Учил, но забыл, или Задания на лето - Игорь Родионов

© Алиса Перкмини, ил., 2021

Уже два дня я был самым счастливым человеком на свете. Во-первых, лето началось, но это не главное. Во-вторых, и это главнее, у нас дома завёлся мопс Пасенька.

Целая настоящая со-ба-ка. Всё у неё самое прекрасное: глаза таращатся, нос фырчит, уши висят, хвост виляет, лапы дрыгаются…

Мама с папой на работу ушли, а у меня каникулы. Я – за хозяина. Поэтому кашу на завтрак есть не стал и умываться не стал. Я и так очень чистый, тем более кашу на себя не ронял.

После незавтрака я стал запускать дома радиоуправляемый вертолёт. Пасику вертолёт понравился: небольшой и гудит привлекательно.

Сначала Пасик осторожно на пороге сидел, присматривался. А я увлёкся и забыл про угрозу.

Опасная вещь вертолёт. Потому что может повредить собаке глаза. Особенно такой собаке, которая породой мопс. Ведь у мопса нос плоский, а глаза большие, и выходит – совсем незащищённые. Я уже тогда про это вспомнил, когда Пасик на вертолёт бросился.

Тут я пульт выронил, вертолёт в шкаф врезался, одна лопасть отвалилась, а я напугался, и рассердился, и сам не понимаю что ещё. И рад, что Паська цел, и зло берёт, что лопасть сломалась. Я мопса взял за загривок и в ванную отвёл, чтобы не мешал больше.

Только мне играть стало неинтересно. Вместо этого я всё время думал, как он там, в ванной. Он так тихо сидел, даже дверь не царапал. Я подошёл и послушал, не скулит ли. Пасик не скулил и как будто вообще не шевелился.

Я открыл дверь. Он лежал на коврике, положив морду на лапы, смотрел на меня круглыми блестящими глазами и ждал.

Мне стало грустно, в животе заскреблась жалость. Так что я взял и тоже лёг на пол. Прямо к Пасику, под раковину. Он обрадовался, потому что сразу завилял своим хвостиком-баранкой.

Так мы лежали вдвоём и смотрели в коридор. Наверно, я тоже стал собакой, потому что в коридоре сразу много чего нашлось.

Особенно хорошо было видно, где Пасик заначки спрятал: две жевательные кости под диваном и одну между шкафами.

Я сначала вытащить хотел, но подумал, зря только дразниться буду. Он их очень тщательно прячет. Если подозревает, что тайник раскрыли, ищет новое место.

В общем, не стал я его нервировать. Даже машинку свою из-под дивана доставать не стал. Потом как-нибудь, когда папа Пасика гулять заберёт.

Вместо этого я достал из холодильника сыр и колбасу. Мама не разрешает мопсика со стола кормить, говорит, приличная собака не клянчит.

Поэтому мы с Пасиком бутерброды очень прилично под кухонным столом съели. Я по-прежнему был чистым как никогда.

Потом я выглянул в окно и увидел, что на площадке играет Тоха. Я поскорее схватил новый поводок – здоровую красную рукоятку с бобиной внутри, – прицепил этот механизм к Пасику и вышел хвастаться.

А во дворе соседка Катенька. Она петушка сосать перестала, лопатку бросила и давай вокруг Пасика на коленках сюсюкать. Я посматриваю снисходительно и поводок с руки на руку перекидываю…

Ну и уронил. Ручка эта – бобина кошмарная – очень громко об асфальт ударилась. Даже мы с Катенькой вздрогнули. А Пасик… Пасенька мой припечатался плашмя, уши к голове прижал, глаза вытаращил и… ломанулся! Это всё за секунду какую-то произошло. Я ещё руку к поводку тяну, а он уже несётся со двора с неимоверной какой-то скоростью, и за ним бобина грохочет. Он задними лапами взбрыкивает, бобину поддёргивает и сам себя ещё больше пугает. Хвост у него из бараночки совсем раскрутился и между лап прижат. Жутко. Ему и мне.

Я понял, что мы пропали. Даже большие собаки от страха могут так далеко убежать, что в большом городе теряются. А щенки? Щенки вообще глупые.

Я втопил изо всех сил. Кричу на бегу, зову его, но он не слышит совсем, потому что бобина дурацкая всё заглушает. А за домом – проезд. А в нём – машина. Я вроде бы бегу, но какой-то частью одновременно и соображаю, что из выхлопной трубы дым идёт. Значит, машина заведена. Выезжать будет задом, и никто мопсика в зеркало не увидит, он же маленький. Я, как резаный, заорал. Я даже сам не знал, что так громко могу орать. Паська от моего вопля сильнее наподдал. Зато дядя Петя (а это его машина оказалась) сделал полезное: наружу вылез и дорогу перекрыл.

Только он оступился. Так что Пасик прямо по дяде Пете пробежал и бобиной ему в колено зарядил. Дядя Петя сказал веское слово, мол, ничего себе. И ещё сказал по-всякому про бешеных собак.

А баба Люся сказала просто «батюшки!». Она домой с продуктами шла. Папа мне рассказывал, что с возрастом у человека реакция замедляется. Так что у бабы Люси шансов не было, а только возраст.

Сначала на неё грохочущий Пасик вылетел. Он хоть и ошалел, но преграду обошёл. Баба Люся – «святсвят!» – от испуга обе сумки на дорогу опустила. И очень зря.

Потому что я уже такую скорость набрал, что никакой реакции не хватило. Я прямиком бабе Люсе в сумки прибежал. Из них что-то вывалилось, а я как раз уже падаю. Чмок! Хрясь! Сметана в пластковой банке и десяток яиц. Семь – три в мою пользу.

Я поднялся, весь в сметане, как колобок. По рукам яйца битые размазаны. Рядом баба Люся причитает. Впереди дядя Петя от хохота сгибается – он свою машину бросил и наперехват пошёл, мне помогать. У подъезда Катенька ревёт, петушок у неё выпал и весь в песке стал.

А по двору бежит Тоха, мой друган, и орёт что есть мочи: «Не дрейфь! Я сейчас!» И для поддержки боевого духа – ШАРАХ! – из нового пистолета.

Ну и всё. У Пасика случилось эмоциональное расслабление. Это по-медицински. Мне потом мама объяснила. А по-простому, он бежал и какался от ужаса, а сзади бобина свистела.

Я закричал: «Тоха! Хватай его!» Тоха кинулся наперерез, руки выставил, на мопса – прыг. Промахнулся, конечно.

Пасик к тому времени совсем очумел. Я как раз на днях читал про «ход конём». Не который в шахматах, а фигуральный. Поступок там, или манёвр. В общем, Пасик, когда увидел Тоху с пистолетом, предпринял такой ход конём. Подпрыгнул, перелетел через палисад и катапультировался под соседкин балкон. И прямо как землеройка какой-нибудь – давай внедряться в