Это проклятое ремесло. - Фредерик Дар

— Ради Бога, я хочу пить. Дайте мне весенней росы... Сжальтесь.

— Дай ему попить, — сказал самый крепкий с сознанием своей силы. Другой, рабочая кобыла (вы поняли намек?), поднялся и налил воды из металлического бачка. На меня он даже не посмотрел!

— Я положу барбитурат? — спросил он своего коллегу.

Санитар, который собирался напоить меня, взял коричневый пузырек и стал считать капли.

— Двадцать пять, двадцать шесть.

Лошадиная доза. Эдак, пожалуй, недолго проделать небольшое путешествие в страну знатоков Пикассо.

Молодой человек, водонос, направился к моей постели. Не знаю, замечали ли вы, что когда кто-нибудь несет полный стакан, то все внимание его обращено на свое равновесие и он уже больше ни о чем не думает.

Вот он у кровати, протягивает мне наркотик... Я притворился таким слабым, что не смог его взять. Он подошел совсем вплотную и склонился ко мне. Тогда я выбросил руки и схватил дичь за шею. Любопытный захват. И вот мой счетчик капель уже в другой стороне которая пройдет еще не скоро. Ему не избежать повязки Вельпо на шее... В одно мгновение я вскакиваю с кровати и мчусь ко второму санитару, пока он еще не встал со стула. Получив удар кулаком в голову, он снова плюхнулся на стул, но выставил вперед руку, которую я тотчас схватил и стал выкручивать. Он заорал; еще усилие, и вот он на коленях на полу. Кроме того, он по заслугам получил великолепный удар коленом в поддыхалку. Он упал на живот. Я «добил» его последним ударом в висок.

Затем, не теряя времени, я сложил обоих клизматронов поперек кровати, привязал их спиной друг к другу, используя ремень, предназначенный для меня... Потом заткнул им рты простыней и счастлив вас заверить, что оба месье забыли, как надо вставлять свечи. Им чудились призраки, а в их черепах пели пасхальные колокола собора Святого Петра.

Я открыл шкаф, где хранились мои вещи, быстро оделся, затем обыскал санитаров. У одного из них (сторонника вставления свечей наоборот) я нашел связку ключей, которую и взял...

Пришло время действовать. Я остался совсем один, без оружия в большой незнакомой тюрьме. Если бы оружие у меня было, я бы не преминул им воспользоваться, так что, может быть, все к лучшему...

Я открыл дверь и вышел в коридор. Под потолком горел голубой светильник... Я пошел по унылому коридору. В конце была новая дверь. В ответ на мой призыв она без труда распахнулась.

И вот я на площадке, слева лифт, справа лестница. Я выбрал последнее: меньше шума и нет риска застрять между этажами.

Я спускаюсь... Санчасть тюрьмы расположена на втором этаже. Внизу белый холл, справа и слева двери и одна из массивного дерева в глубине. Она-то меня и интересует. Однако закрыта на замок... Я изучил замочную скважину и выбрал нужный ключ из своей связки. У меня острый глаз.

Два легких поворота, нажим, и вот я уже на вымощенном дворе, окруженном высокой стеной с ощетинившейся остроконечной решеткой. Чтобы преодолеть такую высоту, надо быть вертолетом... Я обошел двор кругом. Еще одна дверь... Эта из железа и снабжена решеткой, прутья которой толщиной с мою ляжку. Тут, в Берне, они не мелочатся. Я пробую другие ключи, но безрезультатно. Ни один не подходит... Что делать?... Привыкнув к темноте, я заметил справа от двери звонок и предположил, что он предназначен для служителя, который ее открывает. Необходимо одолеть и ее. Легко и непринужденно я два раза позвонил, будто кто-то свой. После мгновения тишины возникло некое механическое содрогание, и дверь открылась сама собой. Я не мог опомниться от счастья. Похоже, что гениальная идея позвонить дважды, дала результат. Страж, наверное спросонья, ограничился нажатием на пусковую кнопку. Как только я вошел, дверь закрылась.

В конце вестибюля, под сводами, светящееся окошечко... Я заколебался... Но не время мешкать... Направляюсь к окошечку, стараясь оставаться в тени.

Вытянувшись, я заглянул в чистое, выложенное белыми плитами помещение охраны, где положив ноги на стул, в плетеном кресле дремал страж. Журналы, валявшиеся рядом, подтверждали это.

