Влюбиться легко - Вивиан Неверсон

– Тебе понравится, – прошептал он ей в губы. – Обещаю, тебе так понравится, что ты захочешь заниматься этим снова и снова…

И Коннор припал к ее губам с поцелуем столь упоительно-глубоким, столь пылким, столь жарким, что девушка едва не потеряла сознание. В отличие от предыдущих поцелуев этот был неспешен, исполнен томности, точно впереди у них была целая ночь. Однако притом что он усиленно старался воспламенить девушку своими прикосновениями, в груди у нее сердце словно превратилось в кусок льда.

Она ему не нужна. На роль жены ему сошла бы любая. Не она, Фредерика, так кто-нибудь другой. Она ничего для него не значит.

Если бы только Коннор удовольствовался поцелуями, она бы нисколько не возражала. Но ему явно требуется большее. А она понятия не имеет, как ему это дать… Она вообще не собиралась давать ему столь много!

Не отрываясь от губ девушки, Коннор скользнул ладонями по ее бедрам, притянул к себе. И сердце Фредерики беспомощно дрогнуло, едва она поняла, к чему именно прижимается. Левой рукой он обвил ее шею, правой погладил по спине. Ладонь неуклонно продвигалась все выше и выше, и Фредерика замирала от сладкого волнения. Когда же пальцы Кона легли ей грудь и мягко надавили, девушка глухо вскрикнула и попыталась отстраниться.

– Кон, пожалуйста… Прошу тебя, не надо!

Но Коннор не отвел рук, он терпеливо дождался, чтобы девушка успокоилась. А потом провел ладонью по шее, большим пальнем пощекотал щеку.

– Все в порядке, детка. Я знаю, что для тебя это в первый раз. Ты просто немножко напугана, вот и все.

По правде говоря, напугана она была не немножко, а, что называется, до смерти. Фредерика мечтала о сексе с тех пор, как повзрослела достаточно, чтобы понять: почти все этим занимаются, а она – нет. Но, нет, «секс» – неправильное слово. Девушка мечтала о любви. О том, чтобы разделить ложе с мужчиной, который ее любит. Прикосновения Кона возбуждали ее до крайности. Однако, глядя в его глаза, она видела там пугающую пустоту. Чего-то в этом взгляде недоставало – чего-то важного, того, что проникает в сердце женщины, когда на нее смотрит любимый…

– Я попросила тебя остановиться, – напомнила она.

– Расслабься, – зашептал Коннор, легонько целуя ее в шею, в щеку, в висок. – Все будет хоро…

– Я сказала «нет»!

Коннор отпрянул, до глубины души пораженный. А в следующее мгновение изумление сменилось гневом. И Фредерика внезапно осознала, что ровным счетом ничего не знает о мужчине, с которым не так давно проехала больше двух сотен миль. О мужчине, за которого вышла замуж. Этот мужчина того и гляди заставит ее выполнять супружеский долг, и это притом, что до вчерашнего вечера она вообще не знала мужских прикосновений, а от одной только мысли о постели приходила в ужас.

– Пожалуйста, не принуждай меня, – пролепетала она.

Коннор вздрогнул, синие глаза его потрясение расширились.

– Принуждать тебя? Хорошенького же ты обо мне мнения! Ты всерьез думаешь, что я стану тебя принуждать?

– Я… я тебя совсем не знаю, Кон. И понятия не имею, чего от тебя ждать.

Коннор в ярости скрипнул зубами.

– Я отродясь ни к чему женщин не принуждал, и черт меня дери, если начну прямо сейчас! Не хочешь заниматься сексом – не надо. Но поверь мне, детка, ты много теряешь!

И с этими словами Коннор бросился в ванную и с оглушительным треском захлопнул за собой дверь – стены так и содрогнулись.

Фредерика беспомощно огляделась. В комнате вдруг сделалось совсем тихо. Не оттого ли в груди девушки всколыхнулось чувство утраты и острого, беспросветного одиночества? Она – в дублинском отеле, в нескольких сотнях миль от дома, замужем за мужчиной, которого едва знает и который в данный момент ею, мягко говоря, очень и очень недоволен.

Девушка присела на кровать, и тут же в ушах ее зазвучал зловещий, замогильный голос матери. Ощущение было такое, будто Дебора Линдси жива, нависает над дочерью и ругает ее на чем свет стоит.

– Ты что, совсем спятила? Ты – в Граде греха, с мужчиной, которому от тебя надо только одно, и ты знаешь, что именно. Что ты за дурочка, право слово!

Фредерика крепко зажмурилась: и как ее угораздило угодить в подобный переплет? Похоже, все то, что мать рассказывала ей о мужчинах, – чистая правда от первого слова и до последнего. Кон всерьез считает, что, раз они сочетались законным браком, он вправе беззастенчиво ее использовать.

Девушка решительно выпрямилась. Коннор О'Салливан не имеет никаких прав сверх того, о чем они договорились заранее. И брачное свидетельство тут ни при чем. И воспользуется он ею только в том случае, если она ему позволит.

Но именно этого Фредерика Линдси делать отнюдь не собиралась.

Коннор включил душ на полную мощность и подставил тело под тугие струи воды, надеясь, что досада и ярость хоть немного утихнут.

«Ты много теряешь…»

Как же! Ей-то все равно, ей-то плевать. Это он чувствует себя так, точно поджаривается на раскаленной сковороде.

Коннор был так потрясен отказом девушки, что на мгновение у него язык отнялся. В конце концов, не Фредерика ли умоляла его о поцелуе не далее как вчера вечером?

Чуть ли не сдирая с себя кожу, он намылился с ног до головы. Фактически они женаты. Разве нет на этот счет никаких законов? Разве жена не обязана удовлетворять желания мужа?

Он вздохнул. Нет, конечно же нет. На дворе – двадцатый век, а не темное средневековье. Но, черт подери, и почему это добрые старые патриархальные порядки вдруг показались ему настолько привлекательными?

К тому времени, когда Коннор закрыл воду и вылез из душа, он уже ощущал нечто вроде угрызений совести. Фредерика невинна, а он подошел к делу слишком уж напористо, стал требовать… К такому бурному натиску девушка была еще не готова.

Коннор пригладил мокрые волосы и досуха вытерся полотенцем, мысленно приказывая себе успокоиться. Да, конечно же Фредди – его жена, но бедняжке нужно время, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Да и зачем ему в постели женщина, которой вовсе не улыбается там находиться?

Отныне и впредь он будет спокоен и невозмутим. Именно это от него и требуется.

Обмотав полотенце вокруг бедер, Коннор вышел из ванной и направился к чемодану. Фредерика чинно сидела на краешке кровати, по-прежнему в своем скромном синем платьице, как если бы, устроившись в первом ряду церкви, внимала обличающей проповеди. Заслышав шаги, она даже не обернулась.

– Кон, – окликнула его Фредерика, глядя прямо перед собою.

Он извлек из чемодана спортивный костюм.

– Да?

– Я не хочу, чтобы ты снова это делал.

– Что – делал?

– Ц-целовал меня. – Девушка нервно теребила подол юбки. – И остальное тоже… В нашем соглашении ни слова не говорится о том, что я должна подвергаться… подвергаться… такому.