Моя беспокойная жизнь - Джой Адамсон

Когда мы приехали в небольшое селение Луберо, африканские дети предложили нам корзиночки аппетитно выглядевшей лесной земляники. Мне не хотелось отказываться от угощения, но я вспомнила, как одна моя подруга покупала точно такие же соблазнительные корзиночки в Каире и наслаждалась ягодами до тех пор, пока однажды, проходя по боковой улочке, не увидела, как несколько продавцов, сидевших на корточках в ряд, слизывали грязь с земляники, перед тем как ее продать.

Через некоторое время мы добрались до небольшой гостиницы, стоящей в глуши. Домик был безупречно чистым, и нас встретила типичная австрийская девушка. Она оказалась хозяйкой этого очаровательного шале, и, поскольку была родом из Зальцбурга, у нас нашлось много общих интересов. Отведав превосходный венский шницель и зальцбургские клецки, мы с сожалением продолжили путь в Бени, деревушку с единственной улочкой, на которой размещались обычные индийские лавочки и несколько бунгало, принадлежавших европейцам. Нас не привлек захудалый отель, и мы решили проехать еще километров тридцать до гостиницы, которая, как нам сказали, была очень удобной и находилась недалеко от поселений пигмеев, которых мы хотели увидеть. Встретившиеся нам африканцы были почти голыми. Мужчины гордо несли свои копья. У женщин на головах были тяжелые вязанки травы или хвороста, и у каждой за спиной виднелся привязанный куском материи младенец.

Дети постарше носились вокруг своих матерей. Мальчики, даже самые маленькие, имели небольшие копья. На обочине дороги стояло несколько глинобитных хижин, в которых у огня сидели старухи, покуривая длинные трубки.

Когда мы наконец добрались до «комфортабельной гостиницы», она оказалась заплесневевшей однокомнатной постройкой с земляным полом, покрытым пометом животных и кишащим насекомыми. Тогда мы решили переночевать в машине, несмотря на угнетающую жару, причем мы не осмелились даже открыть окна из-за африканцев, почти всю ночь окружавших машину и непрестанно о чем-то разговаривавших. Тото добавлял еще больше шума, все время выкрикивая: «Уходите прочь, мой хозяин хочет спать!» Салли и я держались очень тихо, не желая, чтобы обнаружилось, что «хозяином» на самом деле были три женщины, которые чувствовали себя счастливыми уже хотя бы потому, что для своей защиты имели мужской голос Тото.

На рассвете нас разбудило странное хихиканье, которое совершенно не походило на предыдущую болтовню. Выбравшись из машины, мы увидели группу карликов: их тощие ноги подпирали неестественно большие животы, которые у женщин частично прикрывались длинными, свисающими грудями — свидетельство того, что они вскормили многочисленных детей. Перед нами стояли пигмеи.

Лица их покрывали морщины, и, не считая классических фиговых листочков, на них не было никакой одежды. У нас был с собой табак, и мы раздали его пигмеям. Они сразу же предложили нам в обмен два своих крохотных лука, обтянутых для удобства обезьяньей шкурой, и две крохотных стрелы, острие которых было смочено настолько сильным ядом, что за несколько минут он мог бы убить льва. Мы с большой осторожностью приняли эти опасные подарки и, сделав нисколько снимков, расстались весьма дружелюбно. Вспоминая их великодушную щедрость, когда они отдали нам две свои самые ценные вещи, и храбрость, с которой они охотятся, чтобы добыть себе пищу, даже на таких крупных животных, как слоны, я решила, что в конечном счете они очень милые люди. Позднее, когда мне представилась возможность изучать их в течение более длительного времени, это впечатление полностью подтвердилось.

Потом мы переправились по висячему мосту через реку Семлики, где видели много крокодилов, но напрасно искали взором вершины Рувензори — они были скрыты густыми облаками. Еще со времен Птолемея люди пытались раскрыть тайны этих Лунных гор[14] невулканического происхождения. И даже сейчас нам мало что известно об их флоре и фауне.

Взбираясь все выше по склонам, мы пытались хотя бы мельком разглядеть лес, по которому проходил наш путь к местности, поросшей вереском. Обнаружив старую тропу, мы два часа тряслись по ней, пересекая ручьи и объезжая выходы горных пород, пока не достигли маленького плато, на котором стояла глинобитная хижина, окруженная возделанным участком. К нашему великому удивлению, внезапно появился белый человек лет шестидесяти и любезно пригласил нас отобедать. Заинтригованные, мы приняли приглашение. Мы были уверены, что наш хозяин окажется интересным человеком, и очень обрадовались, что так и оказалось на самом деле. Полковник Харкасс построил себе это маленькое пристанище на старости лет и жил здесь со своей африканской прислугой в компании шимпанзе. До отставки он провел тридцать лет в Бельгийском Конго.

Позади дома шумел водопад, в котором вода была настолько чистой, что ее можно было пить не опасаясь. За водопадом далеко уходил, скрываясь в дымке, тропический дождевой лес, а из дома открывался прекрасный вид на парк Альберта, на озеро Эдуард и дальше — на море покрытых лесами холмов. Здесь царила атмосфера уединения, мира и свободы.

За последние девять лет полковник Харкасс построил несколько дорог, сделавших местность более доступной. Но важнее всего то, что благодаря прежде всего его усилиям парк был избавлен от сонной болезни, которая в прошлом уносила ежегодно тысячи жертв.

Недавно он приступил к осуществлению нового проекта, создав фермы для разведения окапи, чтобы защитить этих редких сородичей жирафов, которых охотно приобретали зоопарки и постоянно истребляли браконьеры. Он показал нам фотографии и публикации об экспедициях на шесть вершин Рувензори. Мы восхищались многими образцами неизвестных нам птиц, бабочек, рептилий и мелких млекопитающих, в большинстве своем собранных нашим хозяином. Все это тщательно хранилось и после окончания войны было отправлено в Брюссель для определения видов. После обеда, который заслужил бы похвалу любого гурмана, полковник преподнес каждой из нас по слоновьему хвосту, и вскоре мы простились с нашим радушным хозяином.

На закате мы достигли границы Конго с Угандой и обрадовались, когда бельгийский таможенник предложил нам воспользоваться гостеприимством его домика для приезжих. Он предложил нам большой выбор беспошлинных напитков, потом угостил жарким, сдобренным французским вином. За этим изысканным угощением мы приятно провели вечер, который закончился тем, что все мы пели свои любимые песни в сопровождении цитры[15]. На некоторое время мы забыли о войне. Но самый большой сюрприз ожидал нас, когда мы пошли спать. В ванной комнате — о, что это была за комната! — мы обнаружили ряды ведер с горячей водой, а посередине комнаты — цементную ванну площадью около одного квадратного метра. Как бы то ни было, мы были очень благодарны за предоставленную нам такую роскошь, тем более что мы знали, каким дефицитом здесь была вода.