После первой смерти - Лоуренс Блок

Я пробыл мужем этой женщины несколько лет. За все это время мне ни разу не пришло в голову, что у нее может быть кто-то на стороне. Скорее всего, мое зрение потеряло остроту потому, что я постоянно беспокоился о собственных бесконечных походах налево, на которые меня толкала некая непостижимая, темная и непреодолимая потребность, делавшая меня абсолютно нечувствительным к тому, чем занималась моя жена.

Был ли у нее кто-то? И если был, то кто?

С изрядной долей удивления я понял, что моя интуиция не подсказывает мне ответа ни на один из этих двух вполне уместных вопросов. На них нужно было найти ответ, но этот ответ еще требовалось поискать: в себе я найти ответа не мог. И это открытие привело к тому, что я внезапно понял, насколько мало я знал эту женщину. Я думал, что знаю ее, и я ошибался. Я вообще никогда не знал ее.

Кто же ее знал?

Конечно, если у нее был на стороне роман, об этом мог знать не только ее любовник. Насколько мне было известно, на всем свете у нее не было близкого друга, которому она могла бы довериться. Но если предположить, что у нее был любовник, о котором я не знал, можно предположить и то, что у Гвен было с десяток близких людей, о которых я не знал и, возможно, не имел шансов узнать. Что и требовалось доказать.

Из тех, кого я знал, лишь один человек подходил на роль близкой подруги. Ее старшая сестра Линда, фамилию которой я уже однажды напрасно искал в телефонной книге. Ее депрессивная, бесстыжая сестра, несколько раз ходившая замуж, поклонница психоанализа, автор двух неудавшихся попыток самоубийства.

Которую, к несчастью, я от всей души ненавидел и которая в свою очередь всегда отвечала мне тем же.

Было еще не поздно. Часы в кафе показывали половину девятого. Я допил кофе и подождал, пока молодой человек с длинными, как у девицы, волосами закончит говорить по телефону. Бросив в щель десятицентовую монету, я набрал номер Дуга. Послышались два долгих гудка, и трубку взяла Кей.

Я понизил голос и попросил мистера Макьюэна. Это не помогло. Последовала короткая пауза, потом я услышал:

— Алекс? Алекс?

— Кей, Дуг дома?

Ее голос стал резким.

— Алекс, оставь нас в покое! Не впутывай нас в это, не смей приходить сюда, не звони нам больше! Все в прошлом! В прошлом...

— Кей, я только...

— Это сейчас не важно, можешь ты это понять? Все уже быльем поросло, мы все давно об этом забыли...

Тут у нее забрали трубку, и я услышал, как на том конце провода о чем-то спорят, потом голос Дуга произнес мое имя.

Я сказал:

— Мне кажется, Кей втайне влюблена в меня.

— Она слегка нервничает, Алекс, вот в чем дело.

— Ну да.

— Если честно, мы нервничаем. Что случилось?

— Мне нужен адрес сестры Гвен.

— Что?

— Я говорю...

— Не надо, я понял. Черт, я не знаю ее адреса. Я с ней виделся всего раза два... или три...

— Дуг, мне плевать, даже если ты ее видел по телевизору.

— Что?

Я глубоко вздохнул, задержал на несколько секунд дыхание и выдохнул. Я сказал:

— Ты можешь узнать его для меня. Сделай пару звонков. Я по уши в дерьме, я не могу никуда ездить, я даже не могу звонить людям и просить их ответить на простые вопросы. Ты можешь позвонить Гвен, я дам тебе ее номер...

— Не смеши меня.

— Вот послушай. Позвони ей сам или попроси Кей. Просто спроси ее, как связаться с Линдой, с ее сестрой. Не знаю, какая у нее сейчас фамилия, она разводится в среднем раз в два года, но Гвен должна знать. Позвони сейчас, а я отзвоню тебе через полчаса и приму эстафету.

— Ты понимаешь, о чем просишь?

Он настолько напряг меня, что, коснись меня пальцем, я мог бы выдать верхнее до. Я открыл было рот, чтобы заорать, но вовремя понял, что этим многого не добьешься. Почти в тот же момент я осознал, что не в состоянии разумно продолжать разговор. Я повесил трубку и вышел на улицу.

Я обошел квартал и снова позвонил ему из аптеки. На этот раз он подошел сам. Я сказал:

— Я бросил трубку, потому что не хотел кричать на тебя. Я прошу тебя сделать то, о чем никто не узнает, и то, что никоим образом не впутывает тебя в мои дела. Я уже несколько дней живу как в аду, мне надо очень много сделать, а мне для этого недостает пространства. Все, что мне нужно, — это имя, адрес и номер телефона. Я не могу звонить Гвен. Ты можешь, и Кей может. Придумай какую-нибудь историю, ты хочешь пригласить ее на вечеринку, ты знаешь одного типа, который хотел бы с ней встретиться, все что угодно. Но если ты не сделаешь этот проклятый звонок, я позвоню в полицию и сообщу, что видел, как Александр Пенн входил в вашу квартиру, и тогда посмотрим, сколько часов вы с Кей проспите этой ночью.

