Русский Ришелье - Александр Гурин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через пятнадцать минут, когда солнце еще не встало, российский агент Хенрик Дрейлинг и его дочь незаметно покинули Кокенгаузен.
Глава VI. Безымянный гость
Поздним вечером 18 августа 1656 года на узких улочках древней Риги, как обычно, стояла полная, ничем не нарушаемая тишина. Ни в одном из окон не было видно отблеска свечей, ни одного припозднившегося прохожего нельзя было увидеть идущим по городу. Рижане в то время жили по солнечным часам: вставали с рассветом, ложились, не засиживаясь в темноте. Да и кто захочет расходовать много дорогих свечей и устраивать ночные бдения за час до полуночи, когда в пять утра в городе наступал новый день? (Еще в четыре часа утра в церквях звонили к заутрене, в пять утра нанимались на работу рабочие, в шесть часов спешили на рынок домохозяйки…)
Так что за час до полуночи единственными прохожими в городе были стражники с алебардами. Они патрулировали улицы, освещая себе путь смоляными факелами. Всё, как уже говорилось, было спокойно на их пути: ни криков «Караул!», ни топота ног убегающего вора – ночные преступления были в те времена в Риге столь редки, что само патрулирование казалось простой формальностью.
Кроме стражников в городе не спали только ночные сторожа, охранявшие склады с товарами, стоившими огромных денег. Впрочем, и сторожей было немного. Ведь большинство купцов и ремесленников хранили товар в собственном жилье. Вот для чего и были нужны высоченные одноквартирные дома. Богатый купец на первом этаже размещал контору, на втором – жил вместе с семьей, а далее находился огромный чердак-склад, по высоте равный двум этажам. Причем крышу делали островерхой – по такой в дом не заберешься. Поднимали грузы прямо с мостовой через узенькое чердачное окошко с помощью лебедки, таким же способом товары опускали вниз. Рижский купец мог спать спокойно, зная, что его собственность находится рядом и в безопасности.
Но почему в такое время горел свет в доме купца на Господской улице? Дом этот, как было известно стражникам, принадлежал достопочтенному коммерсанту Хенрику Дрейлингу.
– Ганс! – тихонько позвал напарника стражник – Ганс!
Его более опытный коллега подошел к вышеупомянутому дому, внимательно оглядел его, недовольно поморщился и громко продекламировал:
Одиннадцать уже звучит,Наш древний город крепко спит.Заметьте, это поздний срокИ на другой ложитесь бок.
Сидевший в гостиной купца немолодой гость с неудовольствием произнес:
– И чего этот стражник раскричался?
Он достал из кармана почти не встречавшуюся в Риге диковинку – носильные часы – взглянул на циферблат и констатировал:
– В самом деле, уже одиннадцать. Но время я могу узнать и без криков под окном.
Купец воспринял случившееся совсем иначе, чем его гость. Он побледнел и с нескрываемой тревогой произнес:
– Стражники нас обнаружили!
– В вашем собственном доме. Чего вы опасаетесь? – припозднившийся посетитель не скрывал иронии.
В разговоре наступила пауза. Гость уже более мягко произнес:
– Подойдите к окну и посмотрите в него. Вы убедитесь, что стража удаляется.
Купец последовал совету гостя и увидел – факелы стражников в самом деле виднелись уже далеко.
– Слава богу! – воскликнул он.
Хенрик Дрейлинг вернулся к столу и для поднятия духа сделал добрый глоток заморского пива, которое в немалом количестве ввозили в то время в Ригу из города Любека. Затем хозяин налил себе из серебряного кувшина еще одну порцию пенистого напитка.
– Столько жидкости на ночь, – скептически заметил гость.
Видя, что отец волнуется, Герда решила вмешаться:
– Папа, все же в порядке, никаких поводов для беспокойства нет.
– Время позднее, Герда, иди спать!
При этих словах гость внимательно посмотрел на девушку. Озаренная мерцающим пламенем свечей, Герда – юная, стройная, в белом нарядном платье – казалась воздушным, почти неземным созданием. Купец заметил, что его гость с нескрываемым удовольствием изучает довольно вольное декольте его дочери, отнюдь не прячущее налитых манящей спелостью грудей. Посетитель скользил взглядом по соблазнительным округлостям стройного стана девушки, несколько дольше, чем это допускалось правилами этикета и нормами приличия. Герда делала вид, что не обращает внимания на этот назойливый взгляд мужчины. Хенрику Дрейлингу не понравилось поведение как чересчур внимательного гостя, так и собственной, не в меру кокетливой дочери. Он повторил уже с нажимом:
– Герда, немедленно иди спать!
– Папа, но мне так хочется узнать свежие новости. Господин…
Встревоженный хозяин дома тут же прервал ее:
– Только не надо имен. Запомни: и у стен бывают уши.
