Клиника одной взятки - Мария Воронова

Поэтому так медленно, принуждая себя к каждому шагу, и приближалась к красивому большому зданию с колоннами, расположенному за небольшим сквером.

Клиника Андрея занимала в этом здании три комнаты на втором этаже, между офисом каких-то сетевиков и фирмочкой по ремонту компьютеров. Дорогая аренда не позволяла ему расположиться более просторно, но муж держал это помещение из-за пафосного адреса.

В спальных районах у него были филиалы и больше и чище, а этот стоматологический кабинет, хоть был обставлен и оборудован по последнему слову техники, из-за длинного обшарпанного общего коридора почему-то наводил Вику на мысли о подпольном абортарии.

Она заглянула в приемную. Администраторша приветливо улыбнулась ей и предложила подождать, пока Андрей Николаевич закончит с пациентом.

Устроившись на диване, Вика взяла один из старых журналов, валявшихся на столике. Полюбовалась картинками. Журналы были такими древними, что предлагаемые ими модные тенденции уже канули в прошлое. «А я так ничего себе и не купила, – вздохнула Вика. – Все в дом, все в дом. Отжимала каждую копейку, а мне ведь очень нравились эти высокие талии, эти бантики и кружевца… Я хотела одеться в стиле беби-долл, но пока решалась, мода устарела. Черт возьми, я состоятельная женщина, замужем за богатым человеком, у меня шкаф должен ломиться от тряпок!»

– Вика? – Андрей вышел в холл проводить пациентку. – Как ты здесь оказалась?

Она уловила в его голосе нотку раздражения. Или у нее слишком чуткое ухо?

– Целый день не могу тебе дозвониться. – Поднявшись с дивана, Вика по-хозяйски обняла мужа. – Стала уже беспокоиться, не случилось ли чего.

Погладив ее по плечу, Андрей освободился от объятий и подошел с пациенткой к стойке администратора.

– Нам потребуются еще два визита. Запишите Марину на удобное для нее время. – После этих слов он повернулся к жене: – Любимая, ты же знаешь, какой я разгильдяй, вечно забываю поставить телефоны на зарядку.

Они вошли в кабинет. Вика устроилась в кресле для пациентов, а Андрей – на своем вертящемся табурете.

– Любимая, зачем ты приехала? Вечером я обязательно позвонил бы тебе.

– Хотела тебя видеть, – буркнула она. – Я переживаю, Андрей. Все же первый раз под следствием.

– Не о чем волноваться. Досадный эпизод, но я думаю, папа быстро все уладит. Только не надо дразнить гусей. Ты же дала подписку о невыезде, а Питер формально – другой город. Не нужно лишний раз злить следователей.

– Я сейчас уеду. Поедем вместе? Мне так тяжело одной…

Он поморщился, или ей только показалось?

– Я понимаю твои чувства, любимая. Но сейчас для всех будет лучше, если я останусь здесь. Там я ничем не смогу помочь тебе, а здесь папа у меня под контролем.

Любимая, любимая… А сам даже не обнял ее!

– Прошу тебя, поедем! Не знаю, как для всех, а мне лучше, чтобы муж был рядом в трудную минуту! – выпалила она.

Андрей улыбнулся, как умудренный опытом человек улыбается ребенку, ляпнувшему очевидную, но милую глупость:

– Это недальновидно, любимая. Ты самостоятельная и сильная женщина, я никогда не поверю, что ты можешь впасть в истерику. Что толку, если я буду сидеть с тобой и вытирать тебе слезы, но при этом брошу все на самотек? Это будет медвежья услуга, выручить тебя я могу только здесь, рядом с отцом.

– Милый, твой папа сам любящий муж. Разве он не поймет, что ты должен быть вместе с женой, когда она в беде? Наоборот, я думаю, он удивляется, отчего ты ко мне не едешь.

– Видишь ли, в чем дело… – Андрей замялся. – Эта история произошла в очень неудачный момент. Когда я объявил, что буду жить с тобой за городом, родители, как бы помягче сказать… расстроились. Они меня к тебе приревновали, так что теперь мне нужно доказать, что я не только твой муж, но и их сын. Понимаешь?

– Не очень.

– Ну, мне нужно доказать, что они мне важны. Говоря иначе, что они на первом месте в системе моих приоритетов. Папа поможет тебе, только если будет полностью убежден, что ты не хочешь отлучить меня от родителей.

Вика вспыхнула. Вскочив с удобного кресла, она возмущенно заходила по кабинету:

– Бред! Полнейший бред! Все шесть лет я вела себя тише воды, ниже травы! Неужели у твоих родителей не было времени убедиться, какая я почтительная невестка? В конце концов, мы все одна семья, неужели они не понимают, что если ты оставляешь в беде одного ее члена, придет время, когда оставишь и другого!

– Любимая, кто сказал, что я тебя оставляю?

