Сделка обреченных - Давид Кон

Лиза обвела взглядом людей, стоящих вокруг бабушки, и по их скорбному молчанию вдруг поняла все. Бабушка просто не могла выговорить слово «погиб».

Светофор переключился. Лиза осторожно тронула машину с места, включила магнитофон и кондиционер. Ей казалось, что громкая музыка и холод прогонят дремоту. Но глаза все равно слипались. Лиза начала думать о завтрашнем дне, вспомнила о поездке в Иерусалим, об Аврааме Ашинзоне, и тут ей в голову пришла мысль о том, что ехать в Компень надо завтра же. Конечно! К чему терять время? Ведь она получила реальный шанс раскрыть тайну гибели деда. Неужели она будет колебаться? От этих мыслей сон прошел и глаза перестали закрываться сами собой. Правда, рассудительный и мудрый внутренний голос тут же принялся убеждать ее, что родственники проводника Гастона Анри никуда не денутся и через неделю, если они, конечно, еще живут в Компьене, но Лиза с этими доводами не согласилась. Внутренний голос принялся перечислять доводы против завтрашней поездки, но Лиза приказала ему замолчать. Внутренний голос не подчинился, заявил, что если она не выспится, то будет выглядеть ужасно на показе. На это ей нашлось что возразить. На показе хорошо должна выглядеть не она, а ее модели. А от того, как она будет выглядеть во время последнего поклона, ничего не зависит. Внутренний голос заметался в поисках доводов, но Лиза громко сказала: «Все!», и внутренний голос ретировался.

Приняв решение, Лиза решила поставить будильник на восемь. Тогда, с учетом утреннего кофе и макияжа, она сможет выехать в половине десятого и в Компьене будет к двенадцати. Час-полтора на беседу, и к четырем она успеет в «Laperouse».

Самым трудным в восемь утра оказалось не заставить себя подняться, а удержаться от того, чтобы не швырнуть будильником в стену. Все дальнейшие действия Лиза совершала с закрытыми глазами. Встала, добрела до ванной, приняла душ, включила кофеварку. И только ткнув в щеку щеточкой для ресниц, открыла глаза окончательно…

…Повинуясь указателю, Лиза свернула направо и въехала в Компьень. Часы показывали половину двенадцатого, и городок жил своей обыденной жизнью. По улицам сновали развозчики овощей с лотками на колесах, в кафе попивали полуденный кофе завсегдатаи. Улица Патиссе оказалась в центре города. Лиза остановила машину у дома номер два и ощутила, что чего-то ей явно недостает. Ах да, утомительного поиска места для стоянки. «Вот преимущество маленького городка», – подумала она, нажимая кнопку домофона рядом с фамилией Анри.

– Войдите, – ответил Лизе женский голос, даже не поинтересовавшись, кто звонит.

Лиза толкнула дверь и вошла в подъезд. Дверь квартиры с табличкой «Мари Анри» оказалась на первом этаже. Лиза протянула руку к звонку, но нажать не успела. Дверь распахнулась. На пороге стояла немолодая женщина в черном платье и с черной косынкой на голове. Заплаканные глаза дополняли облик человека, находящегося в трауре.

– Мадам Анри? – спросила Лиза, чувствуя себя крайне неловко.

Женщина кивнула и отступила в глубь квартиры.

– Проходите, Виолетта, мы вас ждали.

Лиза переступила порог и остановилась.

– Простите, мадам Анри, но я не Виолетта.

– Как? – женщина подняла на нее заплаканные глаза. – Разве вы не дочь тети Франсуазы?

– Увы. – Лиза виновато пожала плечами, чувствуя, что готова провалиться сквозь землю.

– Кто же вы? – В жестком голосе женщины послышались нотки недоверия.

«Кто я? – мелькнуло в голове у Лизы. – И действительно, кто? Человек, потерявший покой и теперь вторгающийся в чужие дома и жизни, чтобы лишить покоя и других? Нет! Я пытаюсь найти истину. А это и есть предназначение человека. Мы должны искать ответы на возникающие вопросы. Мы не можем отмахиваться от очевидного. Только так мы останемся людьми».

– Меня зовут Лиза Вальдман. И я ищу родственников Гастона Анри, который работал проводником Восточного экспресса.

– Я его дочь, – сказала женщина, явно ожидая продолжения объяснений.

– Это вас зовут Мари? – спросила Лиза, пытаясь вернуть доверие собеседницы.

– Нет, – отрезала женщина. – Меня зовут Луиза. А Мари – это моя мать. Она умерла два дня назад. Мы только что вернулись с ее похорон.

Лиза ощутила себя полной дурой. Надо же было приехать сюда в день демонстрации своей коллекции и нарваться на такое! «А теперь еще и вечером будешь выглядеть отвратительно», – подлил масла в огонь внутренний голос.

– Простите, – сказала Лиза. – Мне очень жаль… Примите мои соболезнования.

– Спасибо! – сухо кивнула Луиза. – Но зачем все-таки вы искали родственников моего отца?

– Я бы не хотела говорить об этом сейчас. – Лиза отступила на шаг. – Может быть, вы позволите мне приехать к вам позже. Через неделю… Когда… – Она сделала неопределенный жест, имея в виду траурное облачение собеседницы.

– Завтра я уезжаю, – все так же недоверчиво и жестко проговорила Луиза. – Я живу в Марселе. Так что если хотите что-то сказать – говорите сейчас.

– Благодарю вас, – кивнула Лиза.

Луиза жестом предложила Лизе пройти за ней. В гостиной на диване и в креслах сидели несколько мужчин в темной одежде. Один из них окликнул Луизу.

– Что случилось, Лу? Кто это?

– Ничего не случилось, Фернандо, – отрезала Луиза тем же жестким тоном, каким говорила и с Лизой. – Мадемуазель пришла ко мне.

Женщины сели друг напротив друга за стол, покрытый темно-синей скатертью.

– Я слушаю вас. – Луиза подняла глаза на Лизу.

Лиза с ужасом поняла, что сказать ей нечего. В голове метались какие-то разрозненные мысли, но ни одна из них не сформировалась в вопрос. Лиза прикрыла глаза ладонью.

– Что с вами? – Голос Луизы Анри звучал по-прежнему сурово, но в глазах мелькнуло нечто похожее на сочувствие.

«Что со мной? – подумала Лиза. – Откуда эта непонятная неуверенность? Она готова выслушать меня. И другого шанса встретиться с родственниками Анри не будет. Я должна попытаться ей все объяснить».

– Ваш отец был проводником Восточного экспресса, – сказала Лиза.

Луиза кивнула.

– 12 апреля 1935 года в его вагоне ехал мой дед Жан Вальдман. Во время поездки дед исчез. О его судьбе нам до сих пор ничего не известно. Я пытаюсь собрать хоть какие-то сведения о том дне. Вы понимаете?.. Мы хотим хоть что-то знать… Хотя бы найти его могилу…

Лиза замолчала. Ей показалось, что вся ее фраза прозвучала неубедительно и нелепо. Чего она хочет от этой немолодой женщины, переживающей смерть матери? Каких сведений? Не может Луиза знать о том, что произошло семьдесят лет назад в вагоне Восточного экспресса.

Готовая извиниться, встать и уйти, Лиза подняла глаза на собеседницу и невольно улыбнулась. Луиза не сводила с нее взгляд, в котором светились понимание и заинтересованность. «Неужели? – мелькнуло в голове Лизы. – Неужели она что-то слышала