Самозванка. Кромешник - Терри Лис

class="p1">Адалин ожидал чего-то подобного. Не ожидал он, что Стэван, отшвырнув кнут, вцепится в его руки мертвой хваткой:

— Фладэрик! Князь весть, что дальше будет, но спаси моего брата! Ты же можешь! Заступись перед королевой! Не виноват он ни в чём. Честью рода клянусь! Может, чё и сболтнул по пьяни… так ведь… Фладэрик! Не губи! Что хочешь отдам! Генрич на всё согласится. Любой откуп, Адалин! Землю, доход, что хочешь!

— Что ты несёшь? — раздельно выдохнул тот, всё же несколько отстраняясь. Уж больно скверно воссияли глаза у третьего Милэдона.

— Прошу! Отступись! — Захват крепчал, зенки полыхали.

Упырь медленно выдохнул, усилием воли успокаиваясь:

— Стэван, — позвал он возможно непринуждённее. — Что. Ты. Выдумал!

— Выдумал? — готовясь метать молнии из глаз, а то и дым пускать ушами, задохнулся подданный. — Хочешь сказать, ты не при чём?

— А ты хочешь сказать, я Тэрглоффу прислуживаю? — разозлился Адалин. — Рехнулся?

— Сейран всякое болтал, когда приезжал сюда… — застонал Милэдон, отпустив-таки едва не поломанные в приступе братской любви конечности. — Вечно, как выпьет, начинал… Отец его и так, и эдак, а он всё своё! Про Королеву, про Канцлера… про тебя… Фладэрик! Отступись! Скажи королеве, не было ничего…

— Дурак! — рявкнул Упырь, надменно вскинув вмиг разболевшуюся голову. — Ты что, богатырь холерный, думаешь, это я на него донёс? Тэрглоффу? Королеве?

— Так… — несколько опешил белобрысый. — Ты же…

— Я его друг, дубина! И Тэрглоффа на шибеницу с куда большим удовольствием препровожу… вместе с Её Величеством!

Стэван отшатнулся, изумлённо распахнул рот, да так и замер.

— А ты думал, — зло расхохотался Адалин, — что за «шашни» мы с твоим братишкой обсуждали? — И, слегка понизив тон, прибавил: — А коли ты на всё готов, спишь и видишь, как кровь родную от катов да Башен Северных уберечь, сделай милость, рук мне больше не ломай. И разговор этот, по возможности, забудь. Глупость я сделал, приехав. Не думал, что всё настолько скверно. Но да ничего не попишешь. Придётся тебе меня принимать, притворяться радушным хозяином. И не орать. По возможности.

— Фладэрик, — проморгавшись, охнул начавший соображать вампир. — Да я, если поможешь… Мы всё сделаем! Прости, что… что тебя заподозрил! Но ты же… Как же, говорят, ты…

«Тварь Её Величества». Третий Милэдон не рискнул закончить мысль, но это и не требовалось. Адалин прекрасно знал, какие слухи невозбранно бродят по долине.

— И правда, — мрачно кивнул Упырь. — Говорят. Я виноват, Стэван. Мне жаль, что так вышло. Я постараюсь всё исправить. Хотя бы с твоим братом.

Глава 2. Сейран

Сейран обретался ныне в отдельной пристройке, напоминавшей башню и с основным зданием соединявшейся посредством крытого перехода, учинённого на уровне полутора саженей над землей. Оценив оборонительный потенциал убежища, Фладэрик насмешливо прищёлкнул языком и выразительно зыркнул на родственничка, уныло бредущего подле с факелом. Стэван, подсвечивая больше себе в глаза, чем на дорогу, странно пожал могучими плечами, оправдать закономерный выбор и не пытаясь. Поскольку, в силу общего здравомыслия и житейской сметки, полагал предприятие заранее провальным.

Упырь успел оценить по достоинству как предивной жути портреты праотцов в массивных рамах, щеголявшие записной мрачностью, а то и откровенным косоглазием, так и стратегическое расположение раритетных ковров-гобеленов, утеплявших стены да гостей дезориентировавших, потому как порой лишь подразумевали эти самые стены, разграничивая пространство. И это было странно, поскольку в остальном планировка выглядела современно.