Тут уж поздний посетитель не выдержал и громко расхохотался. Отсмеявшись, он сказал:
– Хенрик, ваши предосторожности чрезмерны. Скоро вы станете бояться собственной тени! Поймите, кроме нас троих, здесь никого нет. И заметьте, что не только вы, но и ваша старенькая служанка Байба, что давно уже спит этажом ниже, прекрасно знает, кто я… Но раз вы так желаете, я, чтобы не нарушать ваше спокойствие, так и останусь на эту ночь безымянным.
– Осторожность никогда не помешает, – нравоучительно произнес коммерсант. – Вы что, забыли, как карают в этом городе государственных преступников?! Да если нас поймают, то мы будем рады, коли нам всего лишь выворотят руки и ноги, а потом колесуют, но более никакой беды не причинят!
– О! – испуганно воскликнула Герда.
– Вспомни, как мучили и казнили графа фон Арца! – напомнил ей отец. – Его гнали по улице, невзирая на то что он граф, а палач раскаленными щипцами рвал из его туловища кусочки плоти. Если так поступили с графом, то что могут сделать с нами, простолюдинами?! А тебя, дочь, могут перед казнью еще и изнасиловать. Я проклинаю тот день и час, когда решил поехать в Кокенгаузен!
Герда и в самом деле испытывала ужас. Нет, у нее не тряслись руки, она не падала в обморок, но глаза и выражение лица показывали: юная красавица испытывает отчаяние. Гость коммерсанта понял это.
– Зачем вы пугаете дочь, Хенрик?! Она еще, в сущности, ребенок, – строго произнес он, обращаясь к купцу. – Вам что, нравится щекотать себе нервы? Вы же прекрасно понимаете, что ничего тревожного не происходит. Вас ни в чем не подозревают, даже если бы меня обнаружили в вашем доме, это ни у кого не вызвало бы никаких вопросов. Так что вы зря напускаете на себя несчастный вид.
Незнакомец налил Герде пива, чтобы хоть небольшая доза алкоголя подкрепила дух напуганной девушки, и сам подал кружку красавице.
– Я понимаю, что чудом выбравшись из русского плена, вы, Хенрик, боитесь всего на свете. Но надо знать меру. И право же, сейчас никому нет до вас никакого дела. Да весь город уже в панике! Лифляндский генерал-губернатор думает только о том, как отправить за море, в Стокгольм, свою очаровательную супругу. Чтобы, не дай бог, после падения Риги на породистом крупе графини не стали бы гарцевать какие-нибудь татары или казаки! Если уж нашего генерал-губернатора графа Магнуса Габриэля Делагарди[19] обуревает такая тревога, то о чем тогда остается думать горожанам – им некуда отправлять своих жен. Русские войска скоро блокируют город, все в панике, и только вам нечего бояться!
Слова гостя удивили купца:
– Как, генерал-губернатор, который обязан подавать пример мужества, отправляет супругу за море, демонстрируя всем неуверенность в силах?!
Незнакомец усмехнулся:
– Имею точные сведения, завтра днем графиня Делагарди покинет Ригу. Кстати, и сам граф подумывает об эвакуации морем гарнизона города.
– Как же так?! Граф – прославленный воин, неужели он не намерен защищать город?!
– Защищать? А какими силами? – насмешливо поинтересовался таинственный гость. – Письмо к рижанам за подписью канцлера Курляндии Фалькерзама, которое вы же и доставили в город, делает свое дело. Да, генерал-губернатор велел сжечь городские форштадты, и за городским валом скопились несколько тысяч беженцев из пригородов. Они, казалось бы, должны испытывать ненависть к неприятелю, из-за которого сожжены их жилища.
Хенрик Дрейлинг, знавший настроения горожан, тут же встрял в монолог гостя:
– Ну, еще неизвестно, кого они больше ненавидят, противника или шведских мушкетеров, сжигавших их дома.
– Да среди них не найдется и нескольких сотен людей, готовых взяться за оружие. Рижские бюргеры раньше опасались русских, но их успокоил манифест курляндского канцлера.
– Да, мало кто из моих коллег в случае штурма готов отправиться на земляной вал и умереть там, отражая атаку русских, которые обещали не менять в нашем городе нынешние порядки, – согласился Дрейлинг.
– Никакого результата не дало и обращение генерал-губернатора Магнуса Габриэля Делагарди к лифляндскому дворянству. Ведь у части лифляндских дворян нынешний шведский король отнял их имения, проводя так называемую редукцию. Наивно ждать, что теперь местные помещики станут защищать интересы Швеции. Кстати, Делагарди, хотя и остается самым богатым шведом, но и сам пострадал от редукции. Так что должен был бы понимать настроение местных дворян. Думаю, призвав лифляндских дворян к обороне города, он просто соблюдал правила политического этикета. Теперь никто в Стокгольме не сможет сказать, что генерал-фельдмаршал не пытался мобилизовать местное рыцарство.
