Мера мужества - Иван Ваганов

«Фрицы решили прикончить меня. Но мы еще поборемся!» — сержант почувствовал под ногами твердое дно, но, не высовывая из воды головы, толкнул бревно по течению. Не прошло и минуты, как подле отнесенного в сторону бревна шлепнулись две мины. «Клюнуло», — улыбнулся Василий и резко ушел под воду. Вокруг опять засвистели пули, зашипели осколки. Выходить из воды было небезопасно. «Ну что ж, переждем», — решил Василий Иванович.

Поздно вечером сержант Бояршинов пришел на КП батальона. Несколько минут передохнул, выжал одежду и вновь пустился вплавь. За ночь побывал три раза на левом берегу: протянул еще три нитки провода, обеспечив все десантные подразделения прочной связью с дивизией.

В. И. Бояршинов.

А утром, с первыми лучами солнца, десантники поднялись в атаку. Вдруг, в самый решительный момент боя, когда из-за кургана выползли черные, с ломаными крестами немецкие танки и, поднимая клубы пыли, поползли прямо на командный пункт батальона, замолчал телефон.

«Линия перебита», — догадался Бояршинов и вспомнил, как на ближних подступах к Харькову он не один час пролежал на гребне высоты, держа в руках оголенные провода телефонного канатика. Тогда также в самый напряженный момент боя телефон замолчал. Пришлось оставить у аппарата телефониста, а самому ползти по линии. Пять раз срастил он тогда телефонный канатик, а голоса командира дивизиона так и не услышал. Нашел шестой разрыв. Стал стягивать. Да не тут-то было. Канатик как струна. Порылся в сумке. Ни одного сантиметра провода. Что делать? Бежать на КП дивизиона? Не успеть. Сзади слышится грохот вражеских пушек. Злобное завывание танковых моторов, скрежет гусениц. Каждая минута дорога. Чуть промедлил — и вражеские танки, кольцом охватившие батальон, сомнут, раздавят советских бойцов, И Василий Иванович без колебаний оголил концы провода. Уцепился за них голыми ладонями, пропуская сквозь себя ток, и тут же услышал тревожный и настойчивый голос командира пехотного батальона.

— «Стрела»! «Стрела»! Отбиваю контратаку танков. Дай огонька. Огня дай! Огня!

Как бы вновь посмотрев на тот смертный бой, Василий Иванович наказал солдату Иванову быть начеку, а сам переметнулся через бруствер окопа и пополз по вспаханному минами и снарядами полю. Только бы успеть поскорее найти этот злополучный разрыв!..

«Вперед! Вперед!» — мысленно поторапливал он себя и, скользя ладонью по серому проводу, от которого зависела судьба товарищей, полз вперед. Опять, как в тот раз, разрыв был на самом гребне высоты. Василий Иванович было подумал: а не спрятаться ли в воронке? Но руки, привычные к работе руки тянулись к проводу. Несколько тревожных секунд — и связь восстановлена.

Выполняя приказ командования — четко держать связь десантников с левым берегом Днепра, Василий Иванович не думал, что через пять дней, представляя его к высшей правительственной награде, командир полка подполковник Жулин напишет в наградном листе:

«Товарищ Бояршинов на протяжении всего периода наступательных боев, по форсированию Днепра, держал бесперебойную связь, проявляя подлинный героизм… Под градом пуль и осколков он установил связь, а когда она была нарушена, рискуя жизнью восстановил. Попав под огонь противника, он пролежал в воде до темноты. Выйдя из воды, быстро и четко установил связь со второй переправой. Достоин звания Героя Советского Союза.

ТРУЖЕНИК ВОЙНЫ

Иван Николаевич Васильев родился 24 сентября 1923 года в селе Долговка Куртамышского района Курганской области в семье крестьянина-бедняка. Вскоре семья переселилась в Копейск. Здесь Васильев окончил семь классов школы № 14 и стал работать в геологоразведке. Прошел путь от подсобного рабочего до мастера механического бурения.

В 1941 году был призван в ряды Красной Армии. Воевал под Москвой и Сталинградом, Воронежем и Харьковом, Запорожьем и Кривым Рогом. Освобождал Молдавию, Румынию, Болгарию, Югославию, Венгрию, Чехословакию и Австрию.

Форсировал Дон и Северный Донец, Днепр и Южный Буг, Днестр и Реут, Прут и Серет, Дунай и Драву. Трижды ранен. Звание Героя Советского Союза присвоено 22 февраля 1944 года.

После разгрома фашистской Германии Иван Николаевич вернулся в родной город и работает мастером плавильного цеха Копейского рудоремонтного завода.

