Расцвет и упадок государства - Мартин ван Кревельд

Вместе с тем, есть указания на то, что императорские записи часто были полны пробелов, и что результаты попыток сбора информации были в лучшем случае посредственными. Например, когда Ксеркс отправился покорять Грецию в 490 г. до н. э., он ничего не знал о существовании второго по богатству человека в своем царстве — такого богатого, что он мог содержать императорскую армию (по одному из источников, насчитывавшую полтора миллиона человек) на свои частные средства, когда армия проходила через его имения[109]. Хотя эллинистический Египет как наследник тысячелетнего имперского правления представлял собой, вероятно, одну из самых жестко управляемых империй, Птолемей IV Филопатер однажды обнаружил, что не может определить, действительно ли он предоставил городу Соли определенные привилегии (освобождение от размещения в нем войск), как утверждали горожане[110]. Относительно Рима и династии Минь в Китае даже утверждалось, что отсутствие хороших карт, хороших «баз данных» и хороших средств связи делало их императоров пассивными, и они могли иметь дело только с тем, что происходило непосредственно рядом с ними, или же ограничивались в основном выполнением ритуальных функций[111]. Конечно, трудно себе представить, как человек столь предприимчивый, как Септимий Север, начавший свою карьеру младшим офицером, мог оставить активный образ жизни, взойдя на императорский трон в 193 г. н. э. С другой стороны, ясно, что ни один император не мог знать всего, и что эти ограничения зачастую представляли собой серьезное ограничение их возможности управлять.

На практике из-за проблемы времени и расстояния и из-за ограничений на получение информации многие императоры предпочитали иметь дело не с индивидами, а с целыми сообществами — племенами, вождествами, деревнями, городами и даже подчиненными королевствами. В Теночтитлане и Куско ацтеки и инки использовали в качестве основных ячеек общества не семьи, а кварталы, известные под названиями calpullin и alyu соответственно[112]; за пределами столиц их правление также было непрямым и осуществлялось посредством подчиненных племенных вождей, которых они завоевали. В Китае первоначально существовала так называемая восьмиколодезная система, в которой крестьянские семьи назывались «колодцами»[113], а Рим долгое время предоставлял администрирование многим сотням автономных городов-государств, а также многочисленным подчиненным царям. Вместо того, чтобы подсчитывать все население, империи предпочитали проводить перепись, считая за единицу домашнее хозяйство или домашний очаг. И то и другое образование, как правило, состояли из членов «семьи», как являющихся, так и не являющихся родственниками, в результате чего определить точный поправочный коэффициент для администрации того времени было так же сложно, как и для последующих историков.

Недостатки, присущие таким административным системам, также объясняют, почему многие империи отказывались от введения единой правовой системы для всех жителей. Многие из них, образовавшись первоначально в результате завоеваний, были неоднородны по определению; поэтому до тех пор, пока подданные подчинялись указам и платили налоги, большинство императоров не требовали большего и оставляли их в покое. Не считая того, что многие, а возможно, и большинство тех, кто был вовлечен в управление империей, никогда не фигурировали в императорских платежных ведомостях, данная система означала, что должностные лица, исполняющие свои обязанности, часто сталкивались не с индивидами, а с разного рода организованными сообществами. Это, вероятно, ослабляло их власть и во многих случаях должно было сводить управление к процессу торга.

Другой фактор, работавший в том же направлении и накладывавший практические ограничения на власть императора, имел финансовую природу. В истории не было ни одной империи, которая дошла бы в своем развитии до создания единственной казны (будь то «публичной» или «частной»), куда стекались бы все доходы и которая, в свою очередь, осуществляла бы все выплаты. Важнейшая причина этого состояла в том, что, учитывая расходы на транспортировку металлических денег и соответствующий риск, большая часть сумм, полученных от налогообложения, всегда оставалась в провинциях и использовалась на покрытие местных расходов. В еще большей степени это относилось к натуральным выплатам: большинство оставалось на складах в провинциях, не говоря уж о corvees[114] или о принудительном труде, которым должно было заниматься население, работая в императорских имениях, возводя и поддерживая имперские инженерные сооружения, предоставляя транспортные и другие услуги должностным лицам империи. Каждый из этих факторов означал, что лишь небольшая часть собранных сумм или затраченного труда достигала столицы и поступала в свободное распоряжение императора. Остальное оставалось в местах происхождения или рядом с ними и если и приносило ему выгоду, то лишь косвенно и лишь в той степени, в какой он контролировал местных чиновников.

