Это проклятое ремесло. - Фредерик Дар

Он казался удивленным, по его непроизвольному жесту я понял, что допустил промах, который и заставил его вздрогнуть.

— Не согласен? — спросил я, прописав ему превосходную зуботычину,

У него пошла носом кровь, от чего он погрустнел.

— Я не из сети. Я просто друг Греты, — ответил он.

Очко не в мою пользу. Когда перед кем-то начинаешь задирать нос, надо вытащить из него всю правду, по крайней мере, иначе, если он поймает вас на ошибке, можно остаться в дураках. Я снова принялся за устное воздействие.

— Не льсти себя надеждой, эй, невылупившийся дурак. Да невооруженным глазом видно, что ты из организации.

Он забубнил, колючий недоносок:

— Скажите, пожалуйста!

По правде говоря, у него морда мерзавца. Говорят, что нельзя судить о людях по внешности, но никто не разубедит меня в том, что если таскать на своих плечах подобный горшок, то достигается совершенство в выразительности.

Мысль, что это помоечное отребье укокошило малышку Франсуазу, ударила мне в голову. Мои нервы сдали. Я накинулся на него и стал колотить изо всех сил. Под моими кулаками его лицо понемногу менялось... Я ему изобразил красивые солнечные очки на глаза (очень артистичные), потом смастерил большую голову и наконец завершил все разрушением носа. Этот неряха будет выглядеть совсем кокетливо завтра утром. Его родная мама не узнает, даю слово! Если у него назначено свидание со своей подружкой, она примет его за другого и позовет гвардию!

Я остановился, пьяный от усталости. Хуссейн хныкал и стонал. Было впечатление, что он занимался любовью с локомотивом. Во всяком случае, он весь был разукрашен.

— По-длюга, — задыхался я, — ты меня достал. Теперь ты будешь говорить без единого жеста с моей стороны, потому что этот жест будет для тебя последним.

И он заговорил. Подлец сам напросился чтобы его разукрасили. Ему потребовалось несколько оплеух для оправдания слабости в его собственных глазах, затем все пошло само собой.

— Я слушаю тебя, олух царя небесного! Изрыгни свое ребро, или я тебя изничтожу! Прежде всего, кто такая Грета?

— Бывшая жена Кларамони...

У меня брови полезли наверх. Кларамони — враг общества номер один, итальянец. Вернее, был врагом, так как он убит полицией во время облавы в прошлом году...

— А дальше?

— После неприятностей с Кларамони Грета переехала в Швейцарию... Она ошивалась по шикарным отелям... Потом она встретила одного типа, француза, который занимался шпионажем, и стала жить с ним!

Да уж, пройдоха Матиас, играя в Казанову, выбрал странное поле деятельности.

— Хорошо, потом?

— Грета написала, чтобы я и Моффреди приехали и присоединились к ней для большого дела. Мы и приехали.

— Что это за большое дело?

— Один тип приезжал из Америки с чеком на большую сумму... Мы должны были отобрать этот чек... Моффреди поехал поджидать его в аэропорт...

— Ладно, я знаю продолжение. Значит, по-твоему, Грета не принадлежит к сети Мохари?

— Конечно, нет. Это не ее стиль...

— Это она подходила к телефону и узнала, где я нахожусь?

— Да.

— И это она приказала вам ликвидировать Матиаса?

Он выглядел пораженным.

— Ликвидировать Матиаса?

— Ну да! Ведь ты с дружком ошивались перед  «Гранд Кав» не просто так!

— Мы ждали вас!

На этот раз от удивления я выпустил пар.

— Пожалуйста, повторите, маркиз!

Он понизил голос и опустил глаза.

— Ждали вас, да...

— Для?

— Вы видели!

— Кто вам отдал приказ, Грета?

— Да.

— Когда?

— За две минуты перед этим, когда мы прибыли...

— Она была одна?

— Да, ее друг был в туалете.

Значит, стерва заметила меня еще до того, как я поговорил с Матиасом! Какое мастерство у этой «алле-хоп»! Не правда ли, она большая искусница. Я понимаю, отчего бедняга Матиас оказался в ее сетях. Такие женщины одним взглядом заставляют вас ходить по потолку!

Мне стало не по себе. Я почувствовал, что ночью с Матиасом может произойти нечто плохое. Надо предупредить его. Если она решила уничтожить Матиаса, то она своего добьется, каким бы ловкачом он ни был.

Я устал от этой суеты.

— Хорошо, — сказал я Хуссейну, — на этом закончим.

Я вытащил хлопушку, которую позаимствовал у незадачливого коллеги Хуссейна.

Он захныкал:

— Нет, пощадите!

