Нам было отпущено лето... (СИ) - Татьяна Лайт

кусочек моря только для меня. Но для Марины и это оказалось не преградой. Как только она появилась на территории, сразу отправилась сюда. И теперь, я был не одинок у ночного моря.

Ее разговор с одной стороны меня веселил, а с другой приоткрывал ее с другой стороны. Будто оголяя ее настоящую. Без наносной шелухи, без чопорности, надменности. Было что-то в этом детское. Наивное. И вместе с тем, трепетное. Я хотел продлить это время. Хотел познакомиться с ней ближе. Именно с ней вот такой, какой она стояла в ночи у кромки моря на необорудованном диком пляже. Волосы трепал ветер, рубашка чуть распахивалась и красиво парусила.

Не знаю, как наш разговор вышел на поход в горы. Это было сказано будто не мной. Но я понимал, что уже жду выходных как никогда. И это пугало меня. Мне требовалось время и тишина, чтобы принять это в себе. А так же подготовиться к походу так, чтобы Марина не пожалела о том, что пошла. С нее и так хватало неприятных впечатлений. А в романтичной, спокойной обстановке она выглядела куда привлекательнее и была добрее, чем в экстремальных ситуациях.

Отходя от девушки я сам про себя произнес от собственного бессилия перед сложившейся ситуацией: «Нир ял хIун».

— Что прости? — окликнула меня Марина, но я не тал останавливаться.

Можно сказать, я сбежал от нее в свой домик. Закрылся, чтобы перевести дух. И подготовиться к самому страшному, ожидаемому, и посему-то мне казалось, судьбоносному восхождению в моей жизни.

Марина

Я смотрела вслед Егору и не понимала, как согласилась на поход. Почему я жду его. И очень напряглась, когда услышала экспрессивное выражение не на русском. Я узнала его. Именно его произносил Егор в первый день. И мне стало так интересно, что же оно означает. Но спрашивать было уже не у кого. Море, которое все так же облизывало берег и мои ноги не могло ответить на этот вопрос, по крайней мере, на тот момент я думала так. Но на самом деле ошибалась.

В номер я поднялась быстро. Приняла душ и легла спать. Ночь прошла чудесно. Я спала крепко, но не сном-забытьем, мне было хорошо и спокойно. Горло немного отпускало. Поэтому утром, почувствовав прилив сил, позитива, решила, наконец-то, искупаться. Я не хотела идти в самый солнцепек. Поэтому пошла до завтрака. Надела слитный купальник. Взяла полотенце и очки для ныряния, на всякий случай. Когда выходила из номера и закрывала дверь, наткнулась на уборщицу. Не специально, просто она шла мимо, а я спиной была и не заметила.

— «Нир ял хIун» — прокричала она, мотая ногой, которую я ей отдавила.

— О, простите, — совершенно искренне произнесла, — Я не хотела, просто вас не заметила.

— А ты кого-то замечаешь вообще? — фыркнула пожилая женщина.

— Замечаю. Временами, даже очень хорошо. А скажите, что означает фраза, которую вы только что произнесли? — решила узнать, раз уж так повезло услышать ее еще раз.

— Лучше тебе не знать, деточка! Лучше не знать! — заинтриговала меня еще больше сотрудница отеля.

Любопытство еще больше меня захватило. Но пытать старушку было бессмысленно, она теперь из принципа, из своей старческой вредности не сказала бы. Поэтому пошла на море. Там накупалась, и так как очки были с собой, нанырялась вдоволь. С непривычки и отсутствия тренировок, чуть-чуть наглоталась воды. Но говорят, что она целебная, поэтому даже обрадовалась, что так получилось.

Сбегала в номер, искупалась, переоделась в более открытый купальник, позавтракала и опять отправилась к морю.

— Раз я приехала отдыхать, то надо именно этим и заняться, — проговорила радостно я.

На пляже удалось расположиться в тени. Мне не надо было много солнца, так как старые ожоги все еще были на теле. И обзаводиться новыми, я не торопилась. А вот плавать хотелось безумно. Я только в этот момент поняла, как скучала по такому отдыху, по морю и плаванию.

— Вернусь в Москву, обязательно буду ходить в бассейн, — пообещала себе.

Но где-то в потаенном уголке подсознания сидела девочка и бубнила о том, что времени у меня на такое нет, и я не выполню это обещание. Весь день прошел на территории отеля. Спать я легла рано, так как вымоталась с непривычки за день, а может просто еще не совсем восстановилась.

А вот проснулась я очень рано. Точнее сказать, вскочила посреди ночи, будто меня опять кто-то в попу ужалил. Это было очень неприятной неожиданностью. В этот момент мне захотелось зарыдать.

Когда я оказалась в туалете, то не знала садиться на унитаз или обнимать его. Чудом удалось правильно рассчитать силы и возможности. Но утром я уже не думала о завтраке, да и на обед не пошла. Не потому что не хотела, хотела. Но было страшно отходить далеко от фаянсового друга. Провожая вместе со стрелками на часах время обеда, я сидела на кровати и плакала.

— Дурацкий отдых. Ненавижу. Всех ненавижу. За что мне это? Я столько работала. И что? — причитала я, вытирая горючие слезы и сопли.

И почему-то именно в этот момент я вспомнила фразу, которую часто слышала после приезда. Но никак не могла узнать, что же она означает.

— Ни…ху… — запиналась я, пытаясь вспомнить, что же именно произнес тогда в запале Егор и что же мне лучше не знать, по словам горничной.

Так как приступы тошноты и диареи немного утихли, у меня появилась возможность и энтузиазм разобраться в этом вопросе. Я уселась поудобнее на кровать и взяла в руки телефон. Настроила микрофон в поисковике и стала пытаться выговорить слова, которые к своему разочарованию еще и помнила плохо.

— Ты что делаешь? — раздался у меня над головой знакомый мужской голос.

От неожиданности подпрыгнула на месте. Но надо сказать, уже не возмущалась. Было уже какое-то согласие с тем, что этот мужчина находиться в моем номере, когда хочет и даже без спроса. А когда я поняла, что Егор, как раз тот самый человек, который может мне помочь, вобще обрадовалась.

— Что ты сказал в самый первый день? — не пытаясь даже быть дружелюбной и вежливой. Не вникая в суть вопроса, который он задал, грозно прокричала я.

— Спокойнее, — слегка с опаской, отходя на шаг, выдал «гость».

— Мне нудно знать, что вы тут все мне желаете, говорите! — взбунтовалась не на шутку.

— Я с тобой говорю нормально, на русском, ты не понимаешь меня? — как с душевнобольной стал разговаривать Егор.

— Прекрати! — закричала в ответ.

А потом села и опять заплакала. Все было настолько нелепым.