В глаза бросались многочисленные охотничьи трофеи и исполинский, напоминавший жерло вулкана камин большого зала, по которому Стэван прорысил особенно проворно. Видимо, опасаясь, как бы гостюшка драгоценный чего не спёр. Поскольку тут нашло упокоение целое стадо разнообразного редкого зверья обок с орудиями собственного умерщвления, фантазийно скомпонованного нарядными венками.

Фладэрик, вопреки досужим подозрениям, не особенно заинтересовался.

К подобным развлечениям он охладел давно, а к чужому бахвальству и вовсе был настроен саркастично. Кроме прочего, в зале притаилась стайка родни, что примечательно, живая, несмотря на скоропостижное окоченение, вызванное явлением чернявой беды, путешествовавшей по дому за угрюмым Стэваном.

Адалин привык к впечатлительности на удивление осведомлённых соплеменников, сопричастных двору и всем его сплетням, как степной тушканчик царскому терему — в лучшем случае, диковинной закуской эксцентричных господ. Стены Розы придворное злословие никак не ограничивали, а потому периферийные землевладельцы млели зайцами и стремительно деревенели, стоило очередному фигуранту побасенок промелькнуть на горизонте.

С другой стороны, у этих дядьёв имелся веский повод. Милэдоны со дня на день ожидали не то нарочных, не то уже конвоиров, что после «телеги» не удивительно.

Наследник Генрича — осунувшийся до костяка, просвечивавший мослами верстовой столб — ростом долговязому Адалину почти не уступал, а в лучшие времена удалью молодецкой да придурью хмельной и фору давал. Теперь же, из-за ключиц ли сломанных, потрохов отбитых или от общей гнусности происходящего, ссутулился и приуныл.

Обряженный, ровно фамильное привидение, в льняную рубаху до пят Сейран сидел на скромной постели, набросив на плечи медвежью шкуру. Обмотанные тряпьем ступни вампира подверглись свежей перевязке. Статная, точно княжна, упырица в богатом платье из узорчатого шёлка, подбитом мехом, неспешно обернулась навстречу посетителям, за версту обдавая шквальным высокомерием, вполне годным окучивать на большаке купеческие обозы пешком и без дубины.

Несмотря на выражение надменного личика, костюм, всем требованиям придворной моды соответствовавший, украшения в тщательно убранных на западный лад волосах и звонкий цокот подкованных каблуков, вампирица гордо несла перед собой огромную бадью с кувшином и ворохом покрытого коростой тряпья. Сзади горбилась под весом ещё одного ушата, полного бурой жижи, пепельная, предобморочная девица в туалете попроще.

Стэван почтительно склонил голову и придержал ненужный факел. В обиталище Сейрана коптили потолок с дюжину свечей да две железные корзины с углями, поставленные прямо у постели. Ширмы у узких окон тоже раздвинули. Так что света хватало.

Упырица с бадьёй, окинув посетителей стылым взором пронзительно голубых глаз, вызывавших невольные ассоциации с прорубью, снизошла до скорбного поклона, не разжимая побледневших губ. Адалин прищурился. Он понял, кто перед ним. Угадать труда не составляло, хотя про Тэарвин Упырь прежде только слышал.

Урождённая Арнэль, дочь безвестного и малопримечательного семейства, сдержанная, по всем приметам достойная супруга незадачливого наследника Милэдона, жила во владениях затворницей. Двором она благоразумно пренебрегала, равно как и злополучными знакомцами муженька.

Адалин редко посещал густонаселенное фамильное гнездовье командира Прихоти, предпочитая, по примеру самого Сейрана, крепость сомнительной прелести домашнего уюта. И всё же, Тэарвин производила впечатление.

Фладэрик поглядел на пегого от подживавших синяков Милэдона.

А ведь умельцы Канцлера не особенно скромничали. Вампир, стиснув зубы, не без труда забросил ноги обратно на кровать, надсадно фыркнув, как подозревал