Падение царского режима. Том 3 - Павел Щёголев

Председатель. — Скажите, где находится станция «Исаево»?

Спиридович. — Не могу сказать.

Председатель. — Будьте добры, посмотрите, это вы писали? (Показывает документ.)

Спиридович. — Это моя рука.

Председатель. — Вот и этот Церингер нашелся. (Указывает на документ.)

Спиридович. — Очевидно, кто-нибудь дал мне приказание.

Председатель. — Кто же именно?

Спиридович. — Это может быть только дворцовый комендант.

Председатель. — А станция «Исаево» — это не в кувакских местах? (Просматривая документ.) Видите, это исполнено. Его пригласили 30 декабря 1914 года, а в 1916 году его уволили по мобилизационному отделу. Сказано: «Немедленно уволить». Значит, он там, на станции «Исаево», в чем-нибудь провинился. Еще три последних вопроса: Был кто-нибудь в 1914 году командирован заграницу от дворцовой охраны в качестве агента?

Спиридович. — Не знаю.

Председатель. — Вообще командировки заграницу от дворцовой охраны бывали?

Спиридович. — Бывали.

Председатель. — С какой целью?

Спиридович. — Двоякая цель: или при выезде государя, — тогда я выезжал.

Председатель. — А другая цель?

Спиридович. — Они посылались в распоряжение заведывающего агентурой заграницу для ознакомления с террористами.

Председатель. — И потом возвращались к вам назад?

Спиридович. — Так точно.

Председатель. — С какой же целью они знакомились с террористами?

Спиридович. — На случай, если находящийся заграницей террорист приедет сюда произвести покушение.

Председатель. — Сколько же людей направлялось заграницу с этой целью?

Спиридович. — Всего, должно быть, перебывало человек 10–12. Точные списки в департаменте полиции есть. Эти списки делались официально и передавались к нам.

Председатель. — Повидимому, террористов мало приезжало в Царское Село, если 10 человек было достаточно по вашим соображениям?

Спиридович. — Количество определялось департаментом полиции.

Председатель. — Имели ли вы какие-нибудь поручения по делу Ржевского в связи с готовившимся покушением на Распутина?

Спиридович. — Я никаких поручений ни от кого не получал.

Председатель. — Вы с А. Н. Хвостовым по этому поводу никаких переговоров не вели?

Спиридович. — Я не помню, говорил ли он тогда про Ржевского. Я имел с ним только один разговор. Он вызвал меня незадолго до своего увольнения, как министр внутренних дел, и заявил, что московское градоначальство он, по разным соображениям, не может мне предоставить и что он предлагает мне одесское градоначальство.

Председатель. — А почему вы отказались?

Спиридович. — Оно не было свободно, я не мог его принять.

Председатель. — Когда вы приехали в Петроград из Ялты, вы посетили Курлова?

Спиридович. — Нет.

Председатель. — А Комиссарова?

Спиридович. — Тоже нет.

Председатель. — Мы пока прервем наш допрос. Комиссия обсудит ваши объяснения.

Спиридович. — Разрешите мне посмотреть относительно Церингера.

Председатель. — Пожалуйста. (Обращаясь к секретарю.) Под вашу ответственность.

Спиридович (просматривает документы).

XXX.

Допрос В. Н. Воейкова

28 апреля 1917 Года.

Содержание: Сближение Воейкова с царем. Отношения с императрицей. Отношение к Германии и к войне. Обязанности дворцового коменданта. Отношение к обсуждению политических вопросов. Распутин, встречи Воейкова с ним, отношение к нему царя и царицы. Назначение Протопопова. Назначение Штюрмера. Питирим. Андроников. Начало вмешательства императрицы в политику. Великие князья. Протопопов. Отношение к думе. Где хранились министерские доклады. Характер царя и императрицы. События последних дней старого режима: 21 февраля — 2 марта. «Вержболовская» группа и Андроников. А. Н. Хвостов. 70.000 руб. Генерал Иванов. Секретные сотрудники. Борьба Хвостова с Белецким. Царь — верховный главнокомандующий. Книга Григория Распутина. Записка Бадмаева.

