Буря страсти - Джоанна Линдсей

Шерис поняла, о чем он подумал. Когда она сказала, что ей не к кому обратиться в Нью-Йорке, он, должно быть, решил, что у нее, кроме отца и сестры, никого нет.

— Труди — подруга моей сестры, мистер Холт. А моей сестре, Стефани, всего лишь семнадцать, она живет вместе с отцом, так что, сами понимаете, она не сможет мне помочь. — Шерис неловко было говорить об этом в присутствии Билли. — Я посылаю письмо на имя ее лучшей подруги, потому что, ну… я ведь говорила вам про моего отца.

Она замолчала, задаваясь вопросом, почему ей пришлось оправдываться. Наконец, пожав плечами, Лукас протянул письмо Билли:

— Позаботься о том, чтобы его отправили, Билли, и не забудь о поваренной книге.

Билли отсалютовал конвертом и вышел.

Шерис продолжала настороженно смотреть на Лукаса и очень удивилась, когда он робко улыбнулся:

— Я поступил слишком своевольно и прошу меня извинить. Боюсь, мое любопытство взяло верх. Я не ожидал, что вы кому-то напишете.

— Мы с сестрой очень близки, — смягчившись, объяснила Шерис. — И хотя я не могу поддерживать с ней прямую связь из-за отца, я обещала дать ей знать, что благополучно добралась.

— Она знает, зачем вы поехали на Запад? — Его улыбка стала еще шире. — И она одобрила?

"От всего сердца», — с горечью хотелось сказать ей. Но Шерис тут же одернула себя: она не может винить сестру за случившееся.

— Что Стефани могла возразить, мистер Холт? Она знает мои обстоятельства.

Он немного помолчал, затем задумчиво произнес:

— На фотографии она выглядит старше, чем на семнадцать. Но я думал, что и вам больше восемнадцати.

— Это потому что…

Шерис внезапно замолчала, сообразив, что о ее возрасте говорилось в письме Стефани. Какие еще сюрпризы принесет ей их переписка? Следовало перед отъездом прочитать эти письма, иначе в любой момент она может попасть в затруднительную ситуацию.

— Потому что?.. — подсказал Лукас.

— Из-за своего роста я выгляжу старше, — неуверенно закончила она.

— Вы недовольны своим ростом?

От возмущения она чуть не задохнулась. Ни один мужчина не позволял себе касаться этой деликатной темы. А он… Кажется, он совершенно не обучен хорошим манерам.

— Не то чтобы мне не нравилось быть высокой, — сказала она, сожалея, что не решается дать ему отпор. — Просто мой рост приводит в замешательство большинство мужчин.

— Только не меня.

— Конечно, — сухо сказала она.

Он засмеялся, сжал ей локоть и потащил к двери.

— Не прогуляться ли нам? Остальная работа может подождать.

Какая наглость, подумала Шерис. Он даже не спросил, согласна ли она погулять с ним! Затем до нее дошел смысл сказанного.

— О какой еще работе вы говорите, мистер Холт? — Она решительно высвободила свой локоть и остановилась, заставив и его сделать то же самое.

— Сад нуждается в уходе — прополке и прочем. Нужно постирать одежду, прибрать мою комнату. В общем, обычные женские обязанности, мисс Хэммонд.

Она уже было собралась запротестовать, но его тон и обращение «мисс Хэммонд» остановили ее. Может, он рассердился? Хотелось бы ей научиться определять его настроение, но разве его поймешь?

— Я не предполагала…

— Вижу, — мягко сказал он. — И сделаю на это скидку. Но я ведь предупреждал вас в письме, что жизнь здесь не из легких.

Боже, а она подумала, будто он имел в виду климат! Шерис и в голову не приходило, что ее заставят работать как служанку. А именно таково сейчас ее положение. И ничего с этим не поделать, разве что заставить его отослать ее в Нью-Йорк немедленно. Какая соблазнительная идея! Но, вспомнив о сестре, она почувствовала угрызения совести. Надо дать шанс Стефани. Кроме того, страшно было даже подумать о встрече с отцом.

Шерис заставила себя улыбнуться, хотя на самом деле ей хотелось плакать.

— Как насчет прогулки, мистер Холт?..

Он усмехнулся и снова взял ее под руку. Она остро ощутила его прикосновение, его близость, но, погруженная в собственные проблемы, не замечала, куда он ее ведет, до тех пор пока они не подошли к загону. Она с отвращением отпрянула.

— Что-то не так? — поинтересовался Лукас.

— Я не люблю лошадей. И еще больше не люблю связанные с ними запахи. Он усмехнулся:

— Голубушка, это ранчо, где разводят лошадей. Придется вам привыкать.

— Не вижу причин. — Она прищурилась. — Разве что вы намерены поручить мне чистить конюшню. Тогда позвольте сказать вам…

— Стойте-стойте, никто не говорит о чистке конюшни. Но вам придется ездить верхом.

— Ни за что! — Она решительно покачала головой. Его темные брови взлетели.

— Вы хотите сказать, что не ездите верхом?

— Именно это я имею в виду.

— Что ж, нам придется это исправить. Ей не понравилось выражение его лица. Кажется, он готов начать уроки прямо сейчас.

— Вы привезли меня сюда в хорошей коляске. Я могу ездить в ней.

— Но это наемная коляска, и Билли отвезет ее сегодня в город.

Как раз в этот момент коляска, ставшая темой их разговора, возникла перед их глазами в таком облаке пыли, что они чуть не задохнулись. Шерис, прикрыв глаза рукой, смотрела, как индеец, теперь более прилично одетый, бешено мчался прочь от ранчо.

Лукас посмотрел на нее, и ему стало не по себе. Он возложил ей на плечи чрезмерно тяжелую ношу, не дав времени привыкнуть.

— Вы всегда выглядите такой красивой, после того как проведете утро на кухне?

Она повернулась и с изумлением взглянула на него.

— Вы смеетесь надо мной, мистер Холт? Вы же знаете, это первое утро в моей жизни, которое я провела на кухне. — Она не стала заниматься дальнейшим самоуничижением и не добавила, что при нынешнем цвете лица вряд ли ее можно назвать красавицей.

— Значит, кухня вам идет, — усмехнулся он Прежде чем Шерис успела ответить, он потянул ее за загон, к большому тополю. Легкий ветерок уносил в сторону запах лошадей. В манящей тени дерева стояла скамейка как раз на двоих, — но Лукас не сел рядом, а поставил ногу на сиденье и низко наклонился.

Она подняла голову. Поцелуй застал ее врасплох. Шерис попыталась вырваться, но его руки опустились ей на плечи. Лукас целовал ее, а она смотрела в эти похожие на драгоценные камни глаза и размышляла, что за чувство отражается в них.

Прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, какие нежные у него губы. Сильные руки скользнули по ее плечам к шее, и пьянящее чувство нахлынуло на нее. Глаза Шерис закрылись, и губы ее откликнулись на прикосновение его губ.

Опомнившись, Шерис рванулась назад, выдохнув:

— Мистер Холт!

Никогда еще ее так не целовали.

Она почувствовала себя такой наивной! Подумать только, она чуть не стала любовницей Антуана и в то же время так мало знала о поцелуях. Даже Антуан никогда не целовал ее подобным образом.