Рассвет в 2250 году - Андрэ Нортон

5.

День обещал быть знойным. Форс проснулся, донимаемый тупой головной болью и смутными воспоминаниями о неприятных снах. Его нога болела. Но когда он осмотрел затянувшуюся рану, она не оказалась загноившейся, чего он боялся. Ему хотелось искупаться в озере, но он не смел делать этого, пока кривой шрам не зарастет полностью. Он был вынужден удовольствоваться тем, что поплескался на мели. Воздух в музее был мертвящим, и в коридорах витал слабый дух тлена. На стенах висели незрячие маски, и, когда он попробовал некоторые из висевших там мечей и ножей, они разбивались на мелкие осколки, настолько были хрупки. В конце концов, он взял с собой очень мало — многое из выставленного там было слишком громоздким. Он выбрал несколько крошечных фигурок из ящика, где грязная табличка говорила что-то насчет «Египта», а также неуклюжий перстень с вырезанным на нем жуком, который лежал на соседней полке. Самой последней вещицей была маленькая лоснящаяся черная пантера, гладкая и холодная на ощупь, в которую он сразу же влюбился и не мог вынести расставания с ней.

Он не стал заходить в боковые крылья здания, потому что его ждал целый город. Но музей был безопасным местом. Здесь не было никаких падающих стен, а ниша, в которой он провел ночь, была превосходным убежищем. Прежде чем отправиться на вылазку, он свалил все свои запасы в углу.

Кобыла не хотела покидать лес и озеро, но Форс все время тянул ее за повод и наконец привел ее к краю развалин. Они двигались медленным шагом, так как он хотел посмотреть, что лежало там, за острыми, как копья, осколками стекла, все еще державшимися в разбитых рамах витрин. Все эти здания некогда были магазинами. Сколько товаров, все еще стоящих того, чтобы их взять, уже утащили оттуда, он мог только догадываться. Но он разочарованно отвернулся от тканей, изъеденных насекомыми и сгнившими от времени.

В четвертом здании магазина, которое он посетил, было нечто намного более нужное. Неразбитая стеклянная витрина скрывала сокровище, даже более ценное, чем весь музей. Закрытые от пыли и большей частью избежавшие разрушительного действия времени, там находились коробки с пачками отдельных листов, а также карандаши! Конечно, бумага была хрупкой, пожелтевшей и легко рвалась. Но в Айри ее можно будет превратить в пыльцу и переработать в годные для письма листы А карандаши! Для них было маловато хороших заменителей В третьей открытой им коробке они были даже цветными! Он заточил два из них охотничьим ножом и нарисовал славные красно-зеленые линии на пыльном полу Все это он должен был взять с собой В задней части магазина он нашел металлическую коробочку, которая казалась еще достаточно прочной, и в нее он запихал все, что смог. И это только из одного магазина! Каких же богатств можно было ждать от всего этого города! Да ведь айринцы могли бы годами исследовать его и Набирать здесь добычу, прежде чем истощатся все запасы того, что можно было найти. Единственные безопасные города, открытые ими раньше, были известны другим племенам и обобраны почти дочиста. Или же они удерживались Чудищами и были небезопасны для посещения.

Форс пошел дальше, осколки стекла хрустели у него под ногами, он огибал кучи обломков, через которые не мог перелезть. Такие кучи целиком забаррикадировали некоторые магазины или же потолки были небезопасны. Он побывал в некоторых помещениях неподалеку от писчебумажного магазина, прежде чем обнаружил другой легкодоступный вход. Это был еще один магазин, торговавший некогда кольцами и камнями. Но все кругом было в диком беспорядке, словно его уже грабили раньше. Витрины были разбиты, и стекло смешалось на полу с металлом и камнями Форс стоял в дверях — потребовалось бы много времени, чтобы разобрать весь этот кавардак, да в этом и не было никакой необходимости Только когда он уже отворачивался, перед его глазами мелькнуло на полу нечто, что заставило его повернуться снова. Там был ком грязи, засохшей и твердой, как камень. И в нем, словно в гипсе, запечатлелся глубоко вдавленный отпечаток ступни. Он уже видел похожий отпечаток раньше, рядом с лужей свежей крови оленя. Эти длинные узкие следы пальцев с отпечатками когтей нельзя было забыть. Тот, другой отпечаток был свежим. Этот был старым. Он мог быть сделан месяцы или даже годы назад. Грязь, сохранившая его, рассыпалась от толчка его пальца. Форс вышел из магазина и встал спиной к ветхой стене. Инстинкт, заставивший его сделать это, заставил также осмотреть улицу напротив. В разбитых окнах здания напротив него гнездились птицы, влетавшие и вылетавшие по своим делам. А менее чем в десяти футах от него на куче кирпича сидела большая серая крыса, вылизывавшая свой мех и смотревшая на него с почти разумным интересом. Это была очень большая крыса и исключительно бесстрашная. Но никакая крыса не могла оставить такого следа.

Форс позвал рыскающую по округе Люру. С кошкой, которая вела для него разведку, он будет чувствовать себя более уверенным перед лицом любых нападающих. Но он все еще принимал во внимание то, что здесь было множество мест, где могла притаиться смерть: за стенами, в перегородивших улицы кучах обломков, в открытых пещерах витрин.

За следующий час он преодолел около мили, придерживаясь главной улицы и посещая только те здания, которые Люра посчитала безопасными. Кобыла была навьючена странным ассортиментом узлов, и он понял, что не может и надеяться перевезти очень много образцов всего этого изобилия. Он должен припрятать часть своих утренних находок в музее, взяв с собой только наиболее ценные из них. Теперь, когда этот город был открыт, жители Айри будут «работать» над ним очень эффективно, посылая знающих людей разбирать и выбирать то, в чем они больше всего нуждались и могли лучше всего использовать. Так что, чем скорее он двинется в обратный путь с полученными им знаниями, тем больше у них будет времени поработать здесь, прежде чем придет осень и установится плохая погода.

Стало теплее, и из щелей в камнях начали вылетать и больно кусаться большие черные мухи, доводя кобылу до такого бешенства, что он едва мог управлять ею. Лучше всего теперь было отправиться назад, к островку зелени и озеру и рассортировать там свою добычу. Но, когда они проходили мимо писчебумажного магазина, он зашел туда, чтобы в последний раз проверить то, что приходилось оставлять здесь. Луч солнца прочертил яркую полосу на полу, осветив начерченные им там, на полу, карандашные линии. Но — он был уверен, что не пользовался ни желтым, ни синим карандашом, хотя их тут было несколько. Теперь же желтые и синие линии пересекали оставленные им красные и зеленые, и это было почти вызывающим. Коробки карандашей, сложенные им, с целью унести их позднее, были открыты, а две из них исчезли!