Двое на краю света - Татьяна Алюшина

Я даже немного пугалась этого ее понимания людей и житейских обстоятельств. И иногда ночами вставала и смотрела на спящую сестру, уверенная, что это кто-то приходит ночью и передает ей знания или она куда-то улетает учиться, на другую планету, может быть?

Вот это совершенно точно! Глория была инопланетянкой с планеты Эрос, не иначе как Главной Жрицей! Сто пудов!

Ибо врожденным у Глории было все то, за что любая женщина готова душу продать! Причем не единичное качество, а весь набор, полный пакет – чувственная, нереальная красота, сексуальность, невероятная женская манкость, убойный магнетизм, утонченность, элегантность и потрясающий вкус.

К этому набору характеристик прилагался еще и ум мудрейшей женщины.

Поверьте, я нисколько не преувеличиваю! Вот нисколечко!

В двенадцать лет эти качества начали стремительно развиваться и проявляться. Глория не проходила никакой подростковой неуклюжести и угловатости, никаких прыщей, жирных волос, непропорциональностей в теле. Изумительная, потрясающая кожа, ярко-зеленые неземные миндалевидные глаза, разлетающиеся к вискам, полные алые губы, изысканный, утонченный овал лица, великолепные густые темно-каштановые волосы, плавность движений, походка, стать, осанка – королева идет! Она просто росла с двенадцати до шестнадцати лет и наконец полностью сформировалась в мужскую погибель.

Я никогда не завидовала ей и никогда даже тени обиды не испытывала на то, что все лучшее досталось ей, или того хлеще – ненависти, не приведи, господь, не чувствовала даже намеком. Вот не было и все!

Я ее очень любила, восхищалась ею, старалась подражать жестам, походке, манере разговаривать, держать голову – копировала страшно, даже заставляла показывать по нескольку раз, как она это делает.

Она – естественно, как дыхание, я – неуклюже и театрально преувеличенно. Глория смеялась своим прекрасным серебристым смехом и отговаривала меня от такого занятия, уверяя, что я сама являюсь яркой индивидуальностью и не нуждаюсь в том, чтобы перенимать чужие манеры, просто я еще этого не поняла.

Представляете, это она так изъяснялась в тринадцать лет!

Мне было хорошо с ней, не поверите, но мы с Глорией никогда не ругались, не спорили, ничего никогда не делили – две одинокие девочки, предоставленные сами себе, мы просто любили друг друга, держались друг за друга, и всегда Глория защищала, охраняла и заботилась обо мне гораздо больше, чем положено старшей сестре.

Я все время думала, почему так получилось, что она такая прекрасная, а я вот не очень и другие люди тоже не очень? Мама с папой тоже красивые, но не до такой же степени, как она! А есть вообще люди уродские. Почему так получается?

А есть еще более странный пример – в нашей же школе на год младше Глории училась одна девочка, она тоже была очень красива. На самом деле! Но ее красота и сама она почему-то отталкивали людей, а не притягивали, как моя сестра. Красота Глории была загадочной, какой-то недоступной и теплой, притягивающей, а красота той девочки – абсолютно понятной, холодной и пугающей своей надменностью. Как сказала тетя Надя про нее: «Вырастет, и на нее любители найдутся, и пачками. Любители пострадать». Вот почему такая разница? Вы знаете?

Мне было четырнадцать лет, когда однажды ночью я отчего-то проснулась и отправилась не на нашу с Глорией, а на мамину кухню воды попить, у нее всегда в холодильнике газированная вода была. Но в кухне за столом засиделись мама и одна из ее тогдашних подруг, они о чем-то беседовали, и я услышала часть их разговора:

– Такие женщины, как твоя Глория, рождаются раз в сто лет, а может, и реже, и одна на десятки миллионов! – восхищенно и с ясно слышимой завистью сказала чуть пьяненькая мамина подруга и возмутилась: – Вот как это у нее получается? Сопля же совсем, а ходит, двигается так, словно она королева, и глазищи ее эти!

