В катакомбах Одессы - Юрий Корольков

Бадаев сидел за дощатым столом, по привычке подперев рукой подбородок.

— Ну, а через верх пройти к ним можно? — спросил он Гаркушу.

— Почему нельзя?! Только сперва надо фашистов прогнать, чтобы не мешали.

Разговор с Гаркушей расстроил и огорчил Молодцова. Предприняв еще несколько бесплодных попыток проникнуть в Дальник, он отказался от поисков в катакомбах, но каждый раз, посылая связных в город, наказывал обязательно разузнать о судьбе Гласова.

Когда искали ход в Дальник, встретили в катакомбах еще одну партизанскую группу. Это были члены подпольного комитета партии Пригородного района Одессы. Молодцов еще раньше знал о существовании группы, он несказанно обрадовался этой встрече и долго разговаривал о чем-то с Азаровым, секретарем подпольного райкома партии. После этого он несколько раз посылал Ивана Гаркушу и Якова Васина к райкомовцам, отправлял с ними какие-то письма Азарову, передавал им оружие, боеприпасы. Васин занимался в отряде снабжением партизан, в его распоряжении находился склад оружия и продовольствия. Своих помощников он строго-настрого предупредил никому не говорить, куда и зачем они ходят так далеко в катакомбы.

В те дни Кир получил из Центра еще одну шифрованную радиограмму, подписанную Григорием. В ней было сказано:

«Связь с группой Самсона отсутствует. Нарушаются планы дальнейшего развертывания работы в глубоком стратегическом тылу противника. Еще раз попытайтесь установить судьбу Самсона и его людей. Проявите максимум осторожности».

Молодцов ходил сам не свой, раздумывая, как бы узнать хоть что-нибудь о людях Гласова. В это время до него дошли слухи, будто кто-то видел в городе самого Гласова, что он будто бы вышел из катакомб и легализировался в Одессе.

Вот тогда и решил Молодцов сам выйти в город, чтобы установить, где же находится Самсон, не подававший о себе никаких вестей. И еще были у него неотложные дела: встретиться с подпольщиками порта, с Олегом, который работал в городе под видом хозяина оптического магазина.

7 февраля 1942 года Кир передал свою последнюю радиограмму в Москву. На запрос Центра он сообщил некоторые сведения о группе Самсона.

«Случайный источник, — передавал Кир, — сообщил, что Самсона видели в Одессе. Перепроверить эти данные не удалось. Тот же источник, ссылаясь на строгую конспиративность Самсона, отказался связать с ним нашего человека. Он уверяет, что слухи о гибели группы необоснованны. Это вселяет надежду, что Самсон невредим. Я намерен лично встретиться с указанным источником, расшифровать себя и потребовать объяснений или встречи с Самсоном. Жду указаний».

Сведения, о которых Молодцов информировал Центр, доставил ему Иван Афанасьевич Кужель — разведчик-доброволец, живший в селе Нерубайском.

Шахты он знал отлично. И все же просто непостижимо было, как старый горняк проникал в катакомбы, обманывая румынских жандармов. Появлялся он в самое разное время суток. Подсаживался к столу с таким видом, будто и не уходил из катакомб, доставал кисет с табаком, пускал его по кругу «на общую», скручивал козью ножку. Приход его всегда ознаменовывался густыми клубами табачного дыма — за компанию курили все, кто находился в столовой. Поболтав с ребятами, Кужель, посмеиваясь, брал пустой кисет и отправлялся к Бадаеву.

О Гласове Кужель узнал через третьи руки, подробностей сообщить не мог, но слышал, что человек, связанный с группой Гласова, уклоняется от разговора на эту тему, вероятно, не доверяет. Есть какой-то сапожник, который будто бы что-то знает, но связаться с ним Кужель не мог. У шахтера-разведчика нет ни пароля, ни адреса, да и проникнуть в город Кужелю не так-то просто, не то что в катакомбы, где знаком каждый закоулок.

Бадаев с большим доверием относился к Ивану Афанасьевичу Кужелю. Рассказу его он придавал большое значение, но, с другой стороны, связная Тамара Межгурская приносила из города иные вести — ходили разговоры, будто сигуранца ликвидировала какой-то отряд партизан в дальницких катакомбах. Так ли это — никто не знал.

Да, надо было самому выходить в город…

Было это вьюжным февральским днем сорок второго года. Бадаев вместе с Тамарой Межгурской покинул катакомбы. Провожать их пошли двое — Яков Васин и Белозеров. Недавний пограничник научился отлично ориентироваться в запутанных подземных лабиринтах. Удивительно было, как быстро освоился он в катакомбах.

Шли долго, и фонари тускло освещали низкие своды. Совсем недавно Белозеров обнаружил еще один выход, которым и решил вывести наверх командира отряда. Выход был под скалой в глубокой балке недалеко от Усатовской церкви. Церковь служила отличным ориентиром, ее всегда разглядишь даже кромешной ночью. Ход никому не был известен, и через него только один раз выпускали Петра Бойко с Яшей Гордиенко. Всю дорогу Бадаев шутил, посмеивался, настроение у него было хорошее, потом вдруг замолчал, задумался.

— Анатолий, — подозвал он Белозерова, — совсем забыл… В случае чего передай в совет отряда, чтобы налаживали связь с Олегом из комиссионного магазина. Он все знает…

— На какой же это случай, Павел Владимирович? — спросил Белозеров.

Бадаев усмехнулся.

— Мало ли что в нашем деле бывает! Не знаешь, где упадешь, где встанешь… О том, что сказал, доложите только в совете отряда и больше никому. Поняли?..

Потом снова пошли, разговаривая уже совсем о другом.

Миновали последний пост. Молодцов попрощался с ребятами, стоявшими в карауле, пообещал им принести из города табачку и, приветливо махнув фонарем, пошел дальше. Прошли еще с полкилометра, обошли провал, запорошенный снегом. Ночь была мутная и не особенно холодная. Белозеров выскользнул в балку и вскоре вернулся — все спокойно. Наскоро пожали друг другу руки, и Бадаев исчез в тесном провале. За ним ушла и Межгурская. Это было под утро 8 февраля 1942 года. Уговор был твердый — Бадаев возвратится не позже десятого числа. Пусть его ждут в назначенное время. Он постарается быть в Усатове до начала комендантского часа. В комендантский час требовался специальный пропуск.

Вечером десятого встречать Бадаева пошли Васин с Белозеровым и кто-то еще из бойцов. Как условились, ждали его рядом с провалом. Фонари прикрутили, поставили в стороне. Долго стояли не шелохнувшись. Белозерову вдруг почудился какой-то шум со стороны входа — будто скрипнул снег под ногами. Думал — свои. Подождали еще, все стихло. Тогда Белозеров решил осмотреть балку. Но только он высунул голову из-под скалы, как тотчас нырнул обратно. Около выхода, притаившись, стояли вражеские солдаты с автоматами. Надо быть пограничником, чтобы различить в этих неподвижных тенях живых людей! Новый ход в катакомбы блокирован!..