Я испустил легкий радостный возглас, что является доказательством чистой совести. Ответом был зевок. Я же продолжил свой путь и добрался до монументальной двери, которую узнал: это была дверь тюрьмы. Рядом располагался еще один пост охраны, в помещении которого четыре стражника играли в карты. Эх, если бы у меня был пистолет, чтобы навести страх на этих господ и заставить их открыть дверь! Положение было сложное. Если меня обнаружат, в меня либо будут стрелять, либо схватят. Во всяком случае, поднимется тревога, и со мной будет покончено. Я не могу одолеть четырех вооруженных мужчин! Такого не бывает даже в приключенческих фильмах.

Я готов был проглотить галстук, если бы он у меня был. Что делать? Я находился в полном замешательстве, когда в ночной тишине послышались громкие шаги. Я притаился в углублении, находившемся между входной дверью и охраной.

Вновь прибывший обладал массивным телосложением, на голове его была кротовая шапка с загнутыми краями, и, несмотря на сезон, на нем было пальто. Он постучал в застекленную дверь поста охраны. Один из стражей подошел к двери и заискивающим тоном произнес какую-то непонятную фразу, из чего я понял только, что прибывший был, должно быть, крупная шишка в тюрьме, возможно даже директор.

В это время другой стражник, держа в руке громадный ключ, подошел к входной двери и отворил ее... Страж открыл створку против моего укрытия таким выгодным для меня манером, что оказался скрытым за ней. Субъект в пальто двинулся к выходу. Как только он переступил порог, я ринулся вперед, оттолкнул его и выскочил из двери. Я услышал, как кто-то вскрикнул... Затем послышались другие крики, но я был уже далеко... Я выскочил на хорошо освещенный бульвар. Кругом никого. Я взял ноги в руки и припустил так, что Борзов зарыдал бы от бессилия, если бы попытался меня догнать.

Я выбирал самые темные улицы... Я поворачивал направо, налево, как любой сбежавший человек. Я старался запутать свои следы. Если за мной пойдут с ищейками, что маловероятно, я хотел, по крайней мере, наделать им хлопот.

Я финишировал на углу главной улицы города. Несколько редких полуночников спешили по домам. Какое-то время я прятался в тени, чтобы перевести дух. В моем желудке полыхал огонь, а трепещущее сердце было твердым, как камень. Оно причиняло мне ужасную боль... Наконец, все успокоилось.

Я пересек пустынный перекресток... Я прекрасно ориентировался. Совсем рядом находились аркады, затем улица с разноцветными Фонарями. Я скользнул во мрак аркад... Что делать? На улице я заметил припаркованные машины. Эти автомобили проводили ночь на свежем воздухе. Мне надо украсть один из них: он послужит мне временным убежищем на ночь и даст возможность передвигаться, не привлекая к себе внимания.

Я выдвинул свой перископ и оглянулся: никого. Я выбрал «Ситроен», потому что, когда есть выбор, то лучше взять машину, которую знаешь. Дверца была закрыта на замок, но я не обиделся. Не успел заика сосчитать до трех, как жалкий замок сказал мне: «Входите, будьте как дома».

Я сел за руль. Никаких осложнений, никакого противоугонного устройства... Конфетка! Мотор ровно заработал, его привычный шум подбодрил меня. Я выпутался из большой передряги... Теперь надо предупредить Матиаса... Я поехал наугад по пустынным улицам и заметил одного типа в халате, который прогуливал пса.

Хозяин псины походил на перьевую метелку без перьев: он был лыс, как яйцо. Я остановился около него и, стараясь не высовываться из окна, спросил:

— Тессинштрассе, пожалуйста?

Добряк дал мне подробнейшие объяснения. Следуя его указаниям, самое большое через десять минут я уже звонил в дверь пансиона Виеслер.

Это был старинный дом с плесенью вокруг окон и пометами времени на тесаных камнях.

Я что есть силы заколотил в дверь, что было несколько рискованно, но время осторожности прошло. Сейчас я давал бой времени и не должен был думать о себе. Главное — предупредить Матиаса. Необходимо, чтобы он сдриснул как можно быстрее, если был еще жив, что весьма проблематично. Мой стук остался без ответа. Меня преследуют шпики, и я только что прибыл с корриды. Было от чего всполошить весь квартал. Наконец-то в одном из окон первого этажа загорелся свет. Лицо старой дамы в шиньоне прижалось к окну, напоминая голову экзотической рыбы. Я улыбнулся ей. Она приоткрыла окно.

— Что случилось? — спросила она.

— Извините, не вы ли хозяйка?

— Я мадмуазель Виеслер, собственной персоной...

— Простите, что разбудил вас, мадмуазель, но дело идет о чрезвычайном случае. Мне необходимо поговорить с господином Матиасом, это очень срочно.

Старушенция смягчилась. Она была похожа на карикатуру. На ней была ночная сорочка в цветочек, а ее пышный шиньон идеально подходил ее жилищу.