– Успокойся, – отмахнулась мама. – Не завидуй, да, она прекрасная девочка и будет великолепной, поразительно красивой женщиной, это просто совсем другая биохимия, только и всего. У нее особая биохимия.

Вот! Вот – поняла я, именно в этом разгадка тайны, так мучившей меня! Конечно, все можно объяснить научно и понять с точки зрения науки!

И так мне эта таинственная биохимия запала в сознание и душу, и так мне хотелось немедленно разгадать эту загадку, что я развила бурную деятельность! Первым делом узнала, где именно учатся этой науке, вторым делом уговорила папу сходить вместе со мной в МГУ на экскурсию на факультет биологии, чтобы самой все посмотреть и разузнать на месте.

Папа посмеялся, выведав у меня мотивации такого глубокого интереса, но все-таки созвонился со своими знакомыми, имевшими отношение к университету, и мы отправились туда на экскурсию, можно так сказать.

Там я узнала, что для школьников у них существует специальная программа для подготовки к поступлению, в которую я тут же и записалась. И потом два года перед окончанием школы четко и ответственно ходила на эти занятия.

Разумеется, я поступила. И только на третьем курсе абсолютно точно поняла, что если биохимия и имеет отношение к тому, какой получается у природы и родителей человек, то только на уровне биологии, химии и генетики – а все остальное загадка! Почему именно этот человек унаследовал такие качества, почему через несколько поколений ему досталась та или иная отличительная черта и характеристика, почему он думает и поступает таким именно образом, почему в разном возрасте проявляются те или иные генетические свойства? И полная черная дыра неизвестности – почему человек может обладать такой невероятной привлекательностью для других людей?! Многое объясняет химия, но не все же!

Но не бросать же учебу, даже если она не может ответить на все мои вопросы. Училась. Труднее всего для меня в этой учебе была вивисекция – опыты над животными. Я из-за этого чуть из универа не вылетела: когда у нас проходили лабораторные опыты с мышками, я еще как-то справлялась, но когда нам задали проведение опытов на кошках и собачках, я отказалась наотрез. Пришлось писать объяснительную декану и иметь с ним же серьезный разговор, но меня оставили в покое и разрешили ограничиться опытами над мелкими грызунами.

Подозреваю, что души убиенных мною мышек следят за мной из своего мышиного рая и не дают мне променять вегетарианство на аппетитный, смачный, скворчащий кусок мяса.

А Глория так и осталась для меня неразгаданной загадкой. Навсегда.

Но Краснину я про свою сестру пока говорить не стану. А может, и вообще не стану. Посмотрим. Ведь я не собиралась до такой степени с ним откровенничать.

– В подростковом возрасте меня невероятно мучил вопрос, почему люди такие разные и почему получаются иногда совершенно необыкновенные, уникальные люди? И как-то я услышала разговор мамы с подругой, когда она говорила про одну девочку: «У нее просто такая биохимия. Другая биохимия». Ну, и меня озарило – вот наука, которая даст мне ответы на все мои вопросы! Где-то в середине учебы я поняла, что никаких таких ответов ни одна наука мне не даст и что, помимо биологии, химии и генетики, в человеке заложено еще такое множество загадок, которые ни фига мы не знаем и не понимаем. Ну, набор тех или иных физиологий и качеств, переданных генетически, обуславливает видовую и внутривидовую разницу особей. А когда и где они взялись, и почему от одних и тех же родителей получаются столь разные дети, и что влияет на то, какой именно ген, доставшийся от предков, проявится в человеке… Словом, вопросов стало еще больше, чем ответов. Ну а поскольку у меня имеется тяжелое качество характера: я не бросаю то, что взялась делать, пришлось доучиваться. А в аспирантуру поступила, потому что хотела больше понимать и знать в этой науке.