Разум за Бога: Почему среди умных так много верующих - Тимоти Келлер

Церковь действительно совершала непростительные поступки, во все времена участвуя в угнетении людей. Библия дает возможность бороться с подобной несправедливостью изнутри

Лицемерная религия, осуждаемая Иисусом и пророками, неизменно отмечена невосприимчивостью к вопросам социальной справедливости, в то время как для истинной веры характерна глубокая забота о бедных и обделенных. Жан Кальвин в своих комментариях к иудейским пророкам утверждает, что Бог настолько отождествлен с бедными, что их мольбы выражают божественную боль. Библия учит нас, что наше отношение к ним равнозначно нашему отношению к Богу[97].

Церковь действительно совершала непростительные поступки, во все времена участвуя в угнетении людей, вместе с тем важно понять, что Библия дает нам инструменты для анализа и непреклонной критики религиозной несправедливости изнутри веры.Историк С.Джон Соммервилл утверждает, что даже яростные светские критики христианства обычно пользуются для его осуждения его же внутренними ресурсами[98]. Многие осуждают церковь за жажду власти и себялюбие, забывая о том, что во многих культурах стремление к власти и почету только приветствуется. Так где же мы, спрашивает Соммервилл, берем список добродетелей, на основании которого выявляем грехи церкви? По сути дела, мы заимствуем его у христианской веры.

Иллюстрируя эту точку зрения своим студентам, Соммервилл предлагает им мысленно проделать эксперимент. Он указывает, что в дохристианских племенах Северной Европы, например, у англосаксов, общественное устройство опиралось на понятие чести. В основе этих культур лежал стыд, главной задачей каждого человека было заслужить уважение окружающих и сохранить его. Христианские монахи, пытающиеся обратить в веру эти племена, обладали набором ценностей, фундамент которого образовывало милосердие, желание делать добро окружающим. Чтобы продемонстрировать разницу,

Соммервилл просил студентов представить себе, будто по улице идет старушка с большим кошельком. Почему бы не сбить ее с ног и не забрать кошелек себе? Культура стыда и чести дает ответ: нет, вы не заберете себе чужой кошелек, потому что тот, кто нападает на слабого, заслуживает презрения. Никто не будет уважать вас, в том числе и вы сами. Разумеется, это этика любви к себе. В центре внимания – то, как поступок отразится на вашей чести и репутации. Но можно рассуждать и по-другому. Можно представить себе, как обидно оказаться ограбленным, как потеря денег повлияет на людей, которые зависят от старушки. Желая добра и ей самой, и всем ее родным, вы не возьмете денег. Это этика любви к ближнему, построенная исключительно на заботе о другом человеке.

Недостатки церкви можно понять в историческом контексте как неудачное заимствование и соблюдение принципов христианской Благой вести

За годы Соммервилл убедился, что подавляющее большинство его студентов более склонны ко второму типу этики, к этике любви к ближнему. Как историк, он демонстрировал им, насколько христианский характер носит их нравственная ориентация. Христианство изменило культуры, опирающиеся на честь, где гордость ценилась выше смирения, господство – выше служения, смелость выше миролюбия, слава выше скромности, преданность собственному «племени» выше равного уважения ко всем[99]. Типичные упреки нерелигиозных людей в адрес угнетающей и несправедливой христианской церкви обычно исходят из источников для критики, имеющихся в самом христианстве. Недостатки церкви можно понять в историческом контексте как неудачное заимствование и соблюдение принципов христианской Благой вести. Соммервилл говорит: когда англосаксы впервые услышали христианские учения, они не поверили своим ушам. Они не понимали, как общество может выжить без страха и почтения к силе. Обратившись в веру, они действовали далеко не последовательно, пытались сочетать христианскую этику любви к ближнему со своими давними обычаями. Они приветствовали крестовые походы как способ защитить честь Бога и свою честь, не мешали монахам, женщинам и крепостным культивировать добродетели, но считали их неподходящими для людей чести и действия. Неудивительно, что в истории церкви многое заслуживает осуждения. Но отказаться от христианских мерок – значит, остаться без фундамента для критики[100].

Так как же реагировать на совершенно справедливые и сокрушительные упреки, в которых фигурирует история христианской церкви? Не отходить от христианской веры, поскольку тогда у нас не останется ни мерок, ни ресурсов, чтобы внести необходимые поправки. Вместо этого мы должны яснее и глубже уяснить себе, что такое христианство. Сама Библия учит нас ожидать жестокостей со стороны религии и объясняет, как действовать в этом случае. Благодаря этому история христианства дает нам множество необыкновенных примеров самоисправления. Обратимся к двум наиболее примечательным.