Превосходный удар рукояткой пистолета по голове. Я его свалил для ровного счета. Если он не получит трещины черепа, значит, мать пичкала его кальцием все детство. Я бросил его на прикроватный коврик, положил ему стол на спину, чтобы помешать двигаться, и пошел бросить взгляд на то, что творится на кухне.

Телефонист сидел, выпрямившись и застыв на своем стуле.

— Прошу прощения за этот неудачный фарс, но я действительно не мог поступить иначе, — сказал я ему.

Я открыл свой бумажник, вытащил оттуда бумажку в сто швейцарских франков и сунул купюру ему в карман.

— Держи, папаша, это немного компенсирует тебе необычную ночь.

Его реакция была исключительной.

— Спасибо, месье, — пробормотал он.

Я улыбнулся ему.

— Пойду, посплю немного. Не делай того же, твой нырок будет не из приятных.

И симпатяга Сан Антонио пошел вздремнуть на кровати бодрствующего телефониста, тогда как Хуссейн тихо похрапывал на коврике.

Страшный шум вырвал меня из объятий Морфея. Рассвело. Солнечный скребок чистил ковер спальни. Около кровати Хуссейн в ауте... Нет, не мертвый, но немногим лучше. Я бегу на кухню. Неизбежное произошло. После нескольких часов бдения дылда забылся сном и слетел кубарем со своего насеста. Он шмякнулся о газовую плиту и схлопотал на макушку шишкарь фиолетового цвета двенадцать сантиметров длиной. Струйка слюны вытекала у него изо рта, он напомнил мне одного знаменитого боксера в нокауте. Мне стало его жалко.

— Мой бедный зайчик, идем...

Я взял его на руки и отнес на кровать.

— Давай, выспись как следует. Вот так, клади лапку на затылок.

Я посмотрел на часы: семь утра... Я чувствовал себя немного разбитым. Что делать? Горькая альтернатива... Я кружился по квартире под взглядом новоявленного рогоносца. Вскоре одна мысль пришла мне в голову... Для начала я постарался изменить свою внешность. Это мой единственный шанс избежать погони. У меня был настоящий паспорт — паспорт Хуссейна. Самое время воспользоваться им...

Я иду в ванную комнату. Щетина здорово отросла. Я побрился бритвой телефониста, оставив полоску бороды, окаймляющую щеки. Затем взял ножницы и подстригся а ля Марлон. Хотя получилось весьма приблизительно, но в целом здорово изменило мою внешность.

Роясь в шкафу, я нашел средство для окраски замшевой обуви. Добавив его в стакан с водой, я слегка нанес раствор на лицо — получился смуглый оттенок. Потом жженой пробкой подчернил брови. Честное слово, у меня был видок калифа Арашида. Настоящая голова хедива! Если кто-то меня узнает, значит он вызубрил «Тысячу и одну ночь». Гардероб моего хозяина был скромен, но я все же разжился темно-синим костюмом, который счастливо завершил мое превращение. Все это я делал вне досягаемости взглядов обоих парней, чтобы они не смогли дать мои новые приметы. Я сжег свои документы, сохранив только деньги и чужой паспорт. После некоторого колебания я положил револьвер в карман. Я настолько преобразился, что далее Фелиси, моя храбрая мать, не признала бы меня. Я стал совсем другим.

Барометр малыша Сан Антонио, этого баловня богов, решительно установился на «ясно» . Едва я вышел на улицу, как увидел целое стадо полицейских, теперь вокруг машины Хуссейна. Если бы дылда не протаранил носом пол, я до сих пор продолжал бы дрыхнуть, и эти господа с «виллы рыданий» разбудили бы меня звуками «Держи-малыш-вот-два-су».

Я повернул направо и удалился важной походкой. Я чувствовал себя в безопасности. Мои глупые мозги испускали благоприятные волны. Я сказал себе: вместо того, чтобы смыться, я должен еще раз помочь Матиасу.

Если он еще жив, он явится в Федеральный банк, чтобы получить деньги Влефты. Его девица узнала меня в «Гранд Кав», она что-то подозревает, следовательно, мне нужно прикрыть тылы своего коллеги.

Я остановил такси и комфортабельно в нем устроился.

— В Федеральный банк, — сказал я шоферу с достоинством.

Он не выразил большого энтузиазма. Банк находился всего в пятистах метрах. Случись это в Париже, таксист послал бы меня куда подальше.

Я расплатился и вышел. На мое счастье, напротив банка было кафе. Я сел за столик у окна и заказал завтрак. Отсюда я смогу наблюдать за входом в эту копилку, когда она откроется...

Я завтракал, изучая утренние газеты. Я вызвал порядочную суматоху в Швейцарии, это я вам говорю. Три колонки на первых полосах и много чего на эадах. Писали об организованной международной банде, о сведении счетов между шпионами и прочий вздор.