Ты меня (не) спасёшь (СИ) - Чернышова Агата

Вот так и получилось, что пару раз я знакомилась с симпатичными мужчинами, которые при ближнем рассмотрении оказывались счастливыми женатиками, ищущими лёгких отношений на одну ночь, неделю или год. Как повезёт.

Особенно меня поразил настойчивый ухажёр Эдик, который даже в баре не снимал обручального кольца.

— Не люблю лгать, — пояснил он, когда Лиза обратила на него внимание. — Это нечестно.

— А жене вы тоже всё рассказываете? — нахмурилась моя приятельница, видимо, представив на месте флиртующего супермена своего мужа.

— Нет, богини. Она и знать не хочет, зачем же лезть в душу, — улыбнулся обаяшка.

Его манера общения чем-то напоминала мне поведение бывшего мужа, одно это уже способно на корню зарубить всё желание продолжить общение. Да и с женатиками связываться не хотелось, противно, как за другим бутерброд доедаешь. С малость заветренной колбасой.

Да, дело было и не только в мужчинах. Прежде всего, я не хотела новых отношений.

— Это временно, — кивала Лиза, выслушав меня внимательно. Захотелось вот так высказаться, сплетен на работе я не боялась. Какая разница, что говорят за спиной!

— Может и так. Я пока не готова к отношениям.

— Вот и не торопись, — поддакнула приятельница. — У тебя времени — вагон. Придёт время, найдёшь кого, детей родите.

Лиза мечтательно вздохнула. Тихое крепкое семейное гнездо — её идеал. Но не мой.

— Детей можно заиметь и не вступая в брак, — вторглась я со своим феминистским взглядом в её патриархальный уклад мыслей.

Лиза спорить не стала, она считала, что каждому хорошо так, как хорошо ему. И что мир не переделать. Ещё одно общее, что нас роднило.

Тем временем я тоже даром время не теряла, понимая, что никакой вагон яйцеклеток в моих яичниках не созреет. Бывший муж тоже решил напоследок подпортить мне жизнь, в судебном порядке заставив клинику уничтожить готовые эмбрионы. Я не возражала, это его решение, да и использовать их не планировала.

И всё же оборвалась ещё одна ниточка. Может, так оно и лучше. Я устала переживать, но и руки опускать не собиралась.

И вот я уже сижу в кабинете репродуктолога той самой клиники, услугами которой мы с Ником так хотели воспользоваться.

Во-первых, они знают мою историю, а во-вторых, о деликатной проблеме лучше беседовать с понимающим человеком. Именно таким был мой лечащий врач Виктор Степанович, убелённый сединами, но не потерявший форму и внешний лоск, мужчина за пятьдесят.

— Зоя, поймите, у вас один путь. И это криоконсервация яйцеклеток.

Я кивнула.

— Вы прошли обследование, и его результаты, вынужден вас огорчить, отличаются от предыдущих.

Мужчина помолчал, выжидающе смотря на меня, и не дождавшись эмоций на моём лице, продолжил:

— Про сохранение яйцеклеток, рожденных в естественном цикле, речи не идёт, но и при стимуляции мы вряд ли получим за раз больше шести. Это значит, что процедуру придётся повторять. Раз, два или три.

Я застонала.

— Нет, не смогу это пережить.

— В том-то и дело, Зоя, но не потому, что у вас не хватит физических или моральных сил. Это опасно будущими заболеваниями.

Виктор Степанович продолжил говорить ровным тоном, в котором проскальзывали сочувствующие нотки, а я вспоминала, чего мне стоили прошлые стимуляции.

Боль внизу живота была такой, что легче в петлю залезть, чем согласиться пережить её снова. Не говоря уже о психозе, срывавшим крышу. Но я была согласна. И только на один раз.

Ребёнку не нужна больная мать-одиночка.

— Значит, один, — произнесла я, облизав сухие губы.

— Для одного эмбриона надо примерно четыре яйцеклетки, ведь разморозиться не все, — с оттенком усталости продолжил объяснять врач. — И не факт, что этот эмбрион окажется жизнеспособным.

— Ничего. Я попробую. Может, рискну на две стимуляции.