Председатель. — Генерал-майор В. Н. Воейков, Вы находитесь в заседании Чрезвычайной Следственной Комиссии, образованной согласно указу Временного Правительства для расследования действий министров и прочих высших должностных лиц. Вы в настоящее время находитесь не перед следователем, вы даете показания не в качестве свидетеля и не в качестве обвиняемого. От вас требуются объяснения по некоторым вопросам, которые, по ходу расследования, интересуют Комиссию. Вы были назначены дворцовым комендантом 24 декабря 1913 г.?

Воейков. — Так точно.

Председатель. — Кем вы были до этого?

Воейков. — Я был на службе с 1 октября 1885 года в пажеском корпусе, в роте, а затем офицером Кавалергардского полка, до 9 августа 1907 года. После этого я шесть с половиной лет командовал л.-гв. Гусарским его величества полком.

Председатель. — Вы женаты на дочери гр. Фредерикса?

Воейков. — Да.

Председатель. — Как случилось, что вы были назначены дворцовым комендантом?

Воейков. — Это произошло по целому ряду случайностей. За время командования полком я имел возможность сблизиться с государем, довольно часто видя его в полку и бывая во дворце, так как командиры царскосельских частей приглашались по воскресеньям к завтраку; на этих завтраках и в полку, когда государь бывал там, мне удалось сблизиться с ним больше, чем другим; по-моему, назначить меня — была личная воля государя, и никаких посторонних влияний тут не было. Почти всю жизнь я много занимался спортом и особенно сблизился с государем тогда, когда организовал поездку русских спортсменов в Стокгольм, на международную олимпиаду; затем, я был организатором нового учреждения физического развития в России; затем, я составил инструкцию по гимнастике, которая теперь действует в войсках; по поводу этой работы я имел доклад у его величества.

Председатель. — Как относилась к вам императрица?

Воейков. — Никак.

Председатель. — Пользовались вы расположением императрицы?

Воейков. — Нет. До назначения комендантом я никаких отношений к ней не имел; когда же я был назначен, то на докладах или в разговорах с ее величеством я скорее встречался с недоверием, чем с расположением ко мне. Иногда я выносил впечатление, что ее величество видит во мне человека, который смотрит не вполне так, как нужно смотреть.

Председатель. — В чем же вы расходились с бывшей императрицей?

Воейков. — Я могу указать на один из самых крупных фактов: когда были недоразумения между министрами и председателем совета министров Горемыкиным, когда они написали письмо, — кажется, осенью 1915 года, — я склонялся к тому, что Горемыкин ведет совершенно неправильно свою линию и является виновником всего, идя вразрез с общественным мнением. Ее величество совершенно определенно возражала, что она со мной не согласна; затем — приглашений к ее величеству я никогда не удостаивался.

Председатель. — Вам известно, что вас считали одним из приверженцев, так называемой, немецкой партии при дворе?

Воейков. — Это я в первый раз слышу.

Председатель. — Если бы я сказал вам, что вас таковым считали в широких общественных кругах, чем могли бы вы объяснить такое отношение к вам со стороны общества?

Воейков. — Это для меня совершенно непонятно. Все, что я делал, в смысле общественной работы, вне своих прямых служебных обязанностей, мне кажется противоположным такому направлению.

Председатель. — Как вы относились к войне и миру?

Воейков. — К войне я относился так: я организовал в полку, которым командовал еще до войны, первую радиотелеграфную станцию, уже не говоря про все физические развития; это вызвало даже нерасположение ко мне самого великого князя Николая Николаевича.

Председатель. — Нас интересует, как вы относились к войне против Германии.

Воейков. — Безусловно, она должна была быть. Мы все готовились к этому. Общие тактические задачи, которые мы решали, все тактические игры, которые велись у нас в полку, имели в виду исключительно войну с Германией.

Председатель. — Так что вы были сторонником этой войны?