Ах, как он спокоен! Пусть он абсолютно уверен в благополучном исходе дела, но почему его абсолютно не трогают ее переживания?

– Я очень тебя прошу! Мне плевать, что будет завтра, только поедем сейчас домой! Пожалуйста! Ты давным-давно доказал родителям, что ты любящий сын. Пусть теперь Николай Петрович докажет, что он любящий отец, который уважает твой выбор.

– Папа никогда ничего никому не доказывает. Он информирует. Вика, не сходи с ума. В чем трагедия? Ничего плохого с тобой пока не случилось. И не случится, если мы будем вести себя как взрослые люди. Согласен, папа иногда давит на меня, но, любимая, сейчас мы с тобой зависим от него. Нам нужно, чтобы он помог тебе в ущерб собственным интересам, и мне кажется, будет справедливо, если мы немножко поживем так, как он хочет.

В кабинет постучали – администраторша спросила, нужна ли она еще сегодня, Андрей ее отпустил.

За дверью кабинета наступила тишина, супруги тоже молчали…

– Любимая, мне кажется, тебе пора ехать. Мама ждет, я обещал не опаздывать к ужину.

Ах так? Не говоря ни слова, Вика вскочила и не оглядываясь пошла к двери. Слезы хлынули помимо ее воли, остановить их она не могла.

Андрей догнал ее в подъезде. Но и теперь не обнял – осторожно взял под локоток, открыл перед ней дверь и повел к своей машине.

В полном молчании он довез ее до стоянки, где Вика оставила «ниссан». Вышел из машины, распахнул пассажирскую дверцу.

– До свидания, любимая. Прошу тебя, не приезжай пока. Ты только все испортишь.

– Как скажешь, – хмуро ответила она.

– Ты умница, ты же все понимаешь…

От этих слов Вика похолодела. Когда-то давно она прочитала в журнале, что мужское «Ты же все понимаешь» в переводе на женский язык значит: «Ты проглотишь и оправдаешь любую гадость, которую я тебе сделаю». Ну зачем она тогда запомнила эти слова?

Стоя перед светофором, Вика пыталась привести мысли в порядок.

Допустим, ради ее спасения Андрей должен сейчас жить с родителями и всячески ублажать отца. Допустим. Хотя самой Вике казалось, что Николаю Петровичу приятнее было бы иметь дело с самостоятельным и независимым сыном, а не с… жалким подхалимом. Да-да, с жалким подхалимом! Хотя… Что она, бездетная, понимает в родительских чувствах, этой гремучей смеси эгоизма и самообмана?

Глава седьмая

Весь следующий день Вика провела как на иголках. Она ждала известий от следователя и смотрела телевизор, подсчитывая, сколько раз покажут сюжет с ее участием. Слава богу, звездой эфира ей пришлось стать всего два раза – на третий день новость потеряла актуальность, растворилась среди более свежих. Молчание следователя обнадеживало – наверное, сейчас он занят тем, что закрывает ее дело под давлением всемогущего свекра. Но почему Андрей опять молчит?

Вика вновь прозвонила все его телефоны. Безрезультатно. Мучиться неизвестностью она больше не могла и набрала номер Николая Петровича.

– Да! – Голос звучал раздраженно – наверное, она оторвала свекра от важных государственных дел.

– Это Вика.

– Слушаю тебя.

– Николай Петрович, вы не знаете, почему Андрей не отвечает на звонки? Я волнуюсь.

– Андрей уехал в Испанию на стажировку.

– Как?! – Она ждала любого ответа, только не этого. Какой-то кошмарный сон, театр абсурда…

– Так.

– Но почему он меня не предупредил?

– Не знаю. Не успел.

– Но…

– Ты хочешь знать, сообщил ли он мне о твоей проблеме? Сообщил. Я все решу.

– Ой, спасибо, Николай Петрович…

– Вика, мне некогда. Когда будет нужно, я сам тебе позвоню.

Мир рухнул. Уголовное дело, подписка о невыезде – все это мелкие неприятности по сравнению с тем, что любимый муж, самый близкий человек на свете, оставил тебя наедине с бедой. Жизнь есть жизнь, она всегда готова нанести тебе страшный, сокрушительный удар, но если рядом любимый, то кровь в твоих жилах горяча и ты можешь бороться. Только предательство того, кого ты считала частью себя, способно заморозить твою кровь и погрузить твою душу в ледяные воды отчаяния.

Вика чувствовала, как превращается в ледяную статую, готовую от малейшего толчка разбиться вдребезги.

Господи, все, что угодно, только не это! Пусть шьют дело, пусть признают виновной и, черт с ним, даже посадят, лишь бы только не знать, что Андрей – предатель! Лишь бы только он был рядом, утешал ее, а потом носил сухари!

Даже обещание Николая Петровича уладить конфликт не радовало.