Исповедь жены военного строителя - Гаянэ Павловна Абаджан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я насилу научилась различать погоны, всех этих дневальных, дежурных, батальоны, полки, роты, взвода, отделения. И точно я – не милитарист. Но к внутри – мужским разборкам отношусь с безразличием анатома. Они друг друга дубасят, суки тупые, которым больше не чем интересным заняться. Поэтому вой солдата – сантехника в нашем бараке вызывал у меня только желание получить тишину. Другие женщины, которые работали у нас на базе, за солдат заступались рьяно. Они говорили, что у меня просто нет сына. Теперь, я могу сказать, что есть мальчики, которым армия полностью противопоказана по психологическим причинам, а есть такие, которыми можно и стены прошибать.
Однажды за всё время к нам прислали солдата после дисбата (армейская тюрьма) – азербайджанца по фамилии Вахабов. Он был вообще зверь. Не помню куда его дели, скорее всего отправили на дембель, потому что приезжал его отчим – тихий несчастный старик и просил за него. Как известно в срок службы время проведенное в дисбате не засчитывается. То есть, если служить надо было два года, а его через полтора осудили, то значит потом ещё полгода дослуживать. Но этого Вахабова держать в казарме с другими солдатами было крайне опасно.
В дисбат угодить, как вы уже догадываетесь, было крайне сложно. Для этого надо было очень сильно выделиться на фоне происходящего. Потому что дисбат это военная тюрьма, куда попадают через суд – трибунал, а это чрезвычайное происшествие, которого никто не хочет.
Например, однажды мой муж одним ударом сломал солдату челюсть, но все замяли. От солдата пахло спиртным, но он пьянство отрицал. Как потом было сказано, солдат поел ликерных конфет. В больнице было оформлено, что мальчик упал с лестницы, и он с этим не спорил.
Были и травмы похуже. Один солдат залез под ЗИЛ и спал там. Автомобиль поехал и переехал его практически вдоль, то есть ногу, руку и часть туловища, была сорвана селезёнка, помята почка. Его комиссовали, он остался жив, но бесконечно болен. И кто тут виноват?
Были и случаи чудесного спасения: например, автокран утонул в болоте, а солдат успел спрыгнуть. А то потом бы как древнего рыцаря извлекали бы мелиораторы. Или в зеркало заднего вила водитель увидел как плита сорвалась и «едет на кабину», и водитель успел на ходу выпрыгнуть. Но к армейскому насилию это отношения не имеет. Это относится к автобатовскому быту.
Еще можно вспомнить про трешевую семейку: мать и дочь из ближайшей деревни. Сначала дочь голосовала на дороге, а после того, как солдат ей останавливал и всё такое, то приходила её мать с угрозами по поводу "изнасилования". Статистику успешности их небольшого предприятия я не знаю.
По городку ходили ещё какие-то трешевые истории, степень правдивости отнесения событий к конкретно этой местности мне не известна. Так, например, когда построили многоэтажку, то вода не поступала. Пришлось всё простукать и найти в одном месте вваренный каким-то весёлым дембелем вместо трубы металлический лом. И что в дальнейшем шутника по строительным документам вычислили и посадили. Ещё рассказывали про "дембельский аккорд". Это когда дембелям давали последнее задание, после которого их отпустят. Например, построить стену. И в зиму дембеля мешали песок с водой и стена держалась до тепла, а потом падала. Ещё про то, как песок вместо карьера возили с ближайшего берега, а он был неправильный и возникали дефекты строительства. Делалось же это чтоб украсть бензин: до карьера далеко, а берег рядом.
== 1988. Ещё Дуброво, и у свекрови! ==
Нашего командира роты из Дуброва куда-то переводили. Это был высокого роста склонный к полноте алкаш, отслуживший в Монголии. Его худенькая миниатюрная жена на днях легла в Областную онкологическую клинику в Балашихе.
Я помню как он с Серёгой пришли к нам домой с канистрой спирта для КАМАЗов и очень озабочено его делили. Разлили на двоих и всё, плакали те КАМАЗы без всякой доли, за них же никто не заступится. На КАМАЗы в зиму был положен технический спирт, его заливали в стеклоочиститель, что ли. Я не помню куда его заливать надо было, я знаю куда его заливали на самом деле. Это была вонючая жидкость, но нашим офицерам было все абсолютно нипочем.
Новым ротным командиром прислали парня двадцати пяти лет – Мишу Герасименко, который тоже окончил Уссурийское училище и сразу после него добровольно отслужил два года в Афганистане. Он был родом из этого самого Уссурийска и пошел в Афган добровольцем чтоб не попасть служить навсегда на Нижний Урал. После Афгана можно было выбирать, и он выбрал Подмосковье. То есть зацените ситуацию и шансы на успех: мой Серёга сюда приехал просто так сразу, а Мише чтоб попасть сюда, а не на Нижний Урал пришлось пару лет протрубить в Афгане.
В Афгане он сопровождал авто – караваны. А это и было самое опасное, потому что именно на авто – караваны и нападали. Он рассказывал, но я как обычно цифр не помню, что за определенное количество проведенных караванов, положена была медаль, а за большее орден. Он провел на орден, но ему его не дали, потому что и без него было кому ордена раздавать.
И ещё он рассказывал, как сын какого-то крупного начальника приехал в Афган за орденом, но на шару ему его не давали принципиальные командиры. Его распределили в самое защищенное место, куда в принципе ничего долететь не могло. И чтоб ему всё же получить этот орден, то придумали какую – то операцию с задействованием его участка службы. Потом прислали резолюцию, что операция прошла крайне успешно, и всех командиров "от и до" по этому участку боевых действий наградить орденами. И тогда этот сын тоже автоматически попал в список награждаемых, получил орден и уехал.
У этого Миши была совсем молодая жена – Лена, лет восемнадцати, и начинал он с ней встречаться ещё до Афгана и она его эти два года ждала. Она была очень властная. С учетом того, что Миша был явный карьерист, очевидно, что такая девушка ему очень подходила.
Как-то наших золотых парней застукали – они поехали в Ногинск за какой-то надобностью. Я вообще и не отреагировала, и не заметила, за то она орала, что бы все
