляжной дорожки. Ежедневно с утра до вечера он баскетбольными

12 Знаменитый пловец, олимпийский чемпион. — Примеч. пер.

49

ударами «гасит» конкурентов, коллекционируя дома, парковки и игрушечные деньги

примерно так, как царь Соломон коллекционировал наложниц. Он никогда не садится в

тюрьму, минует все неприятности, имеет резиденции на Иллинойс-авеню и Кентукки-

авеню. Если бы журнал «Форчун» публиковал список 500 миллиардеров «Монополии», этот парень перебаффетил бы самого Уоррена Баффета. Ни у кого нет столько денег, сколько у него.

И вот, он хочет, чтобы вы помогли ему грамотно их инвестировать. В конце концов, на то вы и финансовый консультант. Вы свободно разбираетесь в акциях и дивидендах, имеете богатый опыт работы с пенсионными накоплениями, инвестиционными

фондами, страховыми компаниями. Но весь ваш опыт не смог подготовить вас к такой

неожиданности. Тем не менее, этот человек сидит напротив вас, обложившись

мешками с розовыми фишками и пластмассовыми домиками. Вложить капиталы из

«Монополии»?

— У меня 314 парковок, 244 дороги и столько железнодорожных линий, что хватит

обмотать земной шар, словно катушку ниток.