Лунные Всадницы - Тереза Томлинсон

— Не такое, — согласилась Атиша, осторожно проводя пальцем по ободку тонкой работы. — Но это зеркальце на диво красиво, сделано с любовью и заботой, и, думаю, тебе оно подойдет.

Глава 12

Сокровенная тайна

Атиша велела Мирине откинуться к стволу дерева и держать зеркальце прямо перед собою.

— Итак, — промолвила Ведунья, — что ты видишь?

Мирина озадаченно нахмурилась.

— Свое собственное лицо.

— Правильно. А теперь чуть прикрой глаза, опусти плечи и замедли дыхание, как будто засыпаешь.

Мирина внезапно почувствовала неодолимую усталость.

— А теперь скажи, что ты видишь за своим отражением?

— Вижу кору большого дерева, вижу зеленые листья, пляшущие на ветру, и синее-синее небо, — пробормотала Мирина.

— Забудь про себя и внимательно смотри сквозь листву на небо.

Мирину так и клонило в сон, но она изо всех сил пыталась сделать то, что требовала от нее Ведунья. И вдруг… девушка задохнулась от изумления.

— Что ты видишь? — насторожилась Атиша. — Что ты видишь в небе?

— Облака, клубящийся туман и смутные тени!

— Что за тени, дитя?

Но Мирина вновь охнула от радости: сквозь туманную пелену проступили знакомые силуэты. Вот Хати закрепляет цветочную гирлянду на шее Резеды. Гюль обнимает старшую дочь, а рядом стоит Абен — он надевает Резеде на руку великолепный серебряный браслет в форме оленьих рогов.

— Так что ты видишь? — Теперь Атиша широко улыбалась.

— Я вижу тех, кого больше всех люблю, — довольно прошептала Мирина. И вдруг взволнованно всплеснула руками. — Это же Бено, моя сестрица выбрала в мужья Бено; отличный выбор, молодец, Резеда!

— И ты тоже молодец. Теперь возвращайся, возвращайся сквозь небеса, и листву, и древесную кору, — твердо повелела Атиша.

И тотчас же туманные образы слились воедино и померкли. Мирина вновь глядела на собственное отражение, жалея и сокрушаясь о растаявших видениях.

— А теперь посиди минутку спокойно, — посоветовала Атиша. — Когда смотришь в магическое зеркало в первый раз и видишь истинным зрением, это порою отнимает все силы. Ну, как ты себя чувствуешь?

Мирина улыбнулась и вздохнула.

— Я счастлива, — промолвила она. — Просто счастлива. Резеда знала про мою золотисто-коричневую змейку, а теперь вот я поняла, откуда.

Атиша кивнула.

— Теперь, если затоскуешь по семье и друзьям, смело берись за зеркальце.

— Но смогу ли я проделать то же самое сама, без твоих наставлений? — засомневалась Мирина.

Атиша рассмеялась.

— У тебя отлично получилось, девочка-Змейка, многим это искусство дается куда труднее. Чем больше будешь упражняться, тем скорее окрепнет твоя магия.

— Но я же Томи не видела! — вдруг осознала девушка.

— Ты увидишь всех, кого захочешь, — заверила Атиша. — Успеешь еще налюбоваться на своего ненаглядного!

Мирина так и подскочила. Да Ведунья, похоже, все про нее знает!

— Чего перепугалась-то? — хрипло рассмеялась Атиша. — Тут и магического зеркала не надо, ты ж пока танцевала, мальчишка глаз своих телячьих с тебя не сводил!

От этих слов на сердце у Мирины потеплело.

— А как же Кассандра? — спросила девушка. — Она владеет этой магией, даже не обучавшись ей?

Лицо Атиши сразу стало серьезным.

— Это ее древнее зеркало заключает в себе великую мистическую силу. В Трое сказали бы, что царевна избрана богом Аполлоном, но мне думается, дар получен скорее от Матери-Земли Маа, и, может статься, сама Плясунья Мирина стала ее посланницей.

А ведь речь идет о сокровенной магии — магии древней, заключающей в себе великую ответственность. Мирина почувствовала укол обиды: с какой это стати тень знаменитой воительницы прошлого явилась к Кассандре, а не к ней, своей тезке!

Атиша кивнула.

— Я начинаю понимать — для нас великая честь, что Кассандра с нами, но те, кто… — Ведунья умолкла на полуслове; на изборожденном морщинами лице отразилась боль.

— Тебя что-то тревожит в ней? — шепнула Мирина, от души надеясь, что не позволяет себе чрезмерной дерзости.

Но Атиша лишь улыбнулась и одобрительно потрепала ее по плечу.

— Ты такая же, как твоя бабушка, — промолвила она. — Да, кое-что меня и впрямь тревожит. Дар Кассандры принесет ей страдания и боль. Она не просто видит, как ты и я, — она чувствует. Ей передаются переживания тех, кого она видит. Это слишком тяжкое бремя, невыносимо тяжкое — особенно если ты одинок. Царевне нужен верный друг.

Мирина непроизвольно нахмурилась. Да, подобный дар и впрямь сулит немало горя, но девушку поневоле раздражало то, с каким почтением и едва ли не благоговением Атиша относится к Кассандре чуть ли не с первого же дня.

— Такой нужен верный, надежный товарищ, — гнула свое Атиша.

Мирина неуютно заерзала. Ведунья, конечно же, намекает, что пресловутым надежным товарищем должна стать она, Мирина. У нее что, своих забот мало? — ей еще столько всего предстоит освоить, дабы не отставать от прочих Лунных Всадниц! А у Кассандры, между прочим, верная подруга была — эта ее Хрисеида, но царевна без зазрения совести бросила ее в Трое одну-одинешеньку.

Девушка вздохнула с облегчением, когда Атиша наконец поднялась на ноги и проговорила:

— Ну что ж… поживем — увидим. Пора возвращаться к остальным. Приготовим подаренную нам рыбу, поедим, а завтра — на охоту. Ты хорошо владеешь луком и стрелами?

— Еще бы, — гордо заверила Мирина. — Я стреляю верхом на скаку во всех направлениях, поворачиваясь на север, и на юг, и на восток, и на запад, как учила меня Хати.

— Ты — прирожденная Лунная Всадница, — улыбнулась Атиша.

Дни становились длиннее, яростные зимние ветра смягчались, а Лунные Всадницы скакали по Фракии все дальше и дальше. Везде их встречали радушно и с почестями; прибытие жриц означало пиры и танцы. Теплая погода следовала за ними по пятам: где проезжал отряд, распускались золотистый ракитник, розовый и желтый ладанник, кроваво-красные маки и яркие синие васильки.

Времени на магию зеркала у Мирины оставалось немного, да и о семье она почти не вспоминала. Каждый новый день сулил очередной переезд, а это значит: опять — новые люди, чужая речь, незнакомая снедь, принимать которую полагалось учтиво и с благодарностью. Кассандра, преисполненная суровой решимости, все сносила безропотно.

Атиша подобрала для троянской царевны спокойную кобылку по имени Ариана, но все равно после первых нескольких недель езды бедра у девушки были все в синяках, а спина немилосердно ныла. Мирина не могла не отметить, с каким упорством Кассандра каждое утро взбиралась верхом на Ариану и, молча стиснув зубы, терпела ноющую боль. Каждую ночь царевна с радостью присоединялась к танцующим, прилежно подражала каждому движению Мирины и охотно пела своим чудесным голосом всегда, когда ее о том просили, даже если с ног валилась от усталости.