Сучка - Вероника Карпенко

умильно, что Женя невольно зарделась. Ей стало радостно за подругу, которой судьба, наконец, предоставила шанс испытать, что такое любовь.

Глава 6

Родители всегда служили для Жени образцом. Именно так она представляла себе крепкую и сплоченную семью, преданность, верность и любовь. И, наблюдая, как они рука об руку идут по жизни, мечтала, как подобное случится и с ней.

Однажды вернувшись с учебы, она обнаружила дома странную атмосферу. В коридоре было непривычно тихо. Женя невольно поежилась, заглядывая в приоткрытую дверь.

— Мам! — позвала она. — Ты тут?

Вместо ответа, на кухне что-то грюкнуло. И Женя отпрянула, вглядываясь в темноту коридора. Мама, будто тень, вынырнула так внезапно, что она подпрыгнула от испуга.

— Ты что? — набросилась на нее. — Двери нараспашку, сидите в темноте!

— Да, просто захлопоталась, — бросила мама, пряча глаза. Женя, все еще испуганно стояла в прихожей, пытаясь поймать ее взгляд. Но он ускользал.

— Что-то случилось? — спросила она, почуяв неладное.

— Нет, — ответила мама и пошла на кухню, лишив дочь привычных объятий. Женя, опасливо озираясь, отправилась за ней. Выйдя на свет, она отвернулась спиной, словно желая отгородиться.

— Мам, — Женя силой развернула ее лицом к себе, — Посмотри на меня!

И тут мамины плечи сникли, и она обреченно подняла на неё глаза, полные слез. Женя отпрянула в ужасе.

— Что случилось? — тихо спросила она, — Что-то с папой?

Мама отрицательно покачала головой, потом отвернулась спиной и бросила через плечо:

— Мы немного повздорили.

— Немного? — эхом ответила дочь. И вдруг её осенила ужасная догадка. — Мам, вы что, разводитесь?

Мама медленно повернулась:

— Нет, ты что, доченька? — ответила она и вновь опустила глаза. — Просто…

— Что просто?

Мама стояла, будто школьница, с дневником в руках, оттягивая неприятный момент.

— Понимаешь, доченька, — начала она издалека, — в жизни всякое бывает, все люди ошибаются.

Она тяжело села на стул и отвернулась к окну.

— В общем, у тебя есть брат, ему 11 лет, — услышала Женя.

Спустя пару минут, словно оглушенная, она вышла в коридор. В кабинете отца горел свет. Женя дернула ручку. Он сидел за столом, уставившись в какой-то блокнот. На носу, как всегда, болтались очки, а на шее, держась за веревочки, висели другие. В ответ на её бесцеремонное вторжение он встрепенулся и выпрямился на стуле.

— Евгения? — спросил удивленно.

Она собралась поздороваться, но слова застряли в горле. На языке, готовые сорваться, крутились бессмысленные вопросы: «Где?», «Как?», «Почему?». Отец терпеливо смотрел на неё, словно готовый к допросу. Еще секунду выждав, Женя плотно закрыла дверь его кабинета и вернулась на кухню. Там все еще сидела в растерянных чувствах мама. Женя встала сзади, чтобы избавить ее от необходимости смотреть ей в глаза

— Хочешь, я останусь? — спросила, положив руки на мамины плечи.

— Нет, — она накрыла их своей хрупкой ладошкой, — езжай, развлекайся. Все хорошо, я просто хочу побыть одна.

Еще немного постояв вот так, ощущая тепло её рук, Женя ушла, больше не сказав ни слова. Пройдя всего пару этажей, она опустилась на ступеньки, словно придавленная тяжелым грузом. Так, в один прекрасный день образ «идеальной семьи» был навсегда развенчан. Со своим братом, по настоянию матери, она не общалась. Но, спустя годы, он сам нашел её в социальной сети.

«Привет, Евгения! У нас с тобой одно отчество», — решил он начать знакомство с невинной шутки. «Прага», — прочитала она в строке местоположения. Они начали переписываться, и по мере того, как Женя все ближе узнавала его, она начинала понимать, что он — такой же заложник ситуации. Их отец много лет жил на две семьи, помогая своей любовнице растить сына, и заботясь о дочери и о жене. Кому от этого было хуже? Но в итоге, каждый из них отчего-то чувствовали свою вину. Так или иначе, у Жени был брат, звали его Данил, он жил в Праге и с нетерпением ждал её в гости. Но только она все откладывала встречу с ним на неопределенный срок.

«А вдруг это карма?» — думала Женя. А что, если… Если и у Вадима где-нибудь в другом городе есть вторая семья? И ребёнок, который уже называет его отцом? Эта мысль не давала покоя, грызла её изнутри. Спросить не хватало решимости, хотелось, чтобы он сам…

— Шикарно выглядишь, — Вадим появился в дверях гардеробной, когда Женя уже нанесла завершающий штрих в виде капли парфюма на сгибе локтя.

Она подняла глаза, поймав его взгляд в большом зеркале. Муж был великолепен! Этот серьёзный дресс-код ему шёл. Свободный пиджак обхватывал плечи, ложился мягкими складками на широкой груди. Белый ворот рубашки оттенял загорелую кожу, на запястье блестели часы. Он приблизился сзади и Женю окутал приятный, чуть горьковатый дурман его любимого одеколона.

— Не шикарнее жён твоих боссов, — съязвила она, поправляя серёжку. Бриллиант в ней был миниатюрным, но излучал неземное сияние.

Муж скользнул по ней взглядом, ладони легли ей на талию.

— Я думаю, ты их затмишь, — сказал он, любуясь.

Женя расправила плечи, отчего в вырезе горловины мелькнул соблазнительный холмик груди.

— У меня нет такой цели, — она провела рукой, проверяя, не проступают ли сквозь тонкую ткань бесшовные трусики. Платье было зелёного цвета, как речной малахит. Этот цвет оттенял глубину её глаз, от природы зелёных, и на фоне Вадима смотрелся весьма благородно.

В зеркале он неотрывно смотрел на неё. Пальцы чуть сжали талию, всё ещё тонкую, невзирая на двух малышей. Серый графит у него на плечах натянулся, когда он склонил голову на бок.

— Ты у меня самая красивая, — произнёс, целуя открытую взору часть её тела.

Женя вздрогнула, ощущая, как там, на плече его губы оставили след. Она повернулась к нему, скользнула рукой по груди, ощущая рельефные пуговки белой рубашки. Сердце забилось быстрее. Захотелось на всё наплевать, и вцепиться в него. К чёрту ужин, к чёрту его обязательства перед начальством. Скажет, что заболел! Ведь они же его не уволят за это?

— А ты — у меня, — сказала