Ночью 22 сентября 1943 года 184-й стрелковый полк 62-й дивизии вышел к Днепру. Командиру полка было приказано создать хорошо вооруженную подвижную десантную группу, высадить ее на правом берегу реки, освободить хутор Незаможник, закрепиться на его западной окраине и, расширяя плацдарм своим огнем, способствовать форсированию Днепра подразделениями дивизии. Для этой цели выделили пулеметную роту, усилили ее противотанковыми ружьями.

Разместив десантников на лужайке, со всех сторон скрытой деревьями, подполковник Лущенко разъяснил бойцам и командирам приказ штаба дивизии. Говорил он так спокойно, будто по ту сторону реки не мощные вражеские укрепления, а чистое поле. Но вот он сделал паузу, пристально посмотрел на задубелые от ветра и солнца сосредоточенные лица солдат. Он заметил напряженный взгляд Сердюка, сдвинутые брови Терещенко… Бойцы слушали так, словно старались запомнить каждое слово подполковника Лущенко. И подполковник продолжал:

— Гитлеровцы здесь долго и упорно строили укрепления. Днепр, или «Восточный вал», как они назвали днепровские укрепления, фашисты считают границей с нами. Здесь, на Днепре, говорят они, кончаются земли «Великой Германии».

— Як же это, товарищ пидполковник. А у мэнэ мати, батько в Пятихатке родились. Там и моя хата. Выходит, мэни до ридной хаты не ступыты? — не выдержал командир пулеметного расчета Петренко.

— Товарищ Петренко, да разве только тебе фашисты дорожку в родные края закрыли? Вот у Терещенко родная хата тоже недалеко от Пятихатки, — полковник кивнул на смуглолицего бронебойщика. — А у сержанта Сердюка родные в Кривом Роге. Да и у меня дружки в Александрии. И перед всеми нами Гитлер Восточный вал поставил.

— Мы з його вала, товарищ пидполковник, степ зробымо, — горячась, путая русские и украинские слова, говорил Петренко.

— В этом я и командир дивизии уверены. Верю вам, товарищ Петренко, и всем остальным верю. Но, — подполковник нахмурился, — надо помнить, что здесь у них все на прицеле. Тут каждый метр земли пристрелян. Надо смотреть в оба. И самое главное в бою — не горячиться. Держаться ближе друг к другу, чтоб каждую минуту, секунду чувствовать локоть товарища. Стрелять только наверняка. Резать проволочные заграждения, рвать доты, дзоты. Глушить огневые точки. Огнем, штыком и гранатой прокладывать путь дивизии.

Командир полка посмотрел на задумавшихся солдат, остановил взгляд на старшем сержанте Васильеве, пулеметному взводу которого первому предстояло пересечь Днепр и дать возможность отряду высадиться на берег. Глядя на сухощавого, с мужественным лицом старшего сержанта, сказал:

— Мужества и отваги вам, товарищи, не занимать. Желаю успеха!

Ровно в полночь началась переправа. Опустились на воду плоты, лодки, просто бревна, загруженные пулеметами и боеприпасами.

Как и было предусмотрено, взвод старшего сержанта Васильева первым высадился на песчаном мысу. Закрепились на ближних подступах к хутору Незаможник и дали сигнал на левый берег Днепра.

Гитлеровцы с восходом солнца предприняли контратаку. Но десантники встретили врага сокрушительным огнем. Атака захлебнулась. Это еще сильнее обозлило фашистов. Подтянув новые силы, они выдвинули на фланги десантников пулеметы, минометы и вновь поднялись под прикрытием их огня.

На взвод старшего сержанта Васильева шло до роты озверелых гитлеровцев. Пулеметные расчеты Петренко, Сердюка и Малкова расстреливали их в упор, но место убитого тут же заполнялось, и плотные ряды мундиров мышиного цвета неумолимо приближались. «А что, если во фланг им ударить?» — подумал Васильев и крикнул сержанту Сердюку. — Коля, оставайся тут за меня. А я попытаю счастья.

И. Н. Васильев.

Пригнувшись, он кинулся по траншее, перемахнул бруствер, прополз по изрытому минами и снарядами полю…

Спустя несколько дней, командир дивизии полковник Мошляк, представляя его к званию Героя Советского Союза, запишет:

«В боях при форсировании реки Днепр и расширении плацдарма на правом берегу товарищ Васильев Иван Николаевич проявил мужество, смелость и отвагу. В первый же день боев огнем своего автомата уничтожил 50 немецких солдат и офицеров, а когда выбыл из строя расчет ручного пулемета, сам лег к нему и уничтожил две огневые точки противника с его расчетами»[13].