Двойка чаш. Приворот из гримуара - Мара Санкта

проходом к небольшой двери, утопающей в тенях. Кейн щелкает пальцами, и со снопом алых искр скрипят старые петли.

Комната под крышей оказывается уютной и наполненной странным смешением ароматов старинных фолиантов и свежих трав. Из маленького, почти игрушечного окна открывался вид на заспанный лес и поля, теперь мирные после утихшей бури. Небо, очищенное дождем, казалось невероятно глубоким, и первые звезды уже мерцали на его фоне.

— Не совсем чуланчик, правда? — улыбается Кейн, закрывая за собой дверь.

— Вы удивляете меня, — отвечает Эстер, обводя комнату взглядом, — что здесь такого, что требует секретности?

Кейн ставит подсвечник на старинный деревянный стол, оставляя их в мягком багровом свете, который едва достигал углов комнаты.

— Это место — мое убежище, когда мне нужно уединение, — начинает он, в его голосе слышится неожиданная серьезность. — И мне нужно было поделиться с вами чем-то… личным.

Эстер чувствует напряжение в воздухе и, чтобы выиграть себе лишнюю пару секунд, осторожно подходит к столу с рядами запыленных бутылок с эссенциями, маленькими свертками бумаги, покрытыми странными символами и пустым кубком.

— Я все это время искал ключ к одному очень старому заклинанию, — продолжает Кейн, протягивая руку к одному из свертков. — Это заклинание, передававшееся в моей семье поколениями, но, к моему сожалению, последнее звено этой цепи было утеряно моим отцом. Ни со мной, ни с Абрахамом он не решил делиться таким знанием. Все, что осталось — это фрагменты, намеки, обрывки…

Он раскрывает сверток, и Эстер видит древние руны, пляшущие на пергаменте в тусклом свете свечи, как будто ожившие и готовые в любую секунду прыгнуть со страницы.

— И вы считаете, что можете восстановить его? — спрашивает Эстер, чувствуя, как ее собственное любопытство начинает пробуждаться.

Кейн кивает, и в его глазах появляется хитрый огонек, с которым он становится похож на настоящего змея-искусителя.

— Я не просто считаю, я уверен в этом. Но дело в том, что даже если я смогу его восстановить, я не смогу его использовать.

Эстер хмурится, пытаясь понять, куда он клонит.

— Почему?

— Потому что для его активации требуется нечто большее, о чем я когда-либо мог мечтать. Требуется два мага, два рода магической энергии, которые должны… сливаться, — он делает паузу, словно давая ей время на осмысление. — Это заклинание — своего рода магический союз, и я…

Кейн вздыхает, его взгляд становится мягче, когда он смотрит на Эстер.

— Теперь я не могу представить никого, кто был бы достаточно силен, опытен и при этом противоположен мне. Никого, кроме вас. Этот ритуал не смогут провести два некроманта, только темный и светлый… темный и светлая. Я уверен, что проклятие Абрахама, весь этот кошмар на самом деле вел нас к этому. К невероятному могуществу. Незачем ограничиваться спасением Исендора — не будет заклятия, которое будет нам неподвластно.

Так вот в чем дело. Мир мы будем не спасать, а захватывать. И он выглядит вполне уверенным, что Эстер согласится — с энтузиазмом безумца, с планами слуги тьмы. Вся человечность, что она себе в нем напридумывала, мгновенно перестала для нее что-либо значить. Все всегда сводится к одному. Власти.

— Вы готовы рискнуть со мной? Вместе мы можем совершить вещи, о которых даже не мечтали другие маги. Вы и я, Эстер, — произносит он торжественно, как будто это уже часть клятвы.

Он протягивает ей руку и застывает в ожидании, с лихорадочной полуулыбкой на губах. Они стоят в тишине, слышно лишь, как потрескивает горящая свеча, и оттого ответ Эстер звучит гулко:

— Нет.

Свет свечи бросает на стену длинную тень Кейна, делая его фигуру угрожающе гигантской. Он медленно опускает руку, блеск угасает в его глазах, уступая место холоду и расчету.

— Нет? — повторяет он, словно слово это ново для него, неведомо. — Вы отказываете мне?

Голос Эстер звучит твердо и без колебаний:

— Я приехала в Исендор ради благого дела. Я видела, как страдают ваши люди, как изменились звери в лесу, как даже небо будто покрылось пленкой. Вы пытались меня убедить, что некромант — не равно злодей, что вы просто хотите мира. Недолго же маска продержалась, — Эстер с отвращением указывает на свиток. — Как вы можете просить меня стать частью этого? Как вы смеете?

Кейн шагает вперед, его лицо вновь искажается улыбкой, но уже иной — без радости, без безумия. Полной разочарования и сожаления.

— Знаете, Эстер, магия — это инструмент, а как им пользоваться, зависит от владельца. Мы могли бы стать богами среди людей, управлять судьбами наций, изменять течение истории…

— Но зачем? — перебивает его Эстер. — Чтобы стать источником страха и ненависти? Чтобы вместо того, чтобы служить миру, мы поработили его? Ваше видение магии… это путь приведет вас прямиком к Абрахаму.

Кейн отходит назад, складывает руки на груди; алые отсветы пляшут на точеном лице, тени залегают глубже, и он становится поистине пугающим.

— Вы делаете большую ошибку, Эстер. Я думал, вы умнее…

— Не в интеллекте дело, Кейн. В моральных принципах. Вы предлагаете мне путь, по которому я идти не могу, — она не сводит с него глаз, и ее взгляд столь же тверд, сколь и ее слова.

— Тогда мы стоим по разные стороны баррикад, — наконец медленно произносит Кейн. Его голос звучит холодно и отстраненно. — Если вы не со мной, вы против меня. И я не могу позволить вам встать на моем пути.

Эстер едва заметно кивает, принимая его слова как неминуемый итог их разговора.

— Я никогда не была на вашем пути, Кейн, — спокойно отвечает она. — Я всегда шла своим. И буду продолжать идти по нему, независимо от того, куда он приведет.

Кейн медленно поворачивается, чтобы оставить комнату. Его фигура окутана сумрачным светом, прощающимся с теплым отблеском свечи. Он останавливается на пороге, не оборачиваясь:

— Будьте осторожны, Эстер. Выбранный вами путь может оказаться опаснее, чем вы представляете.

С этими словами он исчезает за дверью, оставляя Эстер одну в тускло освещенном чулане, полном тайн и недосказанностей. Она оглядывается вокруг, на пергаменты и бутылки с эссенциями, на мир, который они могли бы изменить вместе, и тяжело вздыхает, понимая весь груз ответственности, который теперь лежит на ее плечах.

Она знает, что выбор сделан, каждое движение с этого момента будет иметь гораздо более ощутимые последствия. Но она также знает, что ценности, за которые она готова бороться, стоят этого риска. Она не может поддаться соблазну, который предлагает Кейн. Ее путь — другой.

Эстер погашает свечу и остается на мгновение в полной темноте, собирая силы для того, что должно последовать. Теперь