— Значит, решено, — улыбнулся Виктор Степанович. — Вы очень отважная женщина, Зоя. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вы добились своего. Ну что ж, как будет третий день менструального цикла, приходите. Только позвоните и запишитесь за пару дней.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сердце упало в живот и теперь еле трепыхалось там, на уровне солнечного сплетения. Всё заново! Лишь бы только получилось!

* * *

Я не планировала брать больничный и вообще объяснять, почему это вдруг решила не выйти на работу. Начальница отпустила меня на три дня за свой счёт, и этого было достаточно. Может, в этот раз я перенесу всё гораздо легче?

Хуже всего я себя чувствовала в самом начале, потом уже организм приспосабливался, и всё было относительно неплохо, если не считать, что в животе будто надувался воздушный шарик, всё время давящий на мочевой пузырь. Словом, так себе ощущения, но я успокаивала себя, что всё это не навсегда, и цель оправдывает средства.

И когда мне сообщили новость, что цикл прошёл напрасно, и яйцеклетки не вызрели, я была готова лезть на стену и рыдать, стуча кулаками по смятой за бессонные ночи постели.

На работе я взяла отпуск за свой счёт ради второй попытки, потому что заранее предчувствовала, что она накроет меня с головой, как цунами. Нервы стали ни к чёрту, я вздрагивала от каждого шороха, реального и мнимого, целыми днями сидела дома, выполняя заказы по фрилансу не только из-за денег, но и чтобы окончательно не сойти с ума. И не думать о том, что как дамоклов меч висит над головой: если не получится и в этот раз, ни денег, ни сил на продолжении экзекуции не хватит.

В один из таких дрянных дней позвонил Ник

— Я по тебе скучаю, — сказал он буднично, но его ласковый тон уже не имел надо мной власти. — Может, мы попробуем сначала? Просто погуляем, сходим в театр, кино. Куда хочешь.

— Ты для меня уже закрытая книга. Отвали! — произнесла я первое, что пришло в голову и повесила трубку, еле добравшись до постели, охая от режущей боли внизу живота.

Телефон продолжал вибрировать, и я бросила его на пол в коридор, чтобы захлопнуть дверь в зал и полежать в тишине. Боль успокаивалась, позволив наконец задремать. Во время стимуляции сны тоже превратились в тревожную дрёму, но были настолько мрачными и яркими, что пока не посыпалась, не могла понять, где сон, а где явь.

Мне снилось, что Ник решил не уничтожить, а использовать эмбрионы, Полина, конечно, не отказалась от хорошо оплаченной роли суррогатной матери, и вот теперь бывший муж и его новая жена ждут, пока на свет появятся близнецы. Мои сыновья, которые никогда не назовут «мамой» меня и не узнают о тайне своего рождения.

Проснулась я в холодном поту и первые секунды никак не могла сообразить, что происходит. Лишь спустя мгновение услышала звонок. Это был не телефон, тот валялся с потухшим дисплеем на полу в коридоре. Звонили в дверь.

Спрашивать, кто там, я не имела привычки, дверного глазка тоже не было, мне всегда казалось унизительным смотреть через него, будто старая бабка-процентщица, опасающаяся молодого Раскольникова. Никому я не интересна настолько, чтобы нанимать бандитов для разборок, да и дверной глазок тут не поможет.

Я открыла дверь такая, какая была: заспанная, растрёпанная, с помятым уставшим лицом. Пусть Ник, если это он, посмотрит и поймёт, что ничего не потерял, расставшись со мной. А я буду избавлена от его возможной настойчивости. Липкой навязчивости.

Бывший муж теперь вызывал у меня только брезгливость. Как вспомню его лицо, когда он вышел из ванны в тот роковой день и понял, что я приехала с проверкой и всё знаю, так аж мурашки по спине бегут, и возникает непреодолимое желание помыть с мылом руки.

Я открыла дверь, но за ней обнаружила совсем не бывшего мужа.

— Здравствуй! — сказал Олег немного удивлённо, будто ожидал увидеть вместо меня кого-то другого. — Можно войти?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Зачем? — буркнула я и откинула волосы назад, немного пригладив их рукой.

Олег всегда выглядел лондонским денди, а я сейчас в халате поверх ночнушки чувствовала себя застигнутой врасплох.

— Что тебе надо?

— Поговорить, — мягко ответил он и сделал шаг навстречу.