Правосудие именем Иисуса

Несмываемое пятно на истории христианства оставила торговля рабами-африканцами. Поскольку христианство преобладало в странах, которые покупали и продавали рабов, церковь должна нести ответственность за происходившее наряду со всем обществом. Рабство в той или иной форме являлось практически универсальным для всей многовековой истории и культуры человечества, но именно христиане первыми пришли к выводу о недопустимости рабства. Социальный историк Родни Старк пишет:

Хотя это было принято отрицать, учения, отвергающие рабство, начали появляться в христианском богословии вскоре после упадка Рима и сопровождались постепенным исчезновением рабства повсюду в христианской Европе, кроме самых отдаленных окраин. Впоследствии, когда европейцы ввели рабство в Новом Свете, они сделали это вопреки активному сопротивлению папы – этот факт до недавнего времени был удобно «утрачен». И наконец, отмена рабства в Новом Свете была достигнута усилиями христианских деятелей[101].

Христиане начали добиваться отмены рабства не из-за общего представления о правах человека, а потому, что усматривали в нем нарушение воли Божьей. Более древние, библейские формы службы по договоренности и ради выплаты долгов зачастую бывали суровыми, но аболиционисты-христиане считали, что пожизненное рабство по расовому признаку, достигающееся посредством похищений, не идет ни в какое сравнение с рабством из Ветхого и Нового Заветов[102]. Такие христианские деятели, как Уильям Уилберфорс из Великобритании, Джон Вулмен из Америки и многие другие именем Христа посвятили всю свою жизнь борьбе с рабством. Работорговля была настолько прибыльным делом, что в церкви предпринимались все старания, чтобы оправдать ее. Многие церковные лидеры защищали этот институт. Развернулась титаническая битва за самоуправление[103].

Когда аболиционисты наконец вплотную подошли к отмене рабства в британском обществе, плантаторы в колониях поняли, что освобождение рабов обойдется их хозяевам в гигантские суммы, а цены на товары взлетят до небес. Но это не испугало аболиционистов из палаты общин. Они договорились компенсировать плантаторам потери из-за освобождения рабов – выплатить невероятную сумму, равную половине годового бюджета британского правительства. Указ об освобождении рабов был принят в 1833 году, он лег на британский народ таким тяжким бременем, что один историк назвал отмену рабства в Великобритании «добровольным экономическим самоубийством».

Механизм самоисправления христианства действует постоянно

Родни Старк отмечает, что историки прилагают все старания, чтобы понять, почему аболиционисты были готовы идти на такие жертвы ради отмены рабства. Он цитирует историка Ховарда Темперли, который утверждает, что история отмены рабства выглядит загадочной потому, что большинство ученых убеждено: любой поступок в политике продиктован корыстными интересами. Но несмотря на то, что за последние пятьдесят лет сотни ученых искали возможные объяснения этому явлению, «никто не сумел доказать, что люди, выступающие за отмену работорговли… добились хоть сколько-нибудь ощутимой выгоды… или что эти меры оказались не только экономически затратными для страны», как утверждает Темперли. Рабство отменили потому, что оно было недопустимо, о чем говорили христианские лидеры[104]. Механизм самоисправления христианства, его критика в адрес несправедливости, совершающейся при поддержке религии, заявили о себе.

Еще один классический пример – движение за гражданские права в США в середине XX века. Видный историк этого движения Дэвид Л.Чеппел утверждает, что это было не политическое, а в первую очередь религиозное и духовное движение. Белые либералы из северных штатов, союзники афро-американских лидеров движения за гражданские права, не были сторонниками актов гражданского неповиновения или прямых нападок на сегрегацию. Придерживаясь светской веры в то, что человек по своей природе добр, они считали, что образование и просвещение неизбежно приведут к социальному и расовому прогрессу. Чеппел считает, что чернокожие лидеры были гораздо более склонны к библейскому пониманию греховности человеческой души и обличению несправедливости, о которой они читали у иудейских пророков. Чеппел также показывает, как живая вера простых афро-американцев наделила их силой, чтобы добиваться справедливости, несмотря на яростное сопротивление их требованиям. Таким образом, Чеппел говорит, что понять произошедшее можно лишь в том случае, если рассматривать движение за гражданские права как религиозное возрождение[105].