Общий ход всемирной истории (Очерки главнейших исторических эпох) - Н Кареев

востоке империи; в западной же половине его встретили сначала крайне враждебно, и само оно приняло здесь более практический характер: монахи, как известно, сделались здесь пионерами цивилизации у германских варваров и колонизаторами мало заселенных местностей.

Так проходят основные черты характера классических народов через всю их историю. Этими чертами определяется и их всемирно-историческая роль как объединителей Древнего мира под господством одной образованности и под властью одного законодательства, и их роль как наставников новой Европы в художествах, науке, философии, праве и политике.

Различие в политической истории Греции и Рима

Еще одна черта различия между греками и римлянами, это - разный характер их государственной жизни.

Греция родилась и умерла разделенной: у греков не было тех свойств характера, той практичности в поведении, которые позволили римлянину создать прочное государство и подчинить ему такую массу самых разнородных земель. Греки были в вечной ссоре между собою, и даже когда Дарий и Ксеркс предприняли покорение их страны, между ними не было единодушия. Ни одному городу Греции не удалось установить прочно свою гегемонию над всею страною, подобно тому, как Рим достиг этого над италийскими племенами: попытки Спарты, Афин, Фив не удаются, и побежденные скорее готовы были искать помощи у персов, чем согласиться на подчинение какому-либо греческому же городу. Грека не хватило, таким образом, на создание большого государства; величайшие мыслители Эллады, Платон и Аристотель, низводят число граждан государства до 5-10 тысяч свободных людей; более этого, по их мнению, значило бы жить каким-то бесформенным стадом. Грек не был способен, подобно римлянину, подчиняться какому-либо обширному единству, считать своим отечеством нечто большее, чем родной город с его окрестными деревнями. Честолюбие греков не имело столь обширных размеров, как

римское: они не мечтали о власти над миром. В своих отношениях к побежденным соплеменникам и варварам греки были исключительнее римлян: в варварах они видели людей низшей породы и не могли допустить равноправности между собою и ими. Сами греки, писавшие римскую историю, удивляются в этом отношении гражданам вечного города. Похвала Риму из уст Диодора Сицилийского, Поли-бия, Дионисия Галикарнасского, Плутарха, похвала побежденных победителям, есть, в сущности, признание греков в том, что римляне были менее исключительны, нежели они. Другие из этих писателей отметили ту черту характера римлян, которая дозволяла им заимствовать полезные учреждения у других народов. Поэтому во взаимодействии между греками и римлянами влияние первых на последних было большим, нежели обратное. Очень верно оценили римские писатели историческую роль эллинской расы, говоря, что она цивилизовала народы, смягчая их нравы и делая их человечнее. Когда римляне завладели Грецией, они сами должны были сознаться, что побежденные духовно их победили, и выражением этого могут служить известные слова Горация:

Graecia capta ferum victorem cepit et artes Intulit agresti Latio.

Но, получив греческую образованность, Рим своими завоеваниями распространил ее там, где не было непосредственного влияния греков.

Превосходство греко-римской цивилизации над восточной

Греческая образованность и римская государственность были много выше того, что в культурном и политическом отношениях было достигнуто народами древнего Востока. Начатки своей культуры греки заимствовали с Востока, - это они сами хорошо сознавали,- но на пути умственного развития они пошли дальше своих учителей. Что греки сами не отрицали культурного влияния на них других народов,

это видно, между прочим, из греческих же преданий о восточных переселенцах, которые, пришедши в Элладу, научили ее жителей разным ремеслам, искусствам, торговле и положили основание многим ее городам. Таким цивилизатором Аттики был египтянин Кекроп; другой египтянин, Данай, был цивилизатором Арголиды; финикиянин Кадм поселился в Беотии и научил жителей этой области искусству письма, умению добывать руду и т. п. С другой стороны, Египет считался у греков вообще колыбелью науки, и на умнейших философов и законодателей своей нации, на Ликурга и Солона, на Пифагора и Платона, они смотрели как на последователей египетских ученых. "Если, говорит, напр., Страбон, зллины выучились геометрии у египтян, то астрономия и арифметика перешли к нам несомненно от финикиян".