Чтобы не дать местным должностным лицам идти своим путем и использовать императорские ресурсы в личных целях, императоры применяли различные способы. Можно было не дать чиновникам обрасти связями на местах, постоянно перемещая их между постами и провинциями. В эллинистическом Египте, по-видимому, существовала двойная администрация, т. е. одна группа бюрократов отвечала за сбор налогов, а другая надзирала за первой[115]; в других местах часто встречались разъездные инспекторы, такие как римские quaestores (позднее замененные на agentes rerum) и китайские выездные секретари, носившие различные титулы, но выполнявшие одну и ту же функцию[116]. Ассирийские цари периода расцвета имели обыкновение назначать евнухов — «ничьих сыновей» — на управление вновь завоеванных городов[117], метод, который, вероятно, имел дополнительное преимущество в виде унижения побежденных.

Хотя каждый из этих методов давал практическое решение проблемы, ни один не мог решить ее раз и навсегда. Инспекторов, выездных или постоянных, люди на местах могли обмануть или подкупить. Перевод чиновников с одного места на другое просто означал, что у них не было времени освоиться в своем округе, что вело к увеличению власти глав местных сообществ за счет центра. Использование евнухов, очевидно, не позволяло семьям консолидировать власть в своих руках, но угрожало потерей стабильности по другим причинам. Короче говоря, император мог сделать свою власть абсолютной в пределах собственной столицы. Но в целом, чем дальше находилась та или иная провинция, тем тяжелее было проводить в ней императорскую волю.

В таких обстоятельствах всегда существовала опасность того, что подчиненные власти, будь то религиозные или светские, используют в своих целях любые затруднения, которые испытывает центр (часто войну или кризис престолонаследия), для того, чтобы прекратить подчиняться императору и отделиться. В частности, провинциальные губернаторы могли использовать экономические ресурсы, находящиеся в их распоряжении, чтобы создать свои вооруженные силы, в то время как военачальники могли использовать свои войска для овладения экономической базой. Задачу обоим часто облегчали самоуправляющиеся сообщества, имевшиеся в составе большинства империй. Если покоренные племена не были физически перемещены с их исконных территорий и не отправлены в изгнание, что было обычной практикой и у ассирийцев, и у инков[118], то они зачастую представляли собой готовый материал для возникновения феодализма. Конечным результатом мог быть распад империи и замена ее на гораздо более децентрализованную хотя и весьма иерархичную систему правления[119]. На самом деле, феодализм как таковой может рассматриваться просто как политическая структура, возникающая при падении империи в несчастливый для нее час. Так было в Западной Европе в Средние века, в Египте и Китае в различные междинастические периоды, а также во многих других обществах, включая Персию, Византию, Индию и Японию в разные моменты их истории[120].

Как только появлялся характерный для феодализма класс воинов-правителей, он тратил серьезные усилия на создание военных дружин, а также оборонительных сооружений, позволявших открыто не повиноваться императору. Поскольку каждый лорд стремился сделать свои владения возможно более независимыми, он закрывал глаза на постепенную деградацию и распад централизованной системы сбора информации, транспорта и обороны. Бюрократия — а вместе с ней в значительной степени необходимая грамотность среди людей, не принадлежащих к религиозным классам, — почтовая служба, переписи, даже самые элементарные транспортные средства исчезали. Ни в один период истории европейские дороги не были столь плохи, а связь столь затрудненной, как в Средние века с их множеством соседствующих друг с другом княжеств. Регулярные вооруженные силы тоже таяли, вплоть до того, что превращались просто в горстку слуг, питавшихся на императорской кухне, во время его переездов из одной своей резиденции в другую. Права, принадлежавшие ранее императору, такие как право использования и получения доходов от экономических ресурсов (рудников, лесов и т. д.), налогообложение и чеканка монеты децентрализовывались и переходили в руки многочисленных лордов и баронов.