— Ты этого не сделаешь.

— Хочешь проверить?

Он обдумывал то, что я сказал. Потом он произнес:

— Ладно, но я не могу ничего гарантировать.

— Я могу.

— Да? Ну, ладно. Я сделаю этот звонок, поглядим, что мне удастся выяснить. Ее ведь зовут Линда?

— Точно.

— У тебя есть телефон Гвен?

Я дал ему номер.

— Нужно тебе перезвонить?

— Я позвоню тебе. Через полчаса.

Я позвонил ему спустя тридцать минут, минута в минуту. Он сказал мне то, что я хотел знать. Ему повезло. В противном случае я бы натравил на него полицейских. Честное слово! Этим мне вряд ли удалось бы чего-нибудь добиться. Напротив, мне это скорее бы навредило, но я был в дурном, мстительном настроении, а когда не знаешь, кто твои враги, приходится ненавидеть друзей. Утопающий хватается за соломинку.

Глава 12

У Линды Тиллоу Хэммилл Плимптон Крейн была теперь другая фамилия, другой номер телефона, и жила она теперь в другом городе — три обстоятельства, которые, совпав, практически сводили к нулю вероятность того, что мне удастся разыскать ее своими силами. В последний раз я слышал о ней, когда она разошлась с Плимптоном, а теперь от Гвен через Кей и Дуга я узнал, что с тех пор она успела выйти за Крейна и развестись с ним. В его-то доме в Ларчмонте она теперь и жила с сыном Хэммилла и дочерью Плимптона. Пригородный поезд до Ларчмонта отправлялся с Центрального вокзала, делал остановку на Сто двадцать пятой улице и шел дальше в сторону Уэстчестера. Я взвесил риск появления на Центральном вокзале, где копы обычно подкарауливают находящихся в розыске на случай, если те решат воспользоваться железной дорогой, и опасность путешествия в море черных лиц Гарлема, среди которых я был бы столь же неприметен, как кусок сахара в бочке черной патоки. Но до Центрального вокзала было всего несколько минут ходьбы, и этот довод оказался решающим. Я пошел туда и пил там кофе, пока не объявили ларчмонтский поезд, затем сел на него и купил билет у кондуктора.

Поездка была приятно бедна событиями. Кто-то оставил на сиденье номер «Уорлд Джорнал», и я прятался за ним всю дорогу до Ларчмонта. Никто не проявлял в отношении меня неуместного любопытства. Примерно в квартале от ларчмонтского вокзала находилась бензоколонка. Там тощий парень оторвался от автомобильного журнала и объяснил мне, как пройти на Мерримэк-драйв. Дорога до ее дома заняла пятнадцать минут.

Загородный дом из красного кирпича был украшен белым дощатым козырьком. Дом стоял в глубине обширного участка, отгороженный от улицы несколькими дубами, посаженными уже после войны. Дверь гаража была заперта, ни на подъезде к дому, ни у обочины не было видно машины. Я заглянул в гараж. Зеленый спортивный автомобиль MGB разместился тут среди развала детских игрушек. Подходящая машина для матери двух детей, живущей в деревне. Линда не изменилась.

Либо она дома одна, либо вышла куда-нибудь с кем-то. Если так, то в доме была няня, присматривающая за малышом. Было где-то около одиннадцати. У меня так и не дошли руки подыскать замену украденным часам. Я зажег сигарету, выкурил ее наполовину, выбросил и, подойдя к двери, позвонил.

В двери был глазок. Я закрыл его ладонью. Было слышно, как кто-то открыл глазок и безуспешно пытался рассмотреть гостя, потом голос Линды спросил, кто там.

— Граф Дракула, — отозвался я.

Такого рода ответ был обычен среди тех идиотов, с которыми она водила дружбу. Замок повернулся, дверь открылась, и я ступил на порог. Она сказала: «Вы, наверное...» — ив этот момент увидела мое лицо. Ее глаза вытаращились, она произнесла: «Ты, сукин сын» — и попыталась захлопнуть дверь. Я просунул в нее плечо. Дверь распахнулась настежь. Линда попятилась, вся дрожа, а я ударом ноги закрыл за собой дверь.

Она была высокая, выше Гвен, но тонкая и костлявая, как шпилька. Ее волосы, коротко остриженные и выкрашенные в черный цвет, серебрились у корней. У нее были большие карие глаза с крошечными зрачками.

— Что ты здесь делаешь?

— Мне нужно с тобой поговорить.

— Принес с собой свой нож, убийца? — Она рассмеялась, как будто посыпалось стекло. — Ты ведь собираешься убить меня?

— Нет.

— Так что же тебе от меня нужно?