Но то, что греки заимствовали у народов Египта и Азии, были именно только зачатки, элементы цивилизации; дальнейшее же культурное развитие греков было делом их собственного гения. Они сумели самобытно переработать все заимствованное и пойти далее своих учителей, обогнали их и сами сделались их наставниками. В то время, как Восток перестал подвигаться вперед, и его цивилизация пришла в упадок, оставив самые ничтожные следы, эллинизм широко распространился по древнему миру, так что ему обязаны и мы своею образованностью. Самое главное было то, что греки внесли в умственную деятельность элемент чистой любознательности. Настоящая наука - дочь греческого духа. Купец-финикиец нуждался в арифметических правилах для своих торговых счетов, землемер и архитектор-египтянин знал кое-какие геометрические приемы, которые ему были нужны для его гигантских сооружений и для определения границ своего поля, ежегодно скрывавшегося под волнами нильского наводнения, но греку было мало такой науки. Платон в своем "Государстве" отметил, как основную черту греческого племени, любопытство и страсть к знанию. Грек с особым упорством доискивался причин интересовавших его явлений. Когда Геродот спрашивал жителей Египта о причине периодических разливов Нила, то оказалось, что

ни у жрецов, ни у светских людей не было никакой гипотезы для объяснения явления, столь близко касавшегося жителей страны; между тем греки придумали три объяснения, и Геродот, рассматривая их, дает четвертое от себя. За 600 лет до Р. X. Фалес Милетский занимался доказательством теоремы о равенстве углов равностороннего треугольника. Когда Пифагор доказал свою знаменитую теорему о квадрате гипотенузы, то, по преданию, принес богам в жертву сто быков. Многие научные открытия греков даже оставались долгое время совсем без всякого практического применения; так напр., их исследования о свойствах конических сечений были применены только через семнадцать веков, когда Кеплер искал законы движения планет. Грекам нравился самый процесс мышления, им нравилось самое знание. Поэтому ими и были положены основы всех почти известных нам наук. Целый ряд ученых создала Греция в математике от Пифагора до Архимеда, в астрономии от Фалеса и Пифагора до Гиппарха и Птолемея, в естествознании от Гиппократа до Аристотеля и александрийских анатомов, в истории от Геродота до Фукидида и Полибия, в логике, политике, морали, эстетике от Платона, Ксенофонта, Аристотеля до стоиков и неоплатоников. Греческие философы идут непрерывным рядом через целое тысячелетие от Фалеса до Прокла, перепробовав чуть не все пути метафизического мышления, и некоторые гениальные догадки греческих мыслителей нередко находят в современной науке только подтверждение.

Греки были первым народом на земном шаре, у которого развилась такая наука, и в этом отношении античная цивилизация превосходит восточную. То же можно сказать и о римском, государственном элементе античной цивилизации. Рим осуществил всемирную монархию, бывшую целью и политических стремлений восточных завоевателей, не говоря уже об обширных завоеваниях Египта при 18, 19 и 20 династиях, мы имеем в истории Востока три страны, которые прямо стремились к покорению мира: тут попеременно стояли во главе целых царств и народов сначала Ассирия, потом Вавилония и, наконец, Персия, причем

последняя распространила свои пределы от 40° до 90° в. д. и от 25° до 45° с. ш., включив в свой состав Египет, Сирию с Финикией и Палестиной, Малую Азию и Армению, Ассирию и Вавилонию и обширные земли между Тигром и Индом с запада на восток и от Каспийского и Аральского морей до Персидского залива с севера на юг: цари персидские надеялись, что у Персии не будет других границ, кроме неба. Но монархии эти были недолговечны. Ассирийская империя продержалась на высоте своего могущества лишь около века (722-625); все могущество Вавилона выразилось в одном царствовании Навуходоносора, не продолжавшемся и полустолетия (604-561); более долгое существование обеспечила судьба за Персией: могущество ее началось около 565 г. и продержалось до 330 г., но до какой степени было непрочно это могущество, видно из того, что Александру Македонскому нужно было лишь выиграть несколько сражений, чтобы положить конец империи Кира. Отличительная черта всех этих восточных монархий заключалась в чисто механическом соединении разных земель и наций. Величайшим организатором Персидской монархии был Дарий Гистасп, но он не сумел создать такой системы, которая слила бы побежденных с победителями: данная им государству организация преследовала одни административные и финансовые цели. Еще одна черта характеризует большую часть восточных завоевателей: это именно то, что мы встречаем потом у Аттилы и Тамерлана, - чисто бесцельное разорение и опустошение завоеванных стран. Рим, как ни много было на нем грехов по отношению к побежденным, создал громадную державу, просуществовавшую целый ряд веков. Под властью этого поистине "вечного города" народы низшей культуры романизировались, и все вообще мало-помалу вошли в состав римского гражданства. Сила не оставалась силой, но переходила в право, которое постепенно очищалось от грубых элементов и переставало быть исключительным, распространяясь постепенно на все народы. Римская империя была ассоциацией разных наций, а не бесформенным агломератом. У передовых людей открывались перед глазами широкие горизонты